Шесть скрещенных палочек

Фэндом: Роулинг Джоан "Гарри Поттер"

Персонажи: В основном Гарри Поттер и весь курс Слизерина того же выпуска

Рейтинг: G

Жанры: Джен, Повседневность, Учебные заведения

Предупреждения: OOC

Статус: закончен

Предупреждение: Светлая сторона здесь не то чтобы состоит из гадов, но и положительными персонажами их назвать трудно.

========== Слепой случай, перевернувший мир. ==========

В тексте есть приличный кусок из оригинальной книги.

— Поттер, сосредоточьтесь!

— Я пытаюсь!

— Мне не нужны Ваши попытки! Очистите сознание, немедленно. На счёт три.

Гарри Поттер до хруста стискивает зубы, рискуя их сломать. Не страшно, волшебники от такого избавляются на раз-два-три. Парень поморщился — в последнее время маггловская присказка вызывала не самые приятные ассоциации.

— Раз...

И как, как его только угораздило?! Нет, он отлично понимал, как, но ярость никуда от этого понимания не девалась — и надо же, а, дважды на одни грабли!

— Два...

Попытка успокоиться, ожидаемо, ни к чему не привела — слишком силён был ассоциативный ряд между занятиями окклюменцией и тем, что к этим пресловутым занятиям привело.

— Три. Легилименс!

Он лежит на матрасе и пытается отдышаться после очередного кошмара. Сначала лицо мёртвого Седрика, леденящий душу хохот — а затем какой-то длинный коридор с последней дверью. Силой усмиряя дыхание, Гарри встаёт и достаёт чистый пергамент — так больше продолжаться не может. Дрожащим пером парень выводит строчки. "Дорогой Сириус, жизнь здесь становится невыносимой..."

Он сидит в гостиной, в мягком кресле, напротив бледного семейства Дурслей. Похоже, он здорово всех напугал своими письмами, где всё чаще рассуждал о непрекращающемся кошмаре, в который превратилась его жизнь, и о смерти. В последнем письме даже спросил Гермиону, не знает ли она какого-нибудь маггловского ядовитого растения, умирать от которого не больно. Видимо, это и стало последней каплей — отговорки в духе "мы ничего не можем написать, сову могут перехватить" закончились, а на Тисовую улицу примчалась толпа нервничающих взрослых. Поттер ликовал — он уедет отсюда!

Горящие глаза Рона, перепуганная Гермиона — Гарри, путая слова, пересказывает свои сны.

— Ты должен рассказать всё Дамблдору!

Подруга не меняется. Парни синхронно фыркают — вот ещё, делать такую глупость! Рон начинает пространно рассуждать о каких-то Чертогах Разума, упирая на когда-то прочитанную книжку о бессознательном — единственный маггловский томик в их доме, появившийся там благодаря мистеру Уизли. Гермиона поджимает губы и упрямо трясёт головой — Гарри смутно кажется, что где-то он такое уже видел...

— Гарри, мальчик мой, ты должен был сразу обратиться ко мне!

Дамблдор покачал головой и печально вздохнул. Поттер пристыженно перевёл взгляд на дырки в своём кресле — на площади Гриммо почти не было целой мебели.

— Ладно профессор Дамблдор, но Гарри, почему ты ничего не написал мне?!

Сириус взмахнул своими всё ещё слишком худыми руками и продолжил наматывать круги вокруг сидящих крёстника и директора.

— Но это ведь просто сны...

— Не просто, мой мальчик, совсем не просто.

Директор печально покачал головой, а затем резко сменил тон на деловой.

— Профессор Снейп любезно согласился заниматься с тобой окклюменцией. Начнёте сразу, как он освободиться.

Гарри стонет и роняет голову на руки — лето загублено.

Сальноволосый ублюдок хмыкает и осматривает чью-то бывшую спальню — лучше комнаты для занятий найти не удалось. Снейп медленно подносит палочку к виску, и вязкая серебристая субстанция отделяется от его головы, чтобы перетечь в блэковский Омут Памяти. Мерзкая ухмылка и такие же мерзкие объяснения, что такое окклюменция и зачем её надо знать. Первое занятие пришлось на начало августа, и от этого было ещё хуже — появившийся в доме крёстного в середине июня, он и забыл об этих уроках, занятый более интересными и важными вещами — Орденом Феникса, например.

— Встаньте сюда. Сосредоточьтесь. Очистите Ваше сознание. На счёт три. Раз... Два... Три... Легилименс!

Он лежит на матрасе и пытается отдышаться...

— Это что, Ваша попытка защититься от меня? Я, конечно, безмерно счастлив, что мне не приходится лицезреть Ваши детские воспоминания, однако же, начинает надоедать. Поттер, целью наших занятий является не построение причинно-следственной связи, как мы с Вами оказались в одной комнате, а...

Тут снизу раздался леденящий душу вопль, и Снейпа перекосило. Скоро бессвязные крики довольно явно оформились в "кто-нибудь, помогите". Зельевар брезгливо отряхнул мантию и повернулся к своему ученику спиной.

— Продолжим позже, Поттер.

Процедив это сквозь зубы, мужчина вылетел за дверь комнаты, оставив Гарри лежать на полу — кровать убрали ещё на первом занятии, когда он при падении рассёк себе висок ножкой. Сейчас было уже четвёртое занятие и последнее летом, но Поттер не испытывал никакого облегчения — мучения продолжатся и в школе, директор уже предупредил. Парень встал и хотел выйти из ненавистной комнаты, узнать, в чём дело, , но тут в поле его зрения попал Омут Памяти. Сириус притащил его сюда сразу, как комната была выбрана под занятия, и Снейп всегда первым делом сливал в него какие-то воспоминания. "Ну, нет. Эта летучая мышь, конечно, здорово меня достала, но копаться в его грязном белье я не хочу" — Поттер передёрнулся. Он даже вообразить не мог, что именно может прятать раскаявшийся Пожиратель Смерти — особенно после всех тех ужасов, что рассказывал пропустивший стаканчик Сириус. Это уже стало традицией — Блэк с бутылкой огневиски удалялся на чердак, чуть позже туда проползал Гарри и, сидя на холодном полу и выпавших перьях, слушал байки крёстного. Такие вечера безумно нравились им обоим — Сириус получил слушателя, а Гарри странную пародию на семейную идиллию. Дядя Вернон тоже любил посидеть в гостиной со стаканчиком, раскрывая Дадли маленькие секреты своей работы.

Но, всё же, что в Омуте? Жуткие пытки, которым Снейп подвергал магглов? Доказательства, что сальноволосый ублюдок поддерживает безносого гада? Тайные приказы? Какие-то извращения?

Гарри поймал себя уже около Омута. Будь на его месте Рон, то он бы уже бродил по профессорским воспоминаниям, стараясь не упустить ни одной детали. Что стала бы делать Гермиона, Поттер даже не хотел думать — они с Уизли объявили девочке бойкот, потому что она, как и на третьем курсе, не придумала ничего лучше доноса Дамблдору. Как и после истории с метлой, парни жутко на неё обиделись, и игнорировали всё лето, не обращая внимания на укоризненные взгляды взрослых и тихие уговоры Джинни.

Но даже Грейнджер, оставшись наедине с воспоминаниями, наверняка подсмотрела бы — хоть одним глазком."Нет, нет и нет. Отец бы точно не одобрил" — Поттера это самовнушение с детства успокаивало. Раньше он любил воображать, каким был отец, а потом и вовсе выбил из взрослых всю информацию. Пожалуй, человек, который получился у Гарри в голове, действительно очень походил на Джеймса Поттера. Парень проверял, спрашивая у Люпина и Сириуса, как бы отец повёл себя в той или иной ситуации. Вот и сейчас, напоминание о нём помогло бороться с искушением, и гриффиндорец направился к выходу.

Снизу раздался крик, дом ощутимо тряхнуло, и Поттер, не сумев удержать равновесие, завалился назад, затылком ныряя в Омут Памяти и погружаясь в чужие воспоминания.

Он падал в холодной тьме, отчаянно кувыркаясь по дороге, и вдруг...

Гарри стоял посреди Большого зала, но четыре факультетских стола куда-то пропали. Вместо них в зале было больше сотни отдельных парт, обращенных в одну сторону, и за всеми сидели ученики — низко склонив головы, они что-то писали на пергаментных свитках. Тишину нарушали только скрип перьев да редкий шелест поправляемого пергамента. Очевидно, здесь шел экзамен.

Солнечные лучи потоками струились через высокие окна на склоненные головы, которые на ярком свету отливали золотым, медным, каштановым... Гарри осторожно огляделся вокруг. Где-то здесь должен быть Снейп... ведь это его память...

И он действительно был тут — за партой, прямо позади Гарри. Гарри смотрел как зачарованный. Снейп-подросток выглядел чахлым и нездоровым, словно деревце, выращенное в темноте. Его прямые сальные волосы подметали столешницу, от крючковатого носа до пергамента, на котором он строчил, было не больше полудюйма. Гарри зашел к нему за спину и прочел на экзаменационном листе заглавие: "Стандарты Обучения Волшебству. Защита от Темных искусств".

Значит, Снейпу сейчас примерно столько же, сколько Гарри, — лет пятнадцать-шестнадцать. Его рука так и летала по пергаменту — он написал по крайней мере на фут больше своих ближайших соседей, хотя его почерк был совсем мелким и строчки тесно лепились друг к другу.

— Еще пять минут!

Гарри чуть не подскочил от неожиданности. Обернувшись, он увидел невдалеке, между рядов, макушку профессора Флитвика. Профессор двигался мимо мальчика с взъерошенными черными волосами... сильно взъерошенными черными волосами...

Гарри дернулся так резко, что сбил бы соседние парты, будь он из плоти и крови, но вместо этого просто скользнул, как во сне, через два ряда в третий. Спина черноволосого мальчишки стала ближе... вот он распрямился, отложил перо и подвинул к себе пергамент, словно для того, чтобы перечитать написанное...

Гарри остановился перед партой и посмотрел сверху вниз на своего пятнадцатилетнего отца.

Его захлестнуло волной возбуждения — он точно смотрел на самого себя, но с некоторыми заметными отличиями. Глаза у Джеймса были светло-карие, нос чуть длиннее, чем у Гарри, а на лбу не хватало шрама, но у обоих были одинаково тонкие черты лица, те же губы, те же глаза; вихор у Джеймса на затылке был точно таким же, как у Гарри, его руки могли бы быть руками Гарри, и Гарри сразу понял, что, если его отец встанет, они окажутся практически одинакового роста.

Джеймс отчаянно зевнул и взъерошил волосы, растрепав их еще сильнее. Потом, кинув взгляд на профессора Флитвика, повернулся на сиденье и ухмыльнулся мальчишке, сидящему на четыре ряда дальше его.

С новым приливом восторга Гарри увидел Сириуса, поднявшего большой палец в ответ на ухмылку Джеймса. Сириус лениво откинулся на спинку стула, наклонив его так, что он стоял только на двух ножках. Он был очень обаятелен: его прямые черные волосы падали на лоб с небрежным изяществом, о каком не могли бы и мечтать ни Джеймс, ни Гарри, и сидящая за ним девочка с надеждой глядела на него, хотя он, похоже, вовсе ее не замечал. А еще через две парты от нее — под ложечкой у Гарри снова сладко екнуло — сидел Ремус Люпин. Довольно бледный и изнуренный на вид (может быть, приближалось полнолуние?), он был поглощен работой — перечитывал свои записи, почесывал подбородок кончиком пера и слегка хмурился.

Значит, где-то поблизости должен быть и Хвост... И действительно, не прошло и нескольких секунд, как Гарри заметил его — щуплого мальчишку с острым носиком и мышиного цвета волосами. Хвост казался встревоженным: глядя в свой пергамент, он грыз ногти и ковырял носками пол. Время от времени он с надеждой косился на свиток соседа. С минуту Гарри наблюдал за ним, потом снова переключился на Джеймса, который от нечего делать рисовал что-то на обрывке чернового пергамента. Он изобразил там снитч, а теперь выводил рядом буквы

"Л.Э.". Что они означали?

— Отложите перья! — проскрипел Флитвик. — Это и к вам относится, Стеббинс! Пожалуйста, оставайтесь на местах, пока я не соберу ваши работы! Акцио!

Больше сотни пергаментных свитков взмыли в воздух и, ринувшись в протянутые руки профессора, сбили его с ног. Раздался смех. Несколько учеников с передних парт встали и, взяв Флитвика под локти, помогли ему подняться.

— Благодарю вас... благодарю, — пропыхтел Флитвик. — Очень хорошо, Теперь все свободны!

Гарри взглянул вниз на отца — тот поспешно зачеркнул украшенную завитушками надпись "Л.Э.", вскочил на ноги, сунул перо и экзаменационный билет в сумку, забросил ее за спину и подождал, пока к нему присоединится Сириус.

Гарри обернулся и заметил неподалеку Снейпа, который пробирался к двери, перечитывая на ходу свой билет. Сутулый и угловатый, он двигался как-то судорожно, точно паук, и его сальные волосы подпрыгивали при каждом шаге.

Стайка щебечущих девочек отделила Снейпа от Джеймса, Сириуса и Люпина, и Гарри, внедрившийся в ее середину, старался не терять Снейпа из виду одновременно прислушиваясь к разговору, который вели между собой Джеймс и его друзья.

Тебе понравился десятый вопрос, Лунатик? — спросил Сириус, когда они вышли в вестибюль.

— А как же, — весело отозвался Люпин. — "Назовите пять признаков, по которым можно узнать оборотня". Прекрасный вопрос.

— Ты уверен, что тебе удалось правильно перечислить все признаки? — с притворной озабоченностью спросил Джеймс.

— Думаю, да, — серьезно ответил Люпин, когда они присоединились к скопившейся у выхода толпе учеников, которым не терпелось выбраться из замка на залитый солнцем луг. — Признак первый: он сидит на моем стуле. Признак второй: он носит мою одежду. Признак третий: его зовут Ремус Люпин.

Все, кроме Хвоста, засмеялись.

— Я написал про форму морды, зрачки и кисточку на хвосте, — взволнованно сказал он, — а больше ничего не мог...

— Ты что, совсем тупой, Хвост? — нетерпеливо сказал Джеймс. — Раз в месяц гуляешь с оборотнем всю ночь напролет...

— Говори тише, — взмолился Люпин.

Гарри снова беспокойно оглянулся. Снейп шел за ними, все еще поглощенный чтением, — но это была его память, и если бы ему вздумалось выбрать на свежем воздухе другой маршрут, то Гарри, очевидно, больше не смог бы наблюдать за Джеймсом и его друзьями. Однако, к его огромному облегчению, когда Джеймс и трое его друзей направились через лужайку к озеру, Снейп двинулся вслед за ними — он никак не мог оторваться от своего пергамента и явно не смотрел, куда бредет. Держась чуть впереди него, Гарри по-прежнему внимательно следил за Джеймсом и остальными.

— А по мне, вопросы были — лучше не надо, — услышал он голос Сириуса. — Я удивлюсь, если не получу, как минимум, "превосходно".

— Я тоже, — сказал Джеймс. Он полез в карман и достал оттуда трепыхающийся золотой снитч.

— Где взял?

— Стащил, — небрежно сказал Джеймс. Он принялся играть снитчем, отпуская его не больше чем на длину руки и ловя снова — реакция у него была великолепная. Хвост смотрел на него с благоговением.