Книга первая - Архонт.

Глава 1

Встреча

-И зачем хозяину он нужен?! Уж больно много он доставил неприятностей... — в голове, с силой церковного колокола, раздался грубый, твердый голос. — Уже второй раз здесь оказывается...

-Так хозяин же благодаря этому получит больше денег, — второй голос был не менее тверд. — Ты и сам знаешь, что деньги для него главное.

-Но не настолько же, — все тело болело, боль затмевала все. В глазах была кровавая пелена, сквозь которую было невозможно хоть что-то разглядеть. — Если так продолжиться, то хозяин может понести убытки.

-О чем ты говоришь? К тому же, его продали полгода назад, даже я его успел забыть, а ведь он мне откусил пол уха, — в голосе слышалась усмешка. — Уж не знаю, откуда он вновь здесь появился, но все будет так же, как и в прошлый раз.

"Это и правда, сделал я?" — сквозь пелену боли, разум, наконец, осознал, что его владельца сейчас несут, просто забросив на плечо. — "Кстати, а кто я? Как меня зовут?" — Разум отчаянно бился над решением этого вопроса, пока тело безвольной тряпкой болталось на плече у того, кто его нес, а двое мужчин, судя по голосу, продолжали переговариваться.

-Да какая разница, откуда он вновь сюда приполз?! Главное, что он вновь окажется в камере...

-Это так, но согласись, забавно, что такая мелочь, может причинить столь много неприятностей, словно какой-то икхрин(1), — жесткий, слегка звериный смех отразился от стен, и больно впился в просыпающиеся сознание.

-Это не такое событие, чтобы из-за этого веселится. Мне за те годы, что я служу у хозяина, уже успело ыкхна(2), это занятие

-Тише. Нам вообще стоит радоваться, что до сих пор живы, и не были сожжены. Если бы не хозяин, то наши души бы сейчас проходили через адские муки...

-Многие считают, что у нас вообще нет души.

-А ты сам что считаешь?

-Я считаю, что лучше быть живым, — послышалось странное хрюканье. — Ты и сам должен это понимать.

-Если бы я тебя не понимал, и не считал так же, то меня бы здесь не было... — сознание вернулось окончательно, и теперь смогло осознать, что кроме этих двух, громких, голосов, отовсюду слышалось множество иных. Все они были тихими, хотя иногда попадались и более громкие, что старались проклясть несущих обладателя сознания. — А ну ТИХО! — голоса тут же умолкли. — Больше всего меня раздражают эти овцы...

-Эти овцы приносят немалый доход хозяину, да и нам позволяют жить, не думая о заботах.

-Я бы их всех...

-Я знаю, кишки им выпустил, намотал бы себе на шею словно ожерелье, а головы бросил гнить в отхожее место, предварительно отдав то, что останется после твоего веселья животным на растерзание.

-Это было бы верхом... — Последнее слово потонуло в удовлетворительном хрюканье. — Но нам так поступать нельзя,— на миг воцарилась тишина, что рвалась от эха тяжелых шагов. — Пришли, — шум от ключей, а после скрип открываемой двери. — Бросай его, и пошли обратно, у нас там остался обед

-Погоди, ты ведь помнишь, что нам сказали сделать перед этим?

-Раз так хочешь, ты и делай, а я пошел... — после минутной задержки, произнес второй, и потопал обратно, туда, откуда они пришли.

-Изверги, вам никого не жалко, — послышался голос в нескольких метрах от них. — Не только стариков, но даже детей!

-Ты это брось старик, — на миг что-то схватило за шею, после чего тело упало на голый и холодный камень. — За то время, что я здесь провел, я уже настолько устал, что...

-Я многое могу понять, но зачем же вы детей то?!

-Таков мир, старик, — на миг в этом грубом и холодном голосе промелькнула теплота. — Встреться ты мне несколько лет назад, сейчас ты был бы уже мертв, так что радуйся, что встретился мне сейчас, когда моя кровь уже успокоилась. — Приятное теплое чувство охватило все тело. До этого мига было невозможно определить, сколько же всего ран, и что болит сильнее, казалось, что все тело это одна большая рана. Теперь же, что-то затягивало раны, кровавая пелена спадала, а зрение возвращалась. — Хотя мой собрат еще слишком молод, и потому может не сдержаться, и убить всех вас, если не станете держать рот на замке.

-Зачем ты его лечишь? — поинтересовался старик.

-Скоро состоится аукцион, осталось всего пара дней, и потому вы все должны быть здоровыми. Приказ хозяина, — теперь можно было различить, что он лежал в каком-то темном и холодном помещении, что находилось под землей, и освещалось с помощью факелов. — Мальчишка, ты помнишь, кто ты?

"А ведь действительно, кто я?" — Этот вопрос мучил его уже давно, но ответ так и не приходил. — Я, — голос был хриплым и слабым, — я не помню...

-Ыкхна! — в голосе прорезалась злость. — Тебя зовут Элазар Прори, и это почти все, что я знаю о тебе, — голос умолк, но теплые ощущения не исчезли. Зрение восстанавливалось с каждой минутой все быстрее и быстрее, и теперь мальчик мог уже различить того, кто его сюда принес. Это был орк, в этом мальчик не сомневался, ведь он видел их раньше. Он потерял память, но в этих двух вещах был уверен полностью. Орк загородил своим могучим телом выход из камеры, в которой он оказался. Огромный, свыше двух метров орк, с темно-зеленой кожей, и пожелтевшими глазами, смотрел на него как на жука, что он хотел раздавить. Мальчик не мог поверить, что эта гора мышц могла столь миролюбиво, в этом мальчик тоже не сомневался, разговаривать. Левый нижний клык выступал изо рта, и он пожелтевший, был отлично виден, правый же отсутствовал. — Ты уже бывал здесь раньше, чуть больше, чем полгода назад.

-Это как же его угораздило вновь здесь оказаться? — спросил старик, который был единственным жильцом этой камеры. Мальчик смог разглядеть глубокие морщины, что залегли у него на лице, кои было сложно разглядеть из-за длинных, грязных, седых волос, что скрывали лицо. — Был плохим слугой?

-Ты бы поаккуратнее старик, — бросил орк, не переставая разглядывать Элазара. — Этот мальчишка оказывается здесь второй раз, из-за убийства, — это слова пронзили разум мальчика, словно ржавый нож мягкую плоть. — Не знаю кого и где в первый раз, но вот во второй, он убил своих новых хозяев, а после где-то скитался, пока не вернулся сюда, обратно к нам.

"И зачем я это сделал?" — разум, словно взбесился, продолжая подкидывать все новые и новые воспоминания, в печь, что была готова треснуть от жара. — "Зачем я вернулся?!"

-Но если говорить честно, то он бродил по лесу Неведомого полгода, — в голосе орка послышалось восхищение, — этот жалкий, тщедушный червяк провел там полгода и выжил, правда, лишился памяти при этом.

-И ты думаешь, что я в это поверю? — в голосе старика послышался усмешка, а рот искривился, открывая гнилые зубы.

-Верить мне, или же нет, решать только тебе, но его кинули сюда только по одной причине, если он убьет тебя, хозяину будет не столь обидно, ведь ты почти ничего не стоишь.

-Что есть, то есть, — рот старика вновь искривила усмешка.

-Ты мог бы стать сильным вождем, родись в нашем племени, тогда все женщины и все, что есть у племени, принадлежало бы тебе, но ты родился человеком, слабым, хотя и интересным, — орк вышел, закрывая дверь камеры. — Меня зовут Азжаг, что на нашем языке означает "Язык пламени". Проклинай судьбу человеческое дитя, что ты не родился кем-то иным, — сказав это, орк ушел, оставив их.

"..." — сил на мысли не было. Сил вообще не было. Все они уходили на то, чтобы справится с головной болью, что была вызвана потоком воспоминаний, который обрушился на не готовый к подобному разум. Картинки мелькали в голове с огромной скоростью, отчего сознание в попытке спастись, медленно погрузилось во тьму.

-Чтобы этот дохляк такое натворил... — в разум вторглись тихие слова старика, что так и продолжил сидеть, прислонившись спиной к стене камеры, и не сводя своих глаз с мальчишки.

Холод, холод пронизывал все его естество, пробирая до костей. Элазар не помнил, как, и от чего он уснул, но очнуться продрогшим до костей, в темной камере, вызывало странное ощущение повторения. Ощущение, что все это уже было, что он уже вот так вот просыпался. За время его сна, память восстановила многое из того, что было ранее скрыто от него, и ощущение радости поднималось глубоко в груди, заставляя улыбаться.

-Нет, все же тот орк говорил правду, если ты меня убьешь, никто тебе ничего не сделает... — тихий голос разорвал тишину, что окружала мальчика. — Но вот вопрос, что ты станешь делать?

-Ничего не стану, — язык еле слушался, и из-за того, что во рту гуляла пустыня, слегка распух, — не вижу смысла.

-Надо же, а говорят, что ты здесь уже убил кого-то, — Старик сидел возле колонны, в которую была вделана решетка, и это было единственное место, куда падал лунный свет, из небольшого оконца.

-Убил, и что дальше? — Не вернись память, мальчику бы пришлось вновь переживать то, что он испытал ранее, но теперь, в этом не было нужды. Память услужливо подкидывала дров, в маленький костерок, что не отпускал сознание, словно извиняясь за свое поведение. — Так получилось, и все...

-Такие рассуждения, и в твоем-то возрасте, — в руках старик держал странную тлеющую трубочку. — Ты слишком молод, чтобы говорить так отчужденно о подобном, — Взяв странную трубочку в рот, он вдохнул, и трубочка засветилась красноватым сиянием. — Хочешь знать, что это? — старик заметил заинтересованный взгляд мальчика.

-Нет, я, кажется, знаю, что это, — Элазар отвел взгляд от старика, переведя его в маленькое оконце, из которого он мог видеть ночное небо. Его поза была не совсем удобной, да и видел он лишь кусочек неба, но это приносило покой его мятежному духу. — К тому же, откуда ты, старик, знаешь, сколько мне лет?! И откуда ты смог достать эту трубочку?

-Да так, с охранником пришлось побеседовать. Он много чего интересного рассказал, и дал эту трубочку в качестве прощания.

-Прощания?

-Он считает, что ты меня убьешь, как только сможешь нормально двигаться, — тихий смех сменился сухим кашлем, — и дал подарок, на прощание.

-Да не хотел я никого убивать! — будь у него побольше сил, Прори вскричал бы, и его голос, отразившись от стен, эхом унесся куда-то к дверям, что скрывали единственный проход в эту тюрьму. — Так получилось!

-Тише ты юнец, — старик вновь затянулся, после чего, оторвав взгляд от мальчика, стал разглядывать луну. — Все мы когда-то чего-то не хотели, но в результате все получилось так, как получилось, — рука поднялась, нагоняя тень на лицо. — Не пытайся меня убеждать в том, что ты не хотел этого, но объясни мне, как же тебе удалось стать виновником смерти более чем четырнадцати человек, когда тебя уже купили, и еще восемнадцати здесь, в камере?

-Ты знаешь, старик, откуда здесь это окошко? — тот покачал головой, после чего, сделав последний затяг, откинул трубочку. — Его сделал я...

-И как же такому тщедушному созданию как ты, это удалось? — старик чуть прищурился, и впился в мальца, который был слишком спокоен для тех обвинений, что он выдвинул. Даже проведя столько времени в лесу, которым по вечерам пугают маленьких детей, мальчик был слишком спокоен. Старик многое повидал в жизни. Он видел и священников, так называемой истинной веры, и многих других жрецов и фанатиков. Он видел тех, кого можно было бы назвать святыми, но так же видел и людей, которые могли бы дать фору и демонам, что иногда являлись в этот мир. — За более чем пятьдесят лет своей жизни я многое повидал, да, многое. Но... — но этот мальчишка не вписывался ни в одно из его представлений. Он был слишком спокоен, и не походил на тех мальчишек и девчонок, что уже стали хладнокровными убийцами. Те в таком возрасте бы стали хвалиться тем, что сделали, дабы скрыть страх, но от этого мальчишки — Элазара, страха не ощущалось. Он не был святым, это можно было понять сразу. Он не был убийцей, точнее он им был, но было видно, что это ему не нравилось. Необходимость? Возможно, а возможно и нет. Что-то было не так. Мальчику было не плевать на обвинения, но он считал это вполне обычным. Такое действительно можно было бы считать обычным в мире, в котором они живут, но видеть подобное от мальчишки, было для старика в новинку. — Что ж, ты меня заинтересовал, да и делать все равно нечего, до утра, так что я тебя послушаю...

-А еще тех трубочек нет? — лицо Прори исказила усмешка.

-А не мал ли ты, чтобы их использовать? Да и знаешь ли ты, как они называются?!

-Курительная трубочка, или как-то так, — силы возвращались к Элазару, и он попытался подвинуться к другой колонне, что была всего в нескольких метрах от первой, и меж которыми расположилась дверь. Попытки передвинуться не принесли особого успеха, и мальчик лег в тоже положение, в котором был.

-Ты сколько не ел? — старик с интересом наблюдал за действиями сокамерника, пока не осознал, что перед ним обычный ребенок, который пропустил несколько кормежек, да еще неизвестно, сколько он не ел до этого.

-А какой сегодня день?

-Шестой день месяца Сбора(3), — чуть погодя ответил старик.

-Последнее что я помню, пока не пришел в себя в этой камере, был месяц Волны, и я был в лесу, так что, сколько я не ел, я не знаю.

-Ты интересный мальчишка...

-А не столь давно вы обвиняли меня в убийстве.

-Ты сам в них признался, — лицо мальчика прорезала грустная ухмылка. — Да и откуда ты знаешь об этих трубочках?! Они редкость в наших краях.

-Когда-то я был слугой в богатом доме, — в памяти вспыхивали картины прошлого, — и там я многому научился. Я не знаю, кто были мои родители, все, что я смог выяснить, это то, что я должен был прислуживать этой семье, — старик кивнул своим размышлениям. — Мне было все равно, да и целей, как и желаний у меня особых не было. Там где я жил были и другие дети моего возраста, но их забавы и интересы меня ничуть не трогали, — на миг тучи скрыли луну, погрузив камеру почти в абсолютную тьму. В ней послышались неясные движения. Кто-то придвинулся к прутьям соседних камер, чтобы послушать маленького мальчика, которого охранники так хвалили, за причиненный ущерб и деяния. — Я отличался от них. Меня не интересовали их действия, да и сами они были для меня не важны. Так я остался один. Все что мне говорили, я делал, не задавая вопросов, и не прося помощи, как и положено хорошему служке. У хозяев была дочь, она на несколько лет была старше меня, — все кто слышали это, напряглись, поняв, что теперь этой девочки, кем бы она ни была, уже нет в живых. — Она была ленива, и не хотела делать то, чего хотели от нее родители. Хозяева хотели отдать ее в Академию магии, — туча ушла, и в камеру вновь попал тусклый свет, — ей же этого не хотелось. И поняв, что я отделен от других детей, да и сирота, в общем-то, меня решили ради смеха заставить учиться, — некоторые усмехнулись в тишине, — их план был прост, и он сработал. Только не совсем так, как хотели хозяева. Вместо того чтобы быть объектом насмешек, я быстро стал осваивать грамоту, и изучать древние языки, это крайне сильно бесило эту наглую особу. А хозяева, поняв, что меня выгоднее учить, продолжили этим заниматься.