Главное управление Черного ордена
Конверт был потертый на углах, замызганный, густо усаженный почтовыми штемпелями — международный, отправлен из Неаполя, — увесистый даже на вид.
Он ловко распечатал письмо — так и есть, страниц десять, не меньше. О чем можно столько писать?
"Привет, Юу!
Прости, что долго не отвечал — не было возможности.
Ты писал, у вас зарядили дожди? Завидую! Здесь стоит адская жарища. Недавно пришлось поехать по делам в Рим, думал, умру по дороге! Там все купаются в фонтанах, хоть это и запрещено. Я тоже хотел, да старик не позволил.
Кстати, в Риме я, кажется, мельком видел Кросса. Хотя, может, обознался — я постарался с ним не сталкиваться..."
И вот так — четким мелким почерком — все десять страниц. Конечно, никаких подробностей касаемо работы, это табу, но письмо читается, как роман. Или путевые заметки — в последнее время стал модным этот вид литературы. У ученика Книжника легкое перо и образная речь, каждое письмо — произведение искусства, иначе не скажешь. Повезло его адресату!
Аккуратно сложив исписанные листы и убрав их в конверт, Комуи Ли отпер ящик стола и опустил туда письмо. Оно бесшумно легло на стопку таких же пухлых, усеянных штемпелями и итальянскими марками конвертов...
Неаполь. Доходный дом
* * *
Скрипнула дверь, звякнул колокольчик. В подъезд многоквартирного дома, поёживаясь от утреннего холода, вошел высокий молодой человек. Покосился на часы над стойкой консьержа... Еще достаточно рано, чтобы суметь, не привлекая ничьего внимания, потихоньку проскользнуть к себе и вздремнуть хотя бы пару часов до того момента, как старик-учитель обнаружит, что его подопечный вернулся, и снова отправит его куда-нибудь с заданием...
Юноша отчаянно зевнул — вторые сутки без сна, с предельной концентрацией внимания здорово его вымотали.
Стараясь не шуметь, он начал подниматься по лестнице, но остановился, услышав оклик:
-Синьор Луиджи!
-Да? — обернулся он. Консьерж, проспавший появление жильца, выбрался из-за стойки и подошел ближе. — Что-то случилось?
-Нет-нет, что вы! — замахал тот руками. "Значит, старик куда-то смылся, а мне передал записку, — решил юноша, углядев в руках Джованни какие-то бумаги, и приуныл — отдых, похоже, отменялся. — Хотя... мне бы он оставил письмо в комнате!" — Почта для вашего дедушки! Вас не затруднит захватить её? Наш слуга заболел, и мне никак не успеть...
-Конечно, о чем речь! — расслабился тот, кого теперь звали Луиджи. — Давайте... Ого!
Стопка писем выглядела внушительно. Старику писали с разных концов Италии и не только, ничего удивительного...
-Вот еще одно, синьор, — Джованни подсунул Луиджи еще одно письмо. — Так странно, адрес указан ваш, вот номер квартиры, но имени нет...
Луиджи взял в руки конверт. Сердце ёкнуло и провалилось куда-то. Он знал этот почерк, да и эмблема на конверте была ему отлично знакома!
-Ничего, думаю, ошибки тут нет! — сказал он как можно более беззаботно. — Мало ли, забыли надписать... Спасибо, Джованни!
Он сунул консьержу мелкую монету.
-Вам спасибо, синьор Луиджи!
Поднимаясь по лестнице, он рассматривал письмо. Тонкое, будто внутри всего лишь записка из трех слов... Впрочем, чего еще ожидать от этого человека!
Ему казалось, что дверь он открыл совершенно бесшумно, но, не успел он и шага сделать в квартире, как услышал старческий голос:
-Луиджи, ты?
-Я, конечно, кто ж еще!
-А что внизу столько времени копался?
Вот ведь слух, а! Как у горной козы...
-Джованни вымогал чаевые, — Луиджи сунул письмо за пазуху, принял беспечный вид. Вышедший ему навстречу старик ничего не заподозрил. — Вот, держи. Почту принесли.
-Отлично, — заметно оживился старик. — Как твое задание?
-Всё сделал, со всеми встретился, всё запомнил, обо всём расскажу, — отрапортовал Луиджи. — Только можно сперва посплю хоть часок, а?
-Иди, — кивнул старик, поглощенный корреспонденцией. — Сегодня отдыхаем. Только отчитаешься попозже.
-Спасибо! — Луиджи изобразил что-то вроде балетного пируэта, чуть не врезался в косяк и исчез за дверью своей комнаты.
Сон как рукой сняло, но он усердно изображал спящего, зная, что со старика станется проверить. Только когда хлопнула входная дверь, Луиджи вынул из оборудованного под половицей тайника порядком измятый конверт.
Распечатал, вытряхнул себе на колени одинокий листок. Многословием тот человек никогда не страдал, но уж мог бы расстараться хоть раз!
Он вчитался в выведенные крупным ученическим почерком строки — видно было, что автор письма старался писать разборчиво, но это ему не всегда удавалось (что ж, кое с чем другим он управлялся более ловко, чем с пером). Перечитал еще раз, ничего не понимая...
"Больше полугода прошло. Ты обещал, но так ни разу и не написал. Я уже писал тебе дважды по тому адресу, что ты оставил, когда уезжал, и ты не ответил. Этот раз — последний. - Здесь целая строка была тщательно вымарана, и Луиджи, как ни старался, не смог разобрать написанного. - Надоедать не буду. Просто дай знать, если жив."
И закорючка вместо подписи.
Луиджи уронил листок.
Как же так? Что значит — ни разу не написал?
Ответ пришел мгновенно. Что ж, этого следовало ожидать. Адресат не получил ни одного его послания не потому, что он не писал. Но он утверждает, что тоже писал — дважды. Выходит, почту изымали не только там...
Луиджи задумался. Всё сходилось. Корреспонденцию приносят рано утром, в это время он либо еще спит, либо занимается чем-то в городе — он, бывает, пропадает там сутками напролет. Старику ничего не стоит убрать с глаз ученика конверт с эмблемой Черного ордена. Если бы не случайность, он бы ничего и не узнал.
Злости не было — в конце концов, он нарывался, нарушая правила, а его даже не проучили. Просто... лишили возможности связаться. Лишили, значит?..
Главное управление Черного ордена
Почту в Управлении раздают по вечерам, после ужина. Никто не расходится, ждут с нетерпением. Искатели в основном, а еще сотрудники научного подразделения: у этих еще остается кто-то за пределами организации, кто может им написать. У экзорцистов в большинстве их нет никого, а если и есть — им запрещено писать. Но они всё равно остаются и ждут наравне со всеми. Такова традиция.
Когда произнесли его имя, он не отреагировал. Думал, ослышался, но капитан Ривер повторил:
-Канда, ты не слышишь, что ли? Тебе письмо!
-От кого бы? — заинтересовался Уокер.
-Не знаю, без подписи, но... — Ривер повертел в руках конверт. — Похоже, что от девушки! Духами-то как пахнет...
-Канда! У тебя — девушка?! — не поверил своим ушам Уокер. — Красивая? Что пишет? Ну скажи!
Канда молча выхватил из рук Ривера конверт, повернулся и вышел, одарив Уокера на прощание злым взглядом. Сперва хотел бросить письмо здесь же, но передумал — с коллег станется прочесть его, а тогда шуточкам точно не будет конца! Лучше уж сжечь у себя в комнате...
Оказавшись у себя, он рассмотрел конверт, длинный, изящный — всё-таки было интересно. Да, почек отчетливо женский, кокетливый, с завитушками и прочими излишествами. От письма исходил густой аромат духов, запечатано оно было золотистым сургучом, затейливой печаткой. Он хотел бросить его в огонь, не читая, но любопытство взяло верх. Что это может быть за женщина? Канда знал кое-кого, доводилось... наведываться, но вряд ли бы они стали писать ему письма!
Само письмо оказалось под стать конверту — дорогая плотная бумага цвета слоновой кости с золотым обрезом, изумрудно-зеленые чернила... Почерк всё тот же, мелкий, изысканный, летящий, с росчерками и виньетками. Написан, разумеется, какой-то любовный бред, на полях нарисованы сердечки, вместо подписи пририсовано что-то пушистое, с бантиком. Котенок, что ли?
"Чушь какая-то", — подумал он мрачно. Еще раз взглянул на письмо. Странно, адрес на конверте надписан убористо, а в самом письме расстояние между строчками ого-го какое!
Канда перечитал послание еще раз, непроизвольно морщась, когда натыкался на особенно витиеватые пассажи. Что-то привлекло его внимание, но...
Пришлось поразмыслить, и в итоге он сообразил, в чем дело. Концентрация выражений вроде "тепло твоих рук", "жаркий поцелуй", "согрей меня в объятиях" и прочей дряни на страницу текста просто зашкаливало. Но вот вполне ожидаемого "огня страсти", "пламени любви" или там "сгораю от нетерпения" — не было. Не то чтобы Канда был специалистом по любовным письмам, но примерно представлял, о чем могут в них писать. Может, это и ерунда, но что-то его насторожило.
По наитию он поднес листок с посланием к нагревшемуся стеклу лампы и почти не удивился, когда между ядовито-зелеными любовными строками начали проступать другие, темно-бурые...
"Привет, Юу!
Если читаешь это, значит догадался. Я очень на это рассчитывал. Прости за розыгрыш, по-другому было никак.
Я всё это время тебе писал. Раз в месяц или даже чаще. Ты не отвечал. Я думал, ты на задании, где-нибудь далеко. Вернешься, получишь эту кипу писем и разозлишься — читать столько! И ответишь. Не тут-то было...
Если бы не случайность, я бы и последнего твоего письма не получил.
Ты уже понял, я думаю? Догадаться несложно...
Это письмо передаю через третьи руки, чтобы не вызывать подозрений неапольским штампом. Его отправят из Лондона.
С новостями в другой раз, места мало. По прежнему адресу больше не пиши. Сам понимаешь, почему. Адресуй сюда — Неаполь, Пьяцца Санита, дом 64, до востребования Луиджи дель Пьетро (теперь меня так зовут).
P.S. Здесь находится весёлый дом, но его обитательницы больше достойны доверия, чем многие другие, и точно меня не выдадут. Ты тоже найди надежное место, куда тебе можно отправлять письма д/в. Только подальше от Управления. Ну, сам сообразишь! Если я куда отправлюсь, то сообщу новый адрес, как только устроюсь.
P.P.S. Конверты бери обычные! И не забывай подписывать имя! Я бы ни за что не догадался, что письмо адресовано мне, если бы не твой почерк. Я его узнаю из тысячи, Юу... Он просто отвратителен!"
Он поднес письмо к пламени лампы, держал до тех пор, пока огонь не обжег пальцы. Кто другой сохранил бы этот листок, но Канда привык не оставлять ничего, что могло бы его хоть как-то его скомпрометировать. А письмо... у него достаточно хорошая память, чтобы запомнить его до последней буквы.
Надежное место, значит? Подальше от Управления, но такое, куда можно было бы наведываться, не вызывая лишних подозрений? Какой-нибудь трактир не подойдет... Что ж... Он усмехнулся. Не один... Луиджи бывает в весёлых домах. Подходящее место, он специально выбирал такое, где вероятность столкнуться с кем-то из знакомых ничтожна. До сих пор везло, а в случае чего — всегда есть, чем отговориться. Денег у него хватит, чтобы оплатить молчание тамошней прислуги. Да и, чтобы выведать правду о переписке, нужно сперва догадаться о ней...
Решив так, Канда переключился на другое. Значит, Лави... Луиджи, то есть, писал, как обещал. Писал на адрес Управления. А почта, выходит, проверяется... Что ж, логично. Письма вскрывают и просматривают, ненужные... уничтожают, скорее всего. Либо где-то хранят...
Удивительно, как любовную-то записку ему передали! Неужто не увидели в ней ничего крамольного? Или директор был занят, а Ривер... Что — Ривер? Ему могли отдать распоряжение придерживать только определенного рода письма. И из определенного города.
Его подмывало явиться к директору и напрямик потребовать ответа. И возвращения тех нескольких писем, что он так и не получил... если они еще целы, конечно! Впрочем, эту идею он отмел, как нерациональную. Как бы ни был он зол на директора, выдавать свою осведомленность не собирался. Тогда за ним, чего доброго, начнут приглядывать, а тогда придется сложнее втройне... Придется спустить это с рук. Что ж... Вынужденная мера!
Канда притушил лампу, не раздеваясь, лег на койку, задумался. Писать длинные письма ему было сложно, но теперь придется — вряд ли удастся делать это часто, а сказать нужно многое. Вот он и составлял в уме послание, точно зная, что начнет его словами "Не называй меня по имени!.."
Главное управление Черного ордена. Кабинет директора
"Привет, Юу!
Здесь пока всё по-прежнему. Что нового в Управлении? Как Линали поживает? А наш неугомонный Аллен? Ты его еще не убил?
А почему тебя вдруг так заинтересовал Кросс? Случилось что-нибудь? Ну ладно... Я видел его еще раз в Риме, когда снова был там по делу. Выглядел он, как обычно, в стельку пьяным, но, думаю, это притворство. Уж больно у него вид был сосредоточенный! За ним по пятам ходили двое, видимо, папские соглядатаи. Не сомневаюсь, если понадобится, маршал от них мигом избавится..."
Внимательно перечитав письмо, Комуи Ли открыл чернильницу и выбрал перо получше. Ученик Книжника всё-таки на редкость неугомонен. Он рассчитывал, что рано или поздно эта переписка иссякнет, но нет! Письма приходили то раз в месяц, то чаще, да еще парень временами прямым текстом писал — "почему ты не отвечаешь, Юу?" Куда тут деваться? Тем более, сведения иногда поступали более чем интересные. Вот как в этот раз...
Он обмакнул перо в чернила и вывел крупным ученическим почерком, так не похожим на его собственный, твердый и четкий, почерком человека, привыкшего держать в руке меч, а не перо:
"Не смей называть меня по имени!.."
