* Криан. Литива. Улот
Спустя два месяца после столкновения с полицейскими.
Тем временем в самом Криане всё затихло на некоторое время. Не имеются ввиду длительные процессы типа осуждающих выступлений различных деятелей. Эта практика появилась не так давно, ещё сотню лет назад о ней бы никто даже и не подумал. Пока далеко не все понимали к чему вот эти визиты значительных людей и яростные речи о вещах, которые простому гражданину не совсем понятны. Политическая активность населения в Улоте была околонулевой.
Те, кто поумнее, старательно обходили такие мероприятия. Более того, они не торопились посещать монастырь в ближайшее время. По одной вполне понятной причине. После выступления в планетарной сети обычно следовало обсуждение этого выступления в монастыре.
Посещение ближайшего монастыря, это своего рода традиция для всех более-менее видных людей в Улоте. В один из стандартных двух выходных с утра и на весь день. Там всегда есть возможность пообщаться со знакомыми, встретить интересных людей. Ну и просто прогуляться по монастырскому парку. Он снимал напряжение, успокаивал нервы и — да. Монастырские парки оздоравливали своих посетителей. Это всегда было предметом постоянной гордости Улота.
Короткое выступление одного из настоятелей, это тоже была традиция. Под конец своей речи настоятель делал широкий жест и выбрасывал в толпу специфическое плетение. Оно доставалось всем слушателям. Не всем лечебные плетения требовались, но это было традицией и те, кто мог, бесплатным благом пользовались. Сварливые жены становились кроткими, дикие дети — послушными и весёлыми. Согласитесь, что таким стОило воспользоваться?
.
— Па, завтра настоятель раздаёт "благо".
Чевил стоял на краю широкого балкона и смотрел на ночной Криан. Его фигура едва виднелась в сумерках, но скрипучий голос доносился вполне отчётливо.
— Энжи, успокойся. Я сам могу выдать тебе "благо" в любом разумном объёме. Если ты спросишь моё мнение, то услышишь, что лекции настоятелей мешают умному человеку думать правильно.
Дочь влиятельного человека болталась в тёплой воде бассейна. На фоне тёмного балкона не слишком большой бассейн выделялся ярко-бирюзовым пятном, демонстрируя постороннему наблюдателю, что с фигурой у дочери Чевила всё в порядке. Как и со стоимостью модного купальника.
К сожалению самой Энжи, камеры для селфи и все подобные штуки в этом доме были под запретом. Более того, несколько раз в день всё тщательно проверялось охраной. Девушка не смущалась этим обстоятельством. Против бульдозера не попрёшь. Ей куда больше не нравилось то, что после некоторых вполне корректных загулов с друзьями, те жаловались, что Буль, то есть — охранник Энжи, отлавливал их по одному и безжалостно выпиливал отснятые кадры, на которых Энжи была без купальника или занималась... тем, чем занимаются все молодые люди в её возрасте. Безобразничала. Так говорил человек, которого она именовала Бульдозером. Так же безжалостно из её компании выпиливались те, кто без визы Буля выкладывал кадры в сеть. Выпиливались целиком, с корнями и потрохами. Такие обычно исчезали из поля зрения навсегда. При попытке поставить Буля на место обязательно вмешивался один из родителей и хорошо, если это был не отец. Мать отменно скандалила, но боялись её только потому, что за ней маячила рослая сутулая фигура отца. Она чувствовалась всегда, был ли он рядом или находился на другой планете.
Огромная квартира, в которой жили Энжи и её мать, занимала одно из самых дорогих мест в городе. Загнутый подковой девятиэтажный дом спускался уступами своих крыльев в парковую зону. Для желающих обозревать многоэтажный центр Криана была внешняя сторона подковы, обращённая к центру.
Высотных зданий в пределах видимости не было и наблюдать за жителями крыльев, в которых каждый этаж заканчивался таким балконом, просто не было откуда. За парком следили. Балконы накрывались специальным силовым полем, не позволявшим делать снимки из спутниковой сети. Так что, по мнению Энжи, это был настоящий "тёмный ящик". Жить в таком избегают все и любые сетевые звёзды. И... да. Её мечты были традиционными для её же возраста. Она мечтала стать звездой.
К сожалению её мечты так и останутся мечтами. Пока у неё родители — те, кто они есть. И это будет... ВЕЧНОСТЬ. Энжи сердито хлопнула ладошкой по воде и посмотрела на искрящуюся в свете прожектора водяную пыль. Её зрители бы умерли от зависти, увидев её без купальника в этом действительно роскошном месте. Но она сама, к огромному сожалению, такого представления бы не пережила. Девушка покосилась на фигуру отца. Вот он бы её и прибил. Собственноручно.
— Завтра на площадке в Кино будет Мейва. — Честно говоря Энжи на какой-то результат особо и не надеялась. Было бы классно потусоваться с одной из самых ярких звёзд, но отец её не отпустит. Она это уже проходила.
— Ну что за страсть? Ты ведь умная девочка? Должна понимать, что у тупой куклы, которую ты называешь Мейва нет будущего.
— Па, она не тупая кукла.
— Если человек ещё не расплатился за своё тело, не отбил расходы Сансо на "подъём", а уже позволяет себе тратить деньги на "пыль"... ну как это назвать? ("подъём" специф. жарг. — раскрутка личности в сети. "Пыль" или "звездная пыль" — дорогой синтетический наркотик. Его принимают циклом. От первой дозы и до полной очистки организма в медблоке. Цикл около трёх месяцев. На четвёртый закрепляется психологическая зависимость. Без очистки уже после пятого месяца начинаются необратимые изменения мозга. Мозг тоже восстанавливается, но человек перестаёт быть адекватным и что именно он потеряет — непредсказуемо.)
Энжи раскрыла глаза.
— Ты знаком с самим Сансо?
Че пожал плечами. Словами механизм взаимоотношений в этом мире не объяснишь. Они были знакомы до того, как молодой подручный одного из боссов стал Чевилом, а рядовой сутенёр выбился во владельцы сетевого агентства. Впрочем, тогда Кули себя даже сутенёром не считал. Он был из другого теста. Он организовывал то, что нынешняя молодёжь называет "тусовки". Приглашал разных гостей. Ну и обеспечивал... разные потребности собственных гостей, в том числе... физиологические.
Странные правила в этом мире. Есть люди, которые кривятся при слове "проститутка", но пользуют личную секретаршу совершенно спокойно, понимая, что та отрабатывает зарплату. Да и сами говорят комплименты боссу, продавая собственную душу за деньги. А потом этот же человек вещает сотрудникам о высоких нравственных идеалах? Куда честнее называть вещи своими именами, чтобы каждый понимал, что именно он делает. Но честность и правила этого мира несовместимы. А без честности все красивые слова становятся дешевой шелухой.
— Па-а. Прекрати изображать статую.
Че вздохнул и начал поворачиваться к дочери, которая уже выскочила из бассейна и завернулась в мягкий халат. В халате, с мокрыми волосами, потерявшими объём, она выглядела совсем юной.
Тут мир дрогнул и померк.
.
Стрелять из движущегося флаера — занятие совсем не простое. Усложняется сегодняшняя стрельба тем, что сложное оружие не применишь. Любое сложное оружие засекается сканерами. Любой специальный летательный аппарат, будь то полицейская модель или военная, засекается приборами охраны. Без сложного прицела стрелок видел только мутные контуры фигуры, размываемые специфическим силовым полем. Но флаер подходил ближе и сейчас стали проступать очертания внутренних предметов. Стрелок сменил магазин и свесился на ремнях безопасности. Охрана не успеет. Сейчас он закончит свою работу. Затем он и пилот спрыгнут и уйдут по парку, оставив охрану с носом.
.
Энжи, раскрыв рот смотрела как падает фигура отца, окутанная ореолом рубиновых брызг. Как на плёнке силового поля расплывается гроздь радужных пятен... Сильный толчок в плечо и тот самый Буль со своей хриплой скороговоркой:
— Тащи отца дура. Убьют ведь нахрен!
Это было похоже на безумие. Отец был тяжелым и неудобным, а Буль быстро смещался, закрывая её и тело и стреляя по радужным пятнам из своего небольшого пистолета. Она тащила изо всех сил и... тащить пришлось дальше, сквозь всю бесконечную гостевую приёмную, красивые стеклянные стены которой совсем не защищали от пуль. Телохранитель уже не мог помочь ничем, неуклюже свернувшись в уголке у дальней стены. Судя по неуклюже торчавшей вверх красной руке, он был мёртв. Она вытащила тело в коридор и упала, наступив на полу собственного халата. Стена над головой брызнула водопадом острых осколков и лицо вдруг стало мокрым от крови. От её собственной крови.
В этот момент проснулась охрана и флаер вспух огненным клубком. Горящая машина ткнулась носом в появившееся защитное поле и сползла по нему к земле. Там её накрыла специальная ловушка и пламя моментально потухло. Два обугленных трупа. И тишина, которая взорвалась визгом и криком жильцов только спустя десяток секунд.
.
.
Через сутки Энжи вырвалась из того ада, которым стал её красивый и модный дом. Она не узнала, что охрана Че во время покушения была занята в самом здании. Бойцы убивали и умирали. Свою задачу телохранители выполнили. Они смогли отбить пульт охраны и расчистить коридор для выхода. Вышли все, кого вывели из квартиры. Что именно происходило, Энжи не видела. Кровь из массы мелких порезов заливала лицо и оказать помощь было некому. Более того, она сама помогала тащить отца. Не замечая того что происходило вокруг. Это было очень страшно.
Сейчас она смотрела в мутное зеркало какого-то крысиного угла, в который их засунули и морщилась. Пластика получится очень дорогой. Всё лицо было покрыто мелкими шрамами. Почти незаметными. Почти.
— Эй... — Голос отца был едва слышным. Ему успели оказать помощь. Чевил был живучим человеком. Вылечить полностью — не успели. Но теперь он и сам справится. Пусть не сразу. Пусть потребуются недели, но он выживет.
— Кто тут есть? Какого х.. я ничего не вижу?
Осколок зеркала остался ждать следующего посещения. Энжи метнулась к раненому.
— Не вздумай двигаться. Манк появится через два дня. Он сказал, что Лютца нет. Я не знаю ни одного ни второго. У меня лекарства и инструкции. И эта коргова дыра в которой нет света.
Чевил очень медленно сел не обращая никакого внимания на шипение дочери.
— Осколок зеркала и два синих полотенца? На окне вместо стекла картинка с птицей?
Девушка посмотрела на тёмный прямоугольник окна и ничего не увидела. Пыль и грязь. А вот полотенца, когда-то и действительно, были синими.
— Да. Окно грязное.
Чевил ощупал подушку и добрался до спинки кровати. Затем задумался и повернулся в угол. Голова была плотно забинтована и видеть он ничего не мог. Когда его штопал врач вместо лица была красная каша и Энжи боялась на него смотреть.
— Там... тумбочка. За ней кирпич. Он чуть выступает. Дави сильно, до щелчка. Коммуникатор. В памяти три номера.
— Да успокойся, тебе надо лежать...
— На кладбище лежать будем. Бери комм включи и набери второй номер. Комм — мне в руку. Если нет Лютца, значит... нам тут не место.
Можно сказать, что есть везучие люди. Но Чевил так не считал. Везёт только тем, кто о себе думает. Когда в дешёвый отель ворвались вооруженные люди, комната была уже пуста. В сегодняшнем мире не молчит никто. Рассчитывать приходится только, что терпения у твоего человека хватит на то время, чтобы ты ушёл.
.
.
