Долг

ДОЛГ

Оглавление

ДОЛГ 1

Пролог 2

Глава 1. Плюха и Красномордый 25

Глава 2. Второе откровение! 43

Глава 3. Чужая территория 69

Глава 4. Безвластие 80

Глава 5. Пришелец. 94

Глава 6. Рабовладельцы 102

Глава 7. Разгром. 106

Глава 8. Морфология 2 133

Глава 9. В лапах смерти 137

Глава 10. Докторский питомник. 142

Глава 11. Носферату. 151

Глава 12. Виварий докторов. 164

Глава 13 Подопытные 191

Глава 14 Надежда человечества 198

Глава 15 Осада 201

Глава 16 Возмездие 209

Глава 17 Побег подопытных 220

Глава 18. Штурм 233

Глава 19. Исповедь 244

Глава 20. Миша Тен VS Кощея 258

Глава 21. Дружественный огонь 266

Глава 22. Толя-Мысли 278

Глава 23. Остров спасения 286

Глава 24. Айшат 309

Глава 25 Трудотерапия. 315

Глава 26. Виолетта 326

Глава 27. Испытание 337

Глава 28. Бунт 374

Глава 29. Работяги 392

Глава 30. На новые рельсы 424

Глава 31. Охота на Кабана. 432

Глава 32. Вика 459

Глава 33. Разоренное гнездо 467

Глава 34. Возвращение 486

Глава 65. Зачистка 518

Все что мы видим, слышим, ощущаем — всего лишь иллюзия действительности, созданная нашим мозгом на основе сигналов полученных от наших органов чувств. В реальности нет цветов, есть лишь радиоволны разной длинны. Нет звуков, есть лишь колебания среды. Нет времени, нет чувств и нет смысла. Каждый из нас живёт в своей собственной Вселенной которую сам создаёт и сам наполняет смыслом

Пролог

Маленький щуплый человек неподвижно лежал в жаркой душной траве. Зубастое июльское солнце старалось пропечь замершее тело до самых костей. Если бы не маскировочный костюм с нашитой на него травой, то он бы уже не лежал, а валялся, убитый жестоким солнечным ударом. Хотя в наступившую эпоху мёртвых неподвижно валяться могли только трупы, упокоенные выстрелом в голову или c проломленным черепом. Остальные покойнички бодро вышагивали на негнущихся ногах, выискивая живую мишень для того, чтобы жрать.

В голове человека привычно текла вереница цифр. Он считал секунды, собирая их в цепочки минут. За прошедшее время он научился отсчитывать время не хуже метронома или кварцевых часов. Дело не в том, что у него не было часов. Совсем наоборот, часы у него были швейцарские, специально предназначенные для работы в экстремальных условиях, любой спецназовец бы обзавидовался. Часы на его руке были, а возможность посмотреть на их циферблат у него периодически не было. Вот и сейчас он лежал неподвижно, пытаясь свести до минимума риск быть обнаруженным противником.

По его расчётам до времени 'Ч' оставалось около десяти минут. Хотя может быть и меньше. Колонну рабов второй смены угнали в болота полчаса назад. И по заведенному распорядку, измученная первая смена уже волочила ноги в его сторону.

Наконец, в дальнем конце пыльной грунтовой дороги показался отряд вяло бредущих людей, шагающих в направлении большого круглого озера. Там в лесном водоеме чумазые рабы отмывались перед отдыхом. Щуплый человек про себя улыбнулся. Дисциплина, въевшаяся до начала катастрофы в головы надсмотрщиков, все ещё не сдавала своих позиций, заставляя подчиняться установленному распорядку. Это несколько облегчало исполнение той непосильной задачи, которую он сам взвалил на свои не богатырские плечи.

Человек лежал с подветренной стороны, чтобы его не унюхали собаки. Конечно, он тщательно мазался вонючей болотной жижей, чтобы забить свой запах, но всё равно могло получиться так, что какая-нибудь нюхастая и настырная шавка прицепится к нему.

Наполненный жаром, летний ветер нёс в его сторону клубы бежевой пыли, поднятой доброй сотней пар человеческих ног. Реденькое мутное облако ещё больше укрывало его, и повышало шансы остаться незамеченным. Лежать-то приходилось практически на открытом месте, и здесь каждая мелочь играла свою роль.

Из пыльного облака появились две конные фигуры, следовавшие во главе отряда. Людей и верховых животных тоже разморило от жары. Конники, разумеется, осматривали дорогу впереди, но делали это небрежно. Худощавый плотнее вжался в землю, стараясь еще больше слиться с выгорающей от палящего солнца травой.

Конные громко рассмеялись, показывая куда-то в его сторону. Нехорошее предчувствие отозвалось спазмом в пустом желудке, но Бог миловал — всадники практически сразу переключились на беседу друг с другом.

Скрывающийся человек уже было облегчённо выдохнул, когда его сердце учащённо забилось, а в груди едва удалось зажать испуганный крик. Прямо перед его лицом в траве блеснула чёрная извивающаяся лента. Это была чешуйчатая спинка болотной гадюки. Ядовитая тварь выползла прямо на него. И как ее сюда занесло?

Маленькая чёрная головка слегка приподнялась из травы. Раздвоенный язык появился перед мордочкой змеи и затрясся в воздухе, обещая нехорошее продолжение знакомства.

В голове щуплого трусливо заверещал инстинкт самосохранения, требуя от него, чтобы человек немедленно вскочил и побежал спасать свою драгоценную тушку. Он очень боялся змей. Щуплый колоссальным усилием воли заставил себя замереть и остаться неподвижным. Это было даже не из страха быть убитым конными бандитами. Больше всего он боялся того, что бездарно провалит свою миссию. Ведь он уже практически проиграл. Сегодня утром большую часть детей из лагеря погрузили в автобус и увезли, а оставшихся ребятишек могли увезти в любую минуту. Если такое случиться, то неделя сидения в болотах окажется напрасной. Спасать уже будет некого.

Маленькая чёрная головка угрожающе зашипела. Человек закрыл глаза и сжал зубы так сильно, что скулы заныли от мышечной судороги.

'Сколько времени может прожить человек, если его укусит гадюка? Нет!!! Сколько времени он сможет воевать, пока не подохнет? Сначала нужно будет убить конных. Расстояние маленькое, и я их точно завалю. А потом пеших охранников перебью — сколько успею. Может быть, рабы мне помогут?' — крутилось в его голове. Щуплый ожидал рокового укуса мелкой ядовитой гадины. Он готовился умирать с музыкой и танцами. 'Пофестивалить' напоследок он еще успеет.

Нудное, поганое время тянулась как заунывная нота, которую берет скрипка в самый драматичный момент дешевой мелодрамы. Но вдруг он почувствовал, как что-то плотное и гладкое скользнуло по его щеке. Змея ползла прямо по нему! Он аж заскрипел зубами от бессилия. Человек чуть не поддался убийственному порыву, который заставлял его вскочить и сбросить с себя ядовитую тварь, визжа от ужаса и отвращения. Гладко выбритый череп обильно покрылся горячей испариной. Бандана, повязанная над самыми глазами, и до этого была влажной, а теперь стала совсем мокрой. Сложенный платок должен был защищать глаза от пота, но после такой встречи с гадюкой бандану нужно было действительно выжимать — на столько она напиталась обильно испариной. Змея уползла! Смертельное представление откладывается!

Тем временем конные приблизились к нему на столько, что кроме топота копыт он услышал, как один из всадников рассказывает второму о своей жизни до катастрофы, щедро привирая о своем сногсшибательном успехе у баб. Судя по раздражённым репликам второго, эту душещипательную историю о том, как этого хвастуна носили на руках его многочисленные любовницы, он уже слышал много раз, и она ему надоела.

За проехавшими конными шла колонна рабов с торфоразработки. Топот разбитой обуви, тяжёлое дыхание, собачий лай, кашель, окрики конвоиров, стоны и обрывки голосов слились в некое подобие погребального марша унылой процессии. Первая смена возвращалась после каторжного труда. Надсмотрщики с собаками гнали их мыться и полоскать грязную одежду в лесном озере.

Они уже почти прошли мимо поворота в песчаный карьер, где был их лагерь. В распоряжении у прячущегося человека будут примерно сорок минут с того момента, как они скроются в лесу до того времени, когда они снова появятся на дороге, возвращаясь в лагерь после купания.

Третья смена пока ещё отсыпалась в бараках на дне заброшенного песчаного карьера, чтобы уже вечером отправиться на каторжную работу в, кишащую комарами и мошкой, болотину.

Со стороны дороги донёсся остервенелый крик:

— Какого хрена ты разлёгся?!

Гневный окрик сменился воплями избиваемого раба:

— Ой! Ай! Не надо! А-а-а!

Щуплый человек слегка приподнял голову. Всё равно из-за пыльного облака это вряд ли кто-нибудь заметит. Толпа грязных измотанных бедолаг все так же не останавливаясь волочилась по пыльной дороге в сторону леса. Щуплый выискивал глазами вопящую жертву.

Крупный мужчина лежал на обочине в побитой жухлой траве и вскрикивал от ударов. Его лупили резиновыми дубинками пара надзирателей. Хотя били они его как-то растерянно и даже лениво. Собственно говоря, они его даже не били, а просто бестолково тыкали дубинками. Кричал он больше от испуга. Надсмотрщики не старались.

Кроме резиновых палок, у одного за поясом был заткнут старенький обрез двуствольного ружья, а у второго за спиной болталась древняя и раздолбанная 'мосинка' с самодельным прикладом, обмотанным кусками чёрной и синей изоленты.

К ним подбежал третий надсмотрщик с автоматом. По сравнению с двумя первыми, он выглядел настоящим франтом: ладные берцы вместо растоптанных 'кризачей', натовский камуфляж вместо застиранной и выгоревшей армейской 'флоры', и ладная казацкая нагайка вместо милицейской резиновой палки. К тому же, в отличие от автоматчика, парочка надсмотрщиков в армейском камуфляже была такой же грязной, как и рабы, которых они конвоировали.

Автоматчик разразился трехэтажным забористым матом, смысл которого можно было свести к двум словам: 'Почему остановились?'.

— Я говорил, что у меня артроз. Я идти не могу. Мне больно и тяжело, — начал было оправдываться ноющим голосом, лежащий на земле человек.

Он был действительно крупный. Обвисшая складками кожа на лице говорила о том, что он очень сильно похудел за последнее время, но, тем не менее, высокий рост, широкие плечи и крупная бочкообразная грудная клетка раба делали его чуть ли не гигантом на фоне окружавшей его троицы.

Автоматчик ловким ударом ребра ладони выбил из-под ствола шомпол.

— Больной ты у нас? Я тебя сейчас лечить буду. Разом все хвори, как рукой снимет! — глумливо заявил тот.

— Поднимайся. Нельзя лежать, — взволнованным голосом сказал упавшему один из надзирателей.

Человек с больными коленями уже пытался подняться земли, морщась и шипя от боли. Оба вертухая с дубинками начали было ему помогать, но встать он всё равно не успел.

Автоматчик изо всей силы и с оттяжкой стал бить его шомполом. Пытающийся подняться, раб громко и отчаянно закричал на одной ноте. Но потом крик резко оборвался, хотя сознание он не потерял — его руки все также пытались закрыт тело от жестоких ударов. Похоже, что у человека перехватило дыхание от боли. Он рухнул на дорогу и начал извиваться, вздрагивая всем телом, под ударами стального прута. Блестящий металлический шомпол обрушивался сверху с шипением и свистом, а вверх поднимался уже вместе с кровавыми брызгами, клочками одежды и ошмётками плоти. На грязной ткани изношенных лохмотьев раба проступали кровавые полосы. Тёмная ткань не выдерживала хлёстких ударов и лопалась, оголяя покрытую рассечениями и ссадинами, кожу. Раны обильно кровоточили.

Частые удары копыт рысящей лошади ознаменовали появление одного из двух всадников, замыкавших колонну рабов. На униформе конного охранника нарочито выделялись нашивки федеральной службы исполнения наказаний. В этом крохотном и жестоком мирке торфоразработки нашивки были фетишем, кричащим о причастность их обладателя к местной элите.

— А ну, стой! Чего это вы мне тут устроили?! — свирепея закричал он на конвоиров.

Автоматчик поднял на него искажённое кровавой одержимостью лицо:

— Не извольте беспокоиться, гражданин начальник. Воспитательную работу проводим с симулянтом. Больного из себя корчит. А мы его лечим.

Автоматчик озорно подмигнул двум другим надзирателям, ища у них поддержки, но те стояли, испуганно выпучив глаза на всадника-конвоира, и не торопились выручать своего коллегу, вооружённого автоматом.

— Что у него? — спросил всадник.

— Да ничего...— начал, было, автоматчик, но осекся под острым внимательным взглядом конного охранника.

Всадник указал рукояткой плётки в сторону надзирателя с обрезом, намекая, что хочет услышать ответ именно от него.

— Баран говорит, что артроз у него. Ноги больные. Ходить ему тяжело. Или не может он ходить, — честно ответил тот на вопрос начальника.

Всадник снова упёр взгляд в лоб автоматчика и, угрожающе растягивая слова, сказал:

— Тебе чмудаку объясняли, что у баранов цена есть? Ты, падла, понимаешь, что добро хозяйское портишь? Если у него ноги больные, то пусть руками работает. На шнеки его завтра поставишь. Пусть рукоятки крутит. А если он подохнет до завтра, то кто его работу выполнять будет?

— Так, найдём кого-нибудь...— начал было автоматчик, но опасливо замолчал, подбирая подходящие слова.

— Ответ неправильный! — констатировал всадник. — Если он подохнет, то ты станешь на его место, и будешь выполнять его работу. Тебе понятно, придурок?

— Да! Он сможет. Я же только попугать его хотел.

— Ну, я вижу, как ты его попугал. Раны открытые загоняться. Завтра лихорадка у него будет. А ещё денька через три — он ласты склеит. И из старших овчарок, ты, милый человек, пойдёшь в бараны, чтобы другим неповадно было рабов калечить ради собственного удовольствия. И без твоих стараний бараны каждый день дохнут. А как ты собираешься план выполнять? Ведь едва-едва до нормы дотягиваете, блевотина зомбячья.

Довольный произведенным эффектом, всадник откинулся в седле. Автоматчик нервно дернул кадыком, пытаясь проглотить зажавший горло комок. Он боялся.

Колонна рабов уже прошла мимо места экзекуции человека с больными коленями и продолжала удаляться в сторону лесной опушки. Всадник развернул лошадь и погнал её той же ленивой рысью вдогонку за рабами.

Трое вертухаев остались стоять возле окровавленного человека.

— Мужики, поможете его до лагеря донести? — спросил у коллег автоматчик.

Один из надзирателей с дубинкой молча развернулся и торопливо пошёл догонять колонну, а второй ухмыльнулся и сказал:

— Не, Паша. Сам разбирайся. Я теперь за тебя подписываться не буду, а то еще вместе с тобой из младших овчарок в бараны переведут.

— Ну и катись ты на хрен отсюда.

— Ты гонор то умерь, Паша. Это пока ты ещё в старших овчарках ходишь, а завтра можешь и в стадо попасть. Не стоит заранее нарываться.

— Я своё место знаю, Бобыль. Не тебе меня учить. Моё дело собачье, конечно, но мы ещё посмотрим, как оно дальше все повернётся.

Уже догнавший колонну, вертухай остановился и обернувшись прокричал оставшемуся товарищу:

— Бобыль! Ты чего там? Бараны скоро купаться будут! Хватит лясы точить!

— Сейчас! — прокричал Бобыль и, перехватив дубинку поухватистее, побежал догонять колонну.

Автоматчик остался стоять над лежащим на дороге человеком.