Если кто-нибудь спросит, почему я сорвался с теплого насиженного места и отправился навстречу неизвестности, я, конечно же, отвечу, что спокойная жизнь не для меня, что старый мир стал мне мал, а новые невероятные приключения так и манят в загадочную даль. И это будет почти правда.
Но на самом деле все намного сложнее — и причин было куда больше. Например, Соске-куну надоело строить из себя Великого и Ужасного, и он почти перестал появляться в Хуэко Мундо, даже в своем любимом тронном зале. Ками-сама помог, наверное, миллиону страждущих, но мир живых лучше так и не стал, и от этого начинающее божество впало в депрессию. Объявило, что из-за возросшей силы вынуждено покинуть землю и отправиться в иные планы бытия. "Иными планами бытия" оказался мой внутренний мир, где Ками-сама при поддержке Хоугиоку занялся расширением виртуальности до размеров галактики, а потом, возможно, и вселенной. Если вдумчиво подойти к делу, то вполне можно занять себя на вечность-другую. Как ни странно, после его ухода, основанный им культ набрал только еще большую популярность и уже превращался в настоящую религию. Вирту-Ня сначала помогала шинигами наводить порядок, но потом они и сами стали справляться, а богиня оказалась не у дел. Со скуки подсела на сетевые игрушки и совсем забросила дела в реальности.
У меня тоже все было отнюдь не радужно. Нет, в начале-то все было нормально — мне удалось убедить арранкаров, что у них в Хуэко Мундо установилось правление военной аристократии, а тут просто так, для красоты. Но вот личная жизнь у меня не сложилась. Сначала все было неплохо, но, кажется, я дурно влиял на Унохану. Она знала, что я бессмертен, поэтому в поединках, которые у нас были вместо прелюдии, вообще не сдерживалась. Я уже и припомнить не могу, сколько раз мне приходилось Лас Ночес восстанавливать, а уж сколько более мелких "любовных гнездышек" было уничтожено, вообще сосчитать нельзя. Ячиру, которая сама себя назвала "тысяча стилей", многому меня научила, как в бою на мечах, так и в медицинских кидо. Я тоже мог показать ей нечто интересное, но опыта у меня было несоизмеримо меньше. И как-то вышло так, что некоторое время спустя я начал ощущать себя не более чем подставкой для меча. А потом Унохана и вовсе начала обходиться без меня, фехтуя только с Кусанаги. Глупо, конечно, ревновать к собственному мечу, но я ничего не мог с собой поделать. А может, я просто неудачник в любви, не знаю.
Из всех нас блаженствовала только Ева. Она познакомилась-таки с кланом Комамуры и узнала удивительную вещь — ее муж оказался оборотнем, и мог почти полностью превращаться в человека. Правда, условия уж больно жесткие для оборота — надо вырвать собственное сердце. Но Еве так хотелось увидеть своего благоверного с некомими, что она переполошила весь ИВМ и Двенадцатый отряд. И через пару месяцев получила положительный результат. А увидев Саджина в почти полностью антропоморфной форме, но с длинными белыми волосами, волчьими ушами и хвостом, влюбилась в него еще раз. Даже я должен был признать, что настолько мужественного бишонена в жизни не видел, а Элис все порывалась завести себе такого же.
Ева на радостях впервые в жизни тоже превратилась в человека, но со своими чудесными ушками и хвостиками так и не смогла расстаться. Поэтому походила на беловолосую кицунэ, но с моими чертами лица, более мягкими и женственными, однако легко узнаваемыми. Правда, чета Комамура не долго шокировала Сейретей своей ошеломительной внешностью и вскоре вернулась к привычному виду.
А через год после замужества Ева родила тройняшек. Первые двое — девочка и мальчик — явно пошли в мамочку и были белыми и пушистыми. А младшенький почему-то получился в человеческой форме, рыжий, кареглазый и хорошенький, как ангелок. Если бы не волчьи ушки и хвост, я бы решил, что тут каким-то образом отметился Ичиго. Я частенько поддразнивал этим Еву по мысленной связи, и она не осталась в долгу и отомстила мне самым жестоким образом. Ее детки росли очень быстро и уже через несколько месяцев вполне себе бегали и даже что-то лопотали. И коварная лиса подучила их звать меня дедушкой. Весь имидж мне попортила, меня даже в Хуэко Мундо совсем бояться перестали. Как тут бояться, если три мелких ушасто-хвостатых спиногрызика то и дело использовали меня вместо лошадки?
Не знаю, совпадение это или нет, но в этом мире с учетом разницы времени в Хуэко Мундо я провел столько же лет, как и в том, откуда меня выставили таинственные высшие силы. И опять же, в моем уходе были виноваты боги, на этот раз в моем собственном лице, точнее лицах. Я во всеуслышание объявил, что отправляюсь в путешествие, и остальные как-то на удивление слабо отреагировали на это заявление. Наверное, подумали, что я просто в круиз собираюсь или еще куда. Только Заэль знал, как на самом деле обстоят дела, и неожиданно заявил, что совершит сеппуку, если я не возьму его с собой. Отговорить его не удалось, пришлось забрать, чему умники были только рады. Перенаправив на Еву потоки энергии, идущие ко мне от солнца Хуэко Мундо и из мира живых, я мог не волноваться, что с демоницей что-нибудь случится. Впрочем, она и без них прекрасно бы прожила, но теперь с такой силой станет одним из самых могущественных существ в мире.
Почему-то раньше я считал, что миры относительно друг друга расположены линейно, словно нитка бус, и нужно просто запомнить точки перехода, чтобы вернуться обратно. Не знаю, откуда я взял эту дурацкую теорию, но она моментально развеялась, стоило лишь шагнуть за грань привычной реальности. Мир, в который я попал, был совершенно неприветливым и встретил меня темнотой, прорезаемой огненными сполохами, ядовитым газом и реками лавы. То ли конец света, то ли самое его начало — не понятно, поэтому я поспешил вернуться обратно, но вместо вселенной Блича вывалился в какое-то совершенно незнакомое место. Пометавшись немного туда-сюда, взял себя в руки и устроил в ИВМ экстренное совещание на извечную тему "Что делать?".
Умники выдвинули несколько теорий о межмировых путешествиях, но у них было слишком мало материалов для исследования, а прыгать наобум мне не хотелось, ведь тем самым я бы перемещался все дальше от дома. Не то чтобы я считал, будто вернуться к Наруто и Итачи будет просто, и что я весь такой в белом костюме с черной окантовкой приду и с легкостью наваляю местным демиургам, но и подобной подлянки не ожидал.
Однако и на одном месте сидеть не имело смысла, поэтому умники уговорили меня на эксперимент — делать переход, представляя не конкретное место, где я должен оказаться, тем более что за время моего отсутствия оно непременно изменилось, а некое основополагающее свойство мира, куда хочу попасть. Если бы идея сработала, то я мог сразу оказаться дома. Только вот не верилось мне в это, поэтому я решил, что если не получится с первого раза, больше по мирам прыгать не буду, а дождусь, пока мне не придумают нормальный способ путешествий. Тем более что умники с Заэлем недавно научились перемещаться во времени, правда, чем выше "давность" заданной даты, тем больше энергии надо потратить, и тем сильнее меня душил хомяк. Так что научиться передвигаться в пространстве — вполне выполнимая для них задача.
Поэтому я шагнул в межмировой проход, думая о том, что дом — это место, где меня ждут, но стараясь не вспоминать конкретных мест и лиц, которые наверняка изменились, пока меня не было.
Переход в другой мир прошел довольно неудачно — я выпал из солнечного утра в невидимый разлом в пространстве, и вдруг попал в темноту, да еще и сверзился примерно с полутораметровой высоты на деревянный пол. Переход всегда немного дезориентирует, поэтому я приземлился на колени. Вспыхнул электрический свет, и я увидел напротив себя узкую кровать с сидящим на ней ребенком. Мальчик выглядел лет на девять, и уже открыл рот, кажется, собираясь закричать. Впрочем, не могу его за это осуждать, но вот переполох сейчас был бы для меня совершенно лишним. Ребенок имел вполне европеоидную внешность, поэтому я произнес на языке Шекспира:
— Привет. Ты говоришь по-английски?
Мальчик выдохнул, закрыл рот, потом открыл его снова и, слегка запинаясь, ответил:
— Д-да.
— Это я удачно попал, — я улыбнулся ему как можно доброжелательней и начал испускать успокаивающую реацу. — Не подскажешь, где я очутился?
— На Тисовой улице.
— К черту подробности. Страна-то какая?
— Англия.
— А год?
Мальчик удивился, но прилежно ответил:
— Тысяча девятьсот девяностый.
— Блин, опять в прошлое попал, — пробормотал я, внимательнее приглядываясь к обстановке.
Оказался я в странной маленькой комнатке со скошенным потолком — то ли чулане, то ли чердаке, и выпрямиться в полный рост здесь можно было только на маленьком пятачке, дальше просто не хватало места. Мальчик близоруко прищурился на меня, а потом нашел на прикроватной тумбочке очки и поспешно нацепил на нос. Круглые очки, перемотанные на переносице скотчем.
Я почувствовал себя весьма неуютно, когда одна невероятная догадка зародилась в моем мозгу — все же было довольно трудно поверить, что я вот так запросто взял и свалился на голову главному герою этой вселенной. Да и мало ли в Англии Тисовых улиц, на которых в чуланах проживают лохматые зеленоглазые мальчики с плохим зрением?
Пока я думал, как потактичнее поинтересоваться у ребенка, нет ли у него на лбу шрама в виде молнии, он успел спросить первым:
— А вы кто?
— Вообще, это довольно сложный вопрос, я бы даже сказал, философский. Но если кратко, то зовут меня Учиха Саске, а если тебя интересует моя профессия, то я шинигами.
Что самое странное, должность капитана Двенадцатого отряда была единственной моей работой, за которую я действительно получал зарплату. Точнее, не я, а одна из моих внутренних личностей, но не суть. Все остальные посты — помощника Акацуки, Примера Эспада и даже Бога Хуэко Мундо я занимал исключительно на благотворительных началах. До чего я бываю бескорыстный, сам себе порой удивляюсь.
— Шинигами? — озадаченно переспросил возможно-Гарри-Поттер.
— У нас так называют богов смерти, или, по-вашему, Жнецов. Ну, знаешь, такие мрачные, в черном балахоне и с косой? Но балахоны и косы уже тысячу лет как устарели, теперь мы носим другую униформу.
Гарри настороженно вжался в угол кровати, явно собираясь спросить, не по его ли душу я пришел, но я не дал ему и слова вставить.
— Так вот, мне стало скучно дома, и я решил попутешествовать по мирам, развеяться немного. И сюда совершенно случайно выпал, я пока не умею выбирать место по желанию.
— Путешествовать по мирам? — недоверчиво повторил мальчик. — Как волшебник, что ли?
— Еще круче — как бог, — я отряхнул от пыли колени и щелчком сбил с плеча упавшего с потолка паука.
— Бог? — скептически переспросил ребенок.
— Не такой, как христианский, который сотворил мир за шесть дней, но стремлюсь к этому, — скромно ответил я и для наглядности создал над головой нимб и слегка засветился, одновременно испуская толику положительной реацу.
Мальчик вытаращился на меня так, что размером глаз стал похож на анимешного персонажа. Поэтому я притушил сияние, дабы не смущать юный разум.
— Давай-ка уточним кое-что, — я даже помахал у него рукой перед лицом, чтобы привлечь внимание к своим словам. — Тебя зовут Гарри Поттер?
— А откуда вы знаете?
— Ну, я же бог, мне положено кучу всяких вещей знать, — с умным видом изрек я. — Сколько тебе сейчас лет?
— Десять. Сегодня исполнилось.
— Поздравляю, — улыбнулся я. — А ты случаем, не загадывал, чтобы кто-нибудь пришел и забрал тебя отсюда?
— Я... — Гарри покраснел и отвел взгляд.
— Наверное, поэтому я тебе на голову и свалился. Похоже, твое желание меня сюда и притянуло. Обычно я в таких оживленных местах не появляюсь.
— Извините, — выдавил мальчик.
— Не извиняйся, я даже рад, что так вышло. И так как я стараюсь быть добрым богом, то исполню твое желание.
— Вы меня... убьете? — вдруг выдал Гарри.
— С ума сошел?! — возмутился я. — С чего бы мне тебя убивать?!
— Но вы же бог смерти, и сказали, что заберете меня...
— Боги смерти людей не убивают, они помогают хорошим привидениям подняться на небо, а плохих отправляют в ад, — наставительно произнес я. — А предлагал я тебе в прямом смысле слова уйти отсюда вместе со мной, и поселиться, например, в Лондоне. Или еще где. У меня ведь тут никого нет, ни друзей, ни знакомых, да и тебя в этом доме ничто не держит, поэтому давай будем друг у друга?
Я протянул ему руку, и Гарри несколько секунд недоверчиво смотрел на нее, а потом вцепился с такой силой, какую сложно предположить в худом десятилетнем мальчике.
