Роман "Фаранг" (вышел в бумаге) здесь:
http://samlib.ru/s/shepelxskij_e_a/warwarkakja1.shtml
"Идентификация Борна" в фэнтези-антураже. Книга вышла в издательстве АСТ в апреле 2016.
Не будет ура-попаданца, что с веселым зубоскальством идет по трупам. Не будет своего замка. Не будет короны императора. Будет бегство и много проблем, которые вынужден разгребать наш современник — маленький человек, попавший в тело профессионального убийцы. И, конечно, будет спасение гибнущего, разрывающегося под гнетом местных магических спецслужб мира. Для сомневающихся: это первый роман трилогии, но ружья, вывешенные в нем, в финале выстреливают на 80 процентов. Тайны находят свои разгадки.
Там же открыты и комментарии.
ФАРАНГ. РАЗОРВАННОЕ КОЛЬЦО
Второй роман трилогии
Для начала — спасибо тем неравнодушным, что купили бумажную книгу. Благодаря вашим усилиям первый тираж ушел более-менее хорошо. Спасибо!
1.
— Меня создали для убийств, — сказал я, глядя на простоволосую девчонку, в которой никто бы сейчас не опознал принцессу. — Ни больше, ни меньше. Такая вот засада. Только не подумай, девочка, что я жалуюсь. Я просто хочу, чтобы ты поняла, в чье тело меня занесло. Я машина смерти и раб сумасшедшей клятвы, призывающей меня убивать. А еще я не помню, что натворил в своем предыдущем воплощении. Память моя заперта. Подумай еще раз: ты не боишься скрытых во мне демонов? Они скверные, мои демоны.
На самом деле, я произнес этот монолог про себя и в большей степени для себя: Кеми Орнеле не было нужды напоминать, кто такой Джорек по прозвищу Лис и какой клятвой он связан, а вот для Тихи Громова иногда следовало оставлять маячок-напоминалку. Народец с нестойкой психикой режет себе предплечья, я же своим монологом в очередной раз оставил зарубку на собственной душе.
Следом за Питером Гэбриэлом я мог бы сказать: я поменял лицо, я поменял имя... И добавить: но не опустил рук. Нет, рук я никогда не опускаю. Я не сдаюсь. Меня не сломать.
Я прикрыл глаза. Моя синестезия тут же нарисовала образ принцессы: нежно розовая, длинноволосая, тоненькая и хрупкая для моих огромных рук. Захочу — переломлю как тростинку. Но я лучше руки себе отгрызу, чем причиню ей боль. Да и не могу я причинить ей боль — я принес клятву. Клятву креал-вэй-марраггота. До сих пор не знаю, что это за штуковина, которой все так боятся. Но узнаю.
Итак, приятно познакомиться (черт, кому я вру? Мне уже все равно, да и оказался я в теле не самого приятного парня, так что все сантименты и вежливость побоку...): Тиха Громов, он же — Джорек по прозвищу Лис. Не вполне человек, а по поступкам — так и вовсе нелюдь. Впрочем, кое-каких успехов в деле искупления вины прошлого владельца тела мне удалось добиться. Я искупил процентов, может быть, пять, спасши Кеми Орнелу, принцессу государства Корналия, и планировал двигаться в этом направлении и дальше, одним махом решив заслужить вечное отпущение грехов. Как? Да всего лишь найти Пробуждающую, и с ее помощью растолкать Измавера — доброго боженьку мира, в который меня занесло. Измавер, если выражаться культурно, опочил сном в неизвестном месте, низвергнув перед этим своего оппонента — Маэта, злобное божество, в шлюзы. Свет, Тьма, и так далее. На небесах светло, в канализации — темно, но жизнь существует и там и там. На самом деле во всем этом мало интересного, за исключением того, что предыдущий владелец моего нынешнего тела — Джорек по прозвищу Лис, связал себя узами чудовищной клятвы, коя поставила его на сторону этой самой Тьмы. Душу Джорека, или, если вам будет угодно, разум, выкинули из этого мира спецслужбы местных магов, а в его тело вселили меня — коротышку и неудачника Тиху Громова. И расхлебывать последствия клятвы приходится тоже мне, так как выяснилось, что клятва действует на меня в той же мере, что и на Джорека.
Такие вот дела.
Являясь рабом клятвы, я уже убил человека — женщину. Образ Маэри будет жрать меня до конца жизни.
"Не трогай детей!"
А я и не тронул. Маги не дали мне такого приказа — убивать детей. Им было интересно взять их и использовать в своих целях. Дети были носителями удивительных магических сил. Так что детей я не тронул. Дети — живы. А Маэри мертва.
Зато теперь дела сложись лучше некуда: мне поручено найти и убить Пробуждающую, девчушку лет пяти. Не чародейку, нет, но куда опаснее для сильных мира нежели самый сильный чародей. Ее песня пробудит Измавера. Мир изменится в лучшую сторону. Кое-кто потеряет власть.
Но это в случае, если раньше в мир не прорастет Маэт — местный Сатана. Тогда власть кое-кого лишь упрочится.
Власть.
Власть.
Все в мире делается ради власти. Власть и бабки — это то, ради чего живет большинство правителей всех известных миров.
Если что-то и примиряло меня с нынешним существованием, так это то, что я придумал — или, по крайней мере, полагал, что придумал — способ обойти клятву креал-вэй-марраггота*, которую взяла с меня Велерия. Не придумай я этого, давно бы соорудил петельку из серебряной проволоки. Только серебро способно прикончить Джорека так, чтобы его не восстановила регенерация. Ну, или отсечение головы — хотя самому себе голову не отрубишь, а Орнела вряд ли бы смогла, да и не уговорил бы я ее, даже если бы растравил в ней чувство мести к убийце ее отца и брата. В случае неудачи придется все сделать самому. Сам, все сам. Точно так, как в земном своем воплощении.
Там я был неудачником. Впрочем, и здесь я им остался. Я убил женщину. Вечный позор и вечная вина.
"Не трогай детей!"
Крэнк...
После резни в королевском доме Кустола, где я ловко оседлал инстинкты Джорека, а особенно после принятия облика, я обнаружил, что могу управлять любыми его рефлексами. Власть над новым телом стала глубже и осознанней.
Той ночью в Кустоле я убил одну женщину, а другую спас.
Теперь на моих руках бесценный приз — женщина, одержимая стокгольмским синдромом. Однажды Джорек уже ее убивал — но не убил, дрогнула рука. Почему и как — я уже говорил как-то. Теперь она не хочет меня отпускать, боится, трясется. Хотя характер имеет решительный и дерзкий. Но любого человека можно сломать, сломали и ее. Я буду стараться ее склеить. В хорошем смысле слова, конечно. В каком-то смысле, я принадлежу ей — и я сейчас не о романтическом чувстве. Посмотрим, что случится, когда столкнутся две взаимоисключающие клятвы... Посмотрим, что случится, когда Орнела окончательно поймет, что Джорек по прозвищу Лис, он же Тиха Громов, по сути ее раб.
Хреново, разумеется. Я люблю свободу.
Я потрогал кольцо — оно было холодным. Ну и слава Спящему. Когда кругом творится магия — кольцо нагревается, иногда ощутимо. А на мои остроконечные уши нападает чесотка. Если кольцо связано с креал-вэй-маррагготом, то чесотка ушей — это, видимо, врожденное мое качество.
Как и облик.
Но насчет облика я не был окончательно уверен. Создатели-вивисекторы напихали в Джорека слишком много всего, и какие качества были вложены в него осознанно, а какие прорезались из-за девиаций, я не знал. Я был, своего рода, магическим мутантом, экспериментом неведомых создателей, которые хотели получить машину для убийств.
Они ее получили. Но что-то пошло не так в ту ночь, когда учитель пытался меня в очередной раз... сломать.
Попытка раскодировать воспоминания отдалась болью в висках.
"Не трогай детей!.. Детей!"
Я глубоко вдохнул, рыкнул, как волк, хотя какой я волк, лис, самый взаправдашний лис, угодивший в капкан чужого тела, и открыл глаза.
Я сидел на полу каюты, на плетеной циновке, сложив ноги, как заправский йог. Руки на полу ладонями вниз. Орнела умостилась передо мной на койке, как и прежде — поджав колени к груди: маленькая русоволосая девушка с уставшим, простым лицом. Горькая складка губ усилилась. Голубые льдинки в глазах давно растаяли, превратились в глубокие озера. Печальные, как бы банально это не звучало.
Порой не стоит избегать банальности.
Нет, не стоит.
За окном занимался рассвет. Приглушенно, с успокоительной монотонностью билась о борт "Стрижа" вода Тилуанны. Поскрипывали шпангоуты. Шумели, просыпаясь, нижние пристани Вермора. Мы все еще не покинули город проклятой Велерии.
— Уверена, что не хочешь повидаться с Окраном перед отплытием?
Принцесса покачала головой.
— Уверена, что не хочешь попасть в Кверилл?
Отрицательный кивок.
— Точно решила, что пойдешь со мной?
Кивок положительный.
— Будет, наверное, сложно, тяжело, опасно... — начал я и осекся. Той ночью она пережила во дворце и тяжести и опасности, а как не сошла с ума при виде Душегуба — да и меня, красивого, в облике, не могу даже представить. Она была человеком со стержнем. Сейчас он сломался, да, но Тиха Громов его склеит. Он немножко умеет врачевать как физические, так и душевные раны. Он хороший. Он не подонок, как Джорек по прозвищу Лис.
Нежно-розовый лепесток ее запаха по-прежнему волновал, будоражил, но я постепенно научался справляться с чувствами. Постоянно контролировал эмоции. И напоминал — сам себе напоминал постоянно — Джорек проклят, проклят неизвестной штуковиной, обрекающей на смерть всех, к кому он привязывается. Не креал-вэй-марраггот, нечто иное, может быть, какая-то хрень, намеренно вложенная в меня вивисекторами. Им ведь требовался постоянно готовый действовать убийца. А какой прок от убийцы, если он, скажем, устанет от дел, осядет, заведет семью?
Только не мог Джорек завести семьи.
Все, к кому он привязывался, умирали.
Правда, я не расспросил у корчмаря Йорика, как быстро действовало проклятие, и на кого в точности распространялось. Может быть, мои вивисекторы выдавали черную метку лишь женщинам. Тем более, что Йорик именовал меня "старым другом" — а он до сих пор был жив, если только Ормазар с Бромбаком его не прикончили в Яме.
— Пробуждающая живет в стране под названием Кобальд.
Орнела вздрогнула.
Я коснулся пальцем виска:
— Память Джорека закрыта. Велерия рассказала мне о стране как о чем то, что Джорек знает слишком хорошо. Скажи: далеко этот Кобальд?
Она сначала кивнула утвердительно, затем покачала головой.
— За... за Ильминдаром. В глубине материка.
— Мне кажется, или это место не шибко хорошее?
Она тронула меня просящим взглядом: и так досталось, сейчас не хочу об этом говорить.
— Хорошо. Ты идешь со мной?
"Да"
— Позднее расскажешь мне о Кобальде?
"Да".
— Ты нужна мне.
"Я знаю".
— Нужна как проводник и не только... нужна как человек, который будет держать на привязи клятву креал-вэй-маррагота.
"Я знаю".
— И не только...
"Я знаю".
— Ты — та, что пока примеряет меня с этим телом. Ты якорь, что удерживает меня от самоубийства.
"Я знаю"
И, кажется, я хочу тебя. И мое желание с каждым днем сильней.
Этого я, конечно, вслух не сказал.
2.
