магия искусства, часть 1

Магия искусства, или как набодяжить эсдорский ликер.

Глава первая. Пробуждение.

Онея открыла глаза и сладко потянулась. Из окна бил яркий солнечный свет, слепивший ее. Она закрылась от солнца рукой. Сон все еще не прошел до конца, и Онея посмотрела на часы в надежде, что у нее еще есть время немного поваляться, однако стрелки на них показывали, что было уже восемь часов. Она тут же вскочила с кровати, сбросив с себя руку Анреа. Тот начал шевелиться, но так и не проснулся.

Онея натянула на себя джинсы и футболку. Затем она взглянула на Анреа, которые безмятежно спал на второй половине кровати. Она решила пока его не трогать и прошла в ванную, которая, к ее счастью, была свободна. В отражении зеркала она увидела узкое бледное лицо девушки со встрепанными светлыми волосами и голубыми глазами, по которым можно было сразу сказать, что у нее была бессонная ночь.

Онея быстро умылась и почистила зубы, после чего ворвалась обратно в свою комнату и начала собирать учебники, разбросанные по полу, в свою сумку. Наконец она была готова.

Анреа к этому моменту перевернулся на другой бок и продолжал спать. Онея пристально посмотрела на него, после чего размахнулась собранной сумкой и ударила ей ему по ногам. Парень вздрогнул и тут же открыл глаза. Он сел, сбрасывая с глаз свои длинные волосы, и удивленно посмотрел на свою любимую.

На его узком скулистом лице было удивление и усталость.

— Что такое? — спросил он.

— Я ухожу, у меня лекции через двадцать минут.

— А... хорошо. В обед встретимся?

— Нет. Я встречаю своего дядю. Он же сегодня приезжает. Опять все забыл, — и с этим словами Онея снова ударила Анреа.

— Да, точно... — с трудом припоминая, произнес тот.

— Значит так, уберете квартиру, освободите комнату, в которой он будет жить. Все понял? — она строго посмотрела на него.

— Да.

— Отлично, — Онея улыбнулась и чмокнула любимого в щеку, после чего вышла в коридор.

Пока она шла в прихожую, ей пришлось миновать несколько груд пустых пивных бутылок. Проходя мимо одной из комнат, она заглянула в нее. Там спало пять человек: три парня и две девушки. Вокруг них так же были разбросаны пустые бутылки и упаковки от чипсов и пиццы.

— Народ, подъем! — крикнула она, — лекции начнутся через пятнадцать минут1

В ответ ее понеслись проклятья и панические вскрики. Онея, с чувством выполненного долга, прошла в прихожую, минуя весь тот мусор, который был разбросан по полу, надела туфли и вышла из квартиры. В коридоре оказалось довольно многолюдно.

Как это обычно бывает в студенческих общежитиях, после выходных народ просыпался с трудом. Студенты как следует веселились в последний день отдыха, не думая о том, что утром настанет понедельник и нужно будет возвращаться к занятиям, как бы печально это не было. Все, схватившись за голову, выбегали на улицу, спеша в здание университета, чтобы успеть на первую лекцию.

Профессора Ирейского Широкопрофильного Магического Института славились своей строгостью. Они не любили, когда опаздывают на их лекцию и строго наказывали за это. Онея знала правила, и поэтому спешила так же, как и все остальные. У нее были прекрасные отношения с ее преподавателями, и она не хотела портить их.

К тому же первой парой у нее была история искусств, которую вел молодой и очень привлекательный преподаватель по имени Леос Дорем. Ему было всего тридцать пять, но его уже взяли на работу в ИШМИ за его исключительные способности к преподаванию и глубоким знаниям культуры Антреи. Он знал все об искусстве начиная с древнейших времен и до современности. Его работы публиковались в таких журналах как "Мифология и все с нею связанное" и "Антрейский культурный вестник".

К счастью, Онея успевала на лекцию. Институт располагался на большой территории и состоял из двадцати корпусов. Часть из них была отведена под общежития, в одном из которых и жила Онея. Остальные строения были предзназначены для проведения учебных занятий и студенческих мероприятий. Для мероприятий в студенческом городке были выставочный центр и концертный зал. Но Онея в то утро спешила в главный корпус института, с которого в свое время и начались строительство и история ИШМИ. Главный корпус, построенный еще в эпоху правления Эсонской династии, имел две небольшие башни по боками и огромную центральную, которую можно было увидеть почти из любого места в Ирее. По ней всегда можно было сориентироваться, в какой стороне города ты находишься, поэтому ее часто называли "Ирейски маяком".

Возле входа в институт все было заставлено профессорскими машинами. Студенты проскакивали мимо этих машин и забегали в институт. Когда Онея вошла в вестибюль, то увидела целую толпу, которая только начинала постепенно рассасываться по этажам и аудиториям. Она снова взглянула на часы, и, убедившись, что у нее есть еще пять минут, спокойно влилась в эту толпу, и она понесла ее в глубь здания.

Наконец ей удалось пробиться на третий этаж, где располагалась аудитория, в которой должна была пройти история искусств. В аудитории оказалось всего семь человек, и все они были девушками. Дело в том, что большинство студентов, которые учились на архитектурном факультете, не считало, что история искусств так уж им нужна. Все знания, которые они могли получить на этом предмете, уже были им даны другими профессорами на предыдущих курсах, и сдать этот предмет не представлялось такой уж большой проблемой. Так что посещали историю искусств лишь девушки, которые сходили с ума по Леосу Дорему. На первых партах сидели четыре блондинки, одетые в розовые и голубые кофточки. На их лицах был нанесен яркий макияж, боевая раскраска, как это называла Онея, а волосы собраны в оригинальные прически. Одна из них явно выделялась. Губы ее сверкали ярким розовым цветом, кожа была темного загорелого цвета, яркие голубые глаза были подчеркнуты розовыми тенями. Ее почти белые волосы были заплетены в косу, из которой сделали круглую пирамиду, возвышающуюся над головой.

Эту девушку звали Гедиона. Она была из очень обеспеченной семьи, которая относилась к элите Иреи. Ее отец был мэром, и считался одним из самых уважаемых и мудрых людей столицы. И из-за этого Гедиона считала, что все должны точно так же уважать и слушаться ее. И именно из-за этого у Онеи с ней были очень плохие отношения. Онея никогда не признавала подобных авторитетов и всегда шла против Гедионы. Конфликты возникали редко, но если возникали, то были очень серьезными.

Немного подальше сидели еще три девушки. Онея, заметив их, тут же поднялась и села рядом с ними. Одна из них, с короткими черными волосами и округлым лицом улыбнулась ей и сказала:

— Я уж думала, ты не придешь.

— Ты что! Как же я могу пропустить лекцию Дорема, — рассмеялась Онея.

— Слышал бы это Анреа, — усмехнулась ее подруга.

— Риза, если бы он знал хотя бы часть того, что твориться в мое голове, то тут половина института исчезла.

— Да, он у тебя ревнивый. Узнает как-нибудь, и пойдет поджидать несчастного Дорема в закоулке.

— Никто не смеет трогать моего Дорема, — сказала Онея.

Риза рассмеялась. В этот момент в аудиторию вошел высокий молодой человек в галантном костюме серебристого цвета. Он был чисто выбрит. У него было мужественное лицо с чистыми красивыми зелеными глазами. Темные волосы были прилежно уложены в стильную прическу. Он носил небольшие очки, которые придавали ему солидности и только красили его.

Как только он появился в аудитории, девушки на передних рядах невольной вздохнули. Это был действительно образец их идеального представления о мужчине: умный, успешный, хорошо сложен — чего еще можно было желать.

— Хватит вздыхать, он все равно женат! — крикнула Онея на все помещение.

На нее тут же устремились колкие взгляды Гедионы и ее подруг. На лице Дорема возникла легкая улыбка.

— Онея, попридержи свой сарказм, — сказал он мягко, — я смотрю, что нас становится все меньше. Ну что ж, те, кто хочет учиться, учится, остальных ждут неприятности во время сессии. И так, о чем мы сегодня должны поговорить?

— Мы закончили на начале восьмого века от конца темных войн, но появлении курилизма, — ответила Онея.

— Что ж, замечательно. Поговорим о курилистах. Само название уже говорит нам о том, в каком режиме они работали. Тогда как раз было открыто растение уролис, которое позволяет расширить сознание. Сегодня из него делают обыкновенные сигареты, но в те времена это было настоящее новшество. Тогдашние художники не замедлили им воспользоваться, они курили его, вызывая тем самым просто невообразимые галлюцинации и видения. Именно их потом они изображали на своих холстах... — начал он лекцию.

Девичьи глаза внимательно следили за ним, не отрываясь, и их уши ловили каждое слово профессора. Онея время от времени делала некоторые записи того, что говорит Дорем, но это были просто пометки необходимые для дальнейшего изучения материала. Писать сами лекции Онея не любила, предпочитая именно просто слушать преподавателя.

— В обед пойдем в кафе Ерона? — спросила Риза шепотом, чтобы не привлечь внимание профессора.

— Нет. Я в обед иду на вокзал. Кас приезжает.

— Твой дядя, который перевелся к нам в институт?

— Да.

— И на какой факультет он пошел?

— Художественный.

— А где он будет жить?

— У нас в квартире.

— Вас же ведь там и так восемь человек.

— В тесноте да не в обиде, — улыбнулась Онея, — я же не могу ему сказать, чтобы он искал себе жилье, когда я вполне в состоянии поселить его в нашей компании.

— А какой он?

— Я сейчас даже не знаю вообще то, — призналась Онея, — я его не видела пять лет с тех пор, как живу здесь. Раньше мы были очень дружны, практически росли вместе. Но за пять лет можно изменить до неузнаваемости.

— Это да. Я вот каждый раз, когда возвращаюсь в родной Персфил, постоянно поражаюсь, как там все изменилось за год.

— Не пугай меня.

— Ну, если он хоть немного похож на тебя, то думаю, жизнь у вас станет намного веселей.

— Что нас ждет... — тяжко вздохнула Онея, вспоминая, что творилось предыдущим вечером и весь тот мусор, который она обнаружила с утра на полу квартиры.

В этот момент к ним на парту прилетел скомканный листок бумаг. Онея подняла голову и увидела, что Гедиона пристально смотрит на нее злыми глазами. Онея спокойно развернула листок и увидела на нем записку:

"Больше не смей никогда так комментировать меня, мерзкая тварь. Еще раз такое повториться, и тебе не поздоровиться"

Онея распрямила листок и начала писать на нем. Риза с интересом наблюдала за тем, что она пишет. Наконец ответное послание было закончено. Онея снова скомкала бумажку и бросила ее обратно. Та угодила Гедионе прямо голову и упала на пол. Девушка удивленно обернулась, посмотрев на Онею, после чего подняла записку и развернула ее. Когда Гедиона прочитала ее, то невольно вскрикнула.

Это не осталось без внимания Дорема. Он удивленно посмотрел на студентку и спросил:

— Гедиона, ты не согласна с тем, что курилисты были простыми бездарными укурками, которые на полстолетия увели изобразительное искусство от его основных целей?

— Нет... — недоумевающее произнесла Гедиона.

Риза рассмеялась над этим зрелищем, после чего наклонилась к Онеи и спросила:

— А откуда ты знаешь про то, что она творила на новый год?

— Одним из тех парней был мой хороший знакомый. Он все мне рассказал и передал фотографии, зная, какие у меня с ней проблемы. Думаю, это ее немного остудит, — Онея ехидно усмехнулась и продолжила записывать лекцию.

Глава вторая. Прибытие.

Как только закончилась вторая пара, Онея тут же собрала свои вещи и вышла из аудитории. Риза даже не успела ей ничего сказать, но это ее ничуть не задело. Она привыкла, что Онея постоянно в движении, и такие исчезновения были как раз в ее духе.

Онея вышла из института и направилась вдоль улицы в сторону высотного здания. На улице было тепло. Осень еще не успела вступить в свои права, и солнце припекало по-летнему. Онея любила такую погоду. Повсюду еще стояли зеленые деревья, которые уже готовились к тому, чтобы сменить свой цвет на золотисто-желтый и огненно-оранжевый. На улице было множество прохожих, которые спешили по своим делам. По дорогам взад-вперед бегали автомобили.

Онея наслаждалась этим моментом. Она видела красоту зданий в этом солнечном летнем свете. Она любовалась отражениями в стеклах больших витрин. Все словно излучало какую-то радость и добродушие.

Вскоре она вышла на большую площадь, в противоположном конце которой возвышалась башня и большое здание. На башне было написано: "Иренский вокзал, северное направление". Онея пошла прямо туда. Возле здания было очень много народу. Здесь можно было увидеть и только что прибывших гостей столицы, и покидающих ее, и встречающих, одной из которых и была сама Онея. Она протиснулась в главный зал вокзала, в центре которого было расставлено множество сидений для ожидающих. Все эти места были заняты людьми, рядом с которыми стояли сумки и тележки. Все они ждали отправления свои поездов.

Онея прошла через зал и вышла с другой стороны к платформам. Она оказалась на перроне, на котором было так же многолюдно. Это уже начинало раздражать Онею. Она ненавидела, когда так много людей окружало ее. Это сбивало ее с мыслей, она даже чувствовала себя немного потерянной.

Всего вокзал включал в себя двенадцать платформ, к которым прибывали поезда. В ста метрах от того места, где заканчивались платформы Онея увидела глубокий обрыв вниз, на противоположной стороне которого можно было увидеть еще один вокзал южного направления. Рельсы так же заканчивались на карюю обрыва, образовывая небольшой трамплин.

Онея достала листок, на котором было записано время прибытия поезда и платформа, к которой он должен был подъехать. Она должна была встречать поезд, прибывающий к девятой платформе в двенадцать тридцать. Онея взглянула на часы. Было всего двадцать минут первого. Ей предстояло десять минут ожидания.

Именно это она не любила больше всего. Ждать чего-то, причем в одиночестве, когда даже не с кем поговорить. Она решила, что лучшее, чем ей стоит сейчас заняться, это вспомнить, как выглядит Касс. В последний раз, когда они виделись, это был невысокий парень, коротко стриженный, в очках. Он всегда был послушным и делал все, что ему говорят родители. Он хорошо учился, всегда делал уроки в школе, никогда не пил и вообще был зализанным маменькиным сынком. Она даже не представляла себе, как же ему удастся вжиться в ее компанию, и как он вообще сможет уживаться рядом со всем тем, что они устраивают в свободное время.

Она представляла себе, как сейчас из прибывшего поезда выйдет солидный молодой человек в костюме, плаще, с кожаной сумкой, которую носят все деловые люди. Ей трудно было представить, как же он стал художником, которого пригласили учиться в ИШМИ на бюджетном отделении. Онея решила, что он наверняка рисует в строгом стиле классической эпохи трезволизма. Она не любила эти сухие, безвкусные полотна. Ей даже было немного жаль, что теперь такой человек окажется в ее компании.