БИТВЫ МАГОВ II. КНИГА ТЬМЫ
Пролог. Начало новой истории или продолжение забытой старой?
Колдун по имени Странник сидел на холме, наслаждаясь видами ночного Киева и блеском тысяч ярких огней, что отражались в Днепре. Большие шумные города всегда успокаивали его, особенно ночью. В них можно затеряться, в них можно раствориться, можно часами гулять по улицам и не встретить ни единого знакомого человека, и ни единого человека, которому до тебя есть дело. В маленьких городах, где все друг друга знают, где ты на каждом шагу можешь наткнуться на осуждающий или пытливый взгляд, такой свободы не почувствовать.
— Привет, ведьма! — маг обернулся, и вгляделся в темноту.
— Привет, колдун! — ответила девушка, что вышла из-за деревьев.
— Пришла убить меня или послушать рассказ? — поинтересовался Странник.
— Я не стану убивать тебя до тех пор, пока с тобой так интересно! — улыбнулась Анель в ответ.
Колдун засмеялся.
— Я чувствую себя Шахерезадой, когда мои сказки закончатся, меня убьют! Придется быть хорошим рассказчиком, и каждую ночь останавливаться на самом интересном.
— Прошлый раз был Санкт-Петербург, а теперь значит Киев? — Сказала девушка, посмотрев на город. — Двигаемся на юго-запад?
— Да! — Ответил колдун. — Может, проведем следующую встречу во Флоренции?
— Почему бы и не да? — ответила Анель. — Как я понимаю, этот город тоже не имеет никакого отношения к твоей истории, как и в прошлый раз.
— Совершенно верно! — Странник вновь улыбнулся. — Просто красивый город, древняя столица некогда могущественной империи, а сейчас маленького упадочного европейского государства. Как иронична жизнь.
— Это ведь столица твоей родины.
— Это не имеет значения! — Ответил колдун. — Я давно отбросил все человеческое. Осуждаешь меня?
— Я? — Анель выглядела какой-то отрешенной и растерянной. Она поправила волосы и с веселым блеском в глазах посмотрела на Странника. — Зделавшая тоже самое? Уж я точно не имею права быть тебе судьей!
— Анель! — Странник вдруг стал серьезным. — Каково это быть Великим Мастером? Каково это жить тысячу лет? Как ты с этим справляешься?
— Ты же Подмастерье, — ответила Анель, — ты уже знаешь тяжесть нашей ноши, уже смотришь на мир нашими глазами, ты ближе всех к тому, чтобы однажды стать тринадцатым Мастером.
— Я сделаю и это, если это поможет остановить заговор Мастеров, — ответил маг.
— А если нет?! — улыбнулась Анель. — Если ты примкнешь к нему?! Не можешь остановить — возглавь это! Такое уже не единожды случалось!
— Никогда! — ответил Странник, а Анель лишь засмеялась.
Они сидели и молча смотрели на человеческих существ, снующих вдали. Каждый из этих людей спешил по своим самым важным и самым неотложным в мире делам.
— Ты спросил, как я справляюсь со всем этим? — Вдруг сказала Анель. Она встала и начала медленно и грациозно исполнять очень красивый танец, а потом засмеялась таким чистым очаровательным смехом.
— Просто, я остаюсь ребенком, Странник! Сколько бы мне не было лет, только это и спасает меня от груза долголетия в мире полном боли и страданий. А ты, ты слишком стар. Тебе, наверное, чуть больше тридцати лет, а ты уже такой старик. Ты берешь весь этот груз на себя, пытаешься быть за все в ответе, и слишком серьезно ко всему относишься!
Странник с удивлением посмотрел на Анель, после чего улыбнулся:
— Ты, правда, видишь меня таким? Как забавно. Я выгляжу таким слабым?
— Ты не слаб! — Ответила Анель. — Но мир не делится на сильных и слабых. Ты сам не понимаешь, за что сражаешься.
— Таков путь Хаоса, борьба ради борьбы, вечное противостояние гармонии и порядку! — Ответил Странник. — Я останусь магом Хаоса до конца!
Девушка подошла к колдуну, присела рядом с ним и обняла его, нежно прошептав:
— Ты ведь устал нести эту ношу один, и ты ищешь кого-то, кто бы мог разделить ее!
— Ложь!
— Лжец здесь только ты! Что главное в отношениях, Странник?
Маг задумался, но после небольшой паузы ответил:
— Понимание.
— Бинго! — Обрадовалась Анель. — Уважение, общие интересы и даже любовь — все это вторично. Без понимания все будет напрасно. Тебя будут любить, тебя будут уважать, тебя будут окружать люди, что интересуются тем же, что любишь и ты, но смогут ли они тебя понять? Ни та рыжая ведьмочка Бестия, ни твоя милая японочка Нацуми, и даже белокурая Сьюзен — они не смогли тебя понять, они очень хотели, они действительно старались, но... — губы девушки приблизились к уху колдуна, — только я способна сделать это, и ты это знаешь!
— Это не... — начал говорить Сранник, но палец Анель оказался на его губах.
— Молчи, все равно ведь лгать собрался, лучше молчи! — Прервала его девушка. — Ты ведь хочешь владеть мною, ты осознаешь, что только я способна тебя понять. Только я способна увидеть мир твоими глазами, остальные могут любить тебя и даже почитать, но этого мало, они не поймут тебя, как бы не пытались.
Девушка засмеялась.
— Хотел бы жить со мной в маленьком домике на вершине скалистого утеса, где всегда бушует море и свистят порывистые ветры, где молнии и удары грома разрывают небо на куски? Там мы были бы счастливы, любили бы и ненавидели друг друга, причиняли бы боль, ругались, и очень страстно мирились, лишь в этом Хаосе ты бы обрел покой. Ведь ты этого хотел! Ведь ты создал меня, отчасти ты действительно создал меня. И ты давно уже понял, что единственная женщина, которая тебе подойдет — это та, которую ты создашь сам. Творение определяет Мастера, только творение и больше ничто. Девушка прижалась к колдуну еще ближе и, коснувшись губами его уха, прошептала: — Стань Тринадцатым Мастером — и я буду твоей!
Губы девушки приблизились к губам колдуна.
— Кхе-кхе, я вам не мешаю? — Раздался голос позади парочки.
Анель и Странник отстранились друг от друга и обернулись посмотреть на гостя. Их реакция на новоприбывшего была разной. Странник лишь улыбнулся и сказал:
— Старик Кинвдорф, рад вас видеть!
— Учитель! — Анель поднялась на ноги и уже через мгновение висела на шее у старика. — Я так счастлива. Где вы столько пропадали? Тут ваши ученики такую смуту затеяли, и эта Башня, которую вы построили, знаете ли, тоже переполоху наделала.
— Здравствуй, милая! — Улыбнулся старик и погладил девушку по голове. — Не упрекай меня в том, в чем я не повинен. Все в мире идет своим чередом, согласно своей природе.
— Вы не исправимы, учитель! Совершенно не меняетесь!
— Уж какой есть! — Засмеялся старик. — А я вам гостинцы принес.
В руке у старика возникли три больших рожка мороженого.
— Ухты! Мое любимое! — Анель захлопала в ладоши. — Вот спасибо! — Она взяла у старика два рожка, один вручила Страннику. — Держи! Подкрепись перед рассказом!
Потом все трое принялись лакомиться мороженым и весело болтать о пустяках. Одна из Двенадцати Великих Мастеров, ее учитель и, возможно, последний Подмастерье, какая необычная компания.
— Ну что, — улыбнулся старик и хлопнул Странника по спине, — мы пришли сюда, чтобы выслушать твой рассказ.
— Тогда слушайте, — улыбнулся Странник. — И запасайтесь терпением, рассказ будет длинным...
Акт 1. Основной. Действие 1. Живые тени мертвого мира. Или — а стоит ли бороться дальше?
— Мы встретимся там, где не бывает тьмы!
— Если Большой Брат не найдет нас раньше!
Красный и белый — какое интересное сочетание. Густые темно-алые капли падали на снег. Он шипел и таял. Насколько же горячие эти капли? Юноша был безучастен. Всю его белоснежную рубашку покрывал слой густой крови. Она медленно стекала вниз, тяжелыми каплями срываясь с кончиков его пальцев. Белое и красное, холодное и горячее — необычный контраст. И почему это так красиво? Безумие! Это место, этот юноша, этот миг! Безумно! И красиво! Я еще никогда не видел чего-то настолько чистого, и в то же время настолько грязного, как этот окровавленный снег. Юноша не замечает меня. Он смотрит вдаль. Он погружен в свои мысли. Но он и не может меня видеть. Ведь меня не существует. Нет! Только не здесь и не сейчас! Меня попросту нет. Может, где-то в другое время и в другом месте мое существование было бы возможно. Но, не здесь и не сейчас. Я бы не вписался в эту картину, я был бы лишним, я был бы настолько неуместным.
И все же, даже этому чудовищному, но прекрасному полотну не хватало завершенности. Чего недостает? Юноша с растрепанными волосами в белой окровавленной рубашке безучастно смотрит вдаль пустым взглядом. Густая алая кровь медленно капает с его пальцев. Холодный снег сверкает под лучами солнца. Десятки мертвых тел в красивых серебристых доспехах и серых плащах лежат неподвижно, словно манекены. Когда-то они сами были безжалостными убийцами, а теперь перебиты, словно скот на убое. Какая ирония! Но чего не хватает?! Чего?! Хотелось раскричаться и заплакать от осознания незавершенности, несовершенства этой картины, такой близкой к идеалу. Я смотрел на кровь. Только теперь я начал замечать оттенки. Она была неоднородной! Нет! Неоднородной! Десятки разных оттенков — вот что придавало этой картине ту особую красоту и пикантность. Но, чего же не хватает?! И тут меня осенило. Еще одного оттенка, всего одного единственного. Моего! Без моей крови картина была неполной. Последний мазок кисти мастера сделает ее завершенной, сделает ее шедевром. Неужели я не пожертвую собой, чтобы создать нечто совершенное, чтобы прикоснуться к великому, дотянуться к танцующей звезде? Неужели не стоит отдать все за причастность к творению Мастера? И тут юноша посмотрел на меня. Наши глаза встретились, и по моей коже пробежал озноб. Я словно заглянул в бездну. Юноша улыбнулся, он ничего не сказал, но его взгляд был красноречивее любых слов. "Ты понял, — говорили его глаза, — ты наконец-то понял, что ты завершающая деталь моего гениального творения. Большинство о такой чести и мечтать не смели!" А ведь правда! Со слезами радости на глазах мне стоит броситься навстречу своей судьбе. Но почему я пытаюсь отшатнуться, бежать отсюда как можно дальше? Горячая алая кровь и холодный сверкающий снег, красное и белое — какое интересное сочетание!
Я открыл глаза и передо мной сначала размыто, а потом и достаточно четко начали прорисовываться очертания комнаты. Сон улетел куда-то далеко, и я не мог его вспомнить. Чем больше я пытался зацепиться за него — тем дальше он ускользал. Я лишь помнил, что во сне очень четко преобладали два цвета — белый и красный. Это воспоминание было ярким. Но о чем был сон, какие предметы имели эти цвета? Ну же, хоть что-то! Эх, как же я не любил забывать сны, просыпаешься и словно теряешь кусочек души, который уже никогда к тебе не вернется.
Я приподнялся на локтях, тело жутко ломило от тупой боли, которая, казалось, поселилась в каждой мышце. Вчера мне даже не хватило сил раздеться, да чего уж там, я даже обувь не снял. Так и спал в солдатских берцах. Они оказались добротным, легко пережили весь тот ад, через который им пришлось пройти вместе с их нерадивым хозяином. Одежде повезло куда меньше, она была испачкана кровью и грязью, местами разорвана. Видок у меня был очень потрепанный. Я повернул голову и увидел копну рыжих волос. Вместо привычного огненно-рыжего цвета она имела оттенок грязной меди. Дыхание Бестии было ровным, раны больше не кровоточили. Сейчас я даже вспомнить не мог, где и как нашел в себе силы оказать ей первую медицинскую помощь, если сам оставался в сознании, лишь прилагая колоссальные волевые усилия. Я внимательно посмотрел на ведьму. На ее лице было несколько царапин, ссадины наблюдались и на других частях тела, но наложенные мною бинты, так и оставались белыми, кровотечение остановилось, а значит — жить будет.
Я поднес руку к лицу колдуньи, аккуратно откинул назад ее волосы и нежно провел двумя пальцами по ее щеке.
— Как же ты меня напугала, милая! Когда я увидел того упыря над твоим неподвижным телом, то думал, что уже никогда больше не услышу твоего смеха, не посмотрю в твои глаза. И знаешь, только в тот момент я по-настоящему понял, какую же боль это мне принесло бы. Прости, я не готов тебя терять!
Глаза Бестии приоткрылись и она, повернув голову, посмотрела на меня затуманенным взглядом, который постепенно начал проясняться.
— Так вот кто мой спаситель, — на лице женщины появилась вымученная улыбка, в ней были тепло и боль, — и что это за признание только что было? Лирически-романтический Странник? Это что-то новенькое, — после этих слов она легонько коснулась моих пальцев горячими губами.
Тело колдуньи пылало жаром, глаза блестели, и ее колотил легкий озноб. И почему мне все это казалось таким сексуальным. Я провел пальцем по ее губам, после чего припал к ним своими.
— Ты со всеми бывшими так себя ведешь? — спросила Бестия, когда я наконец-то оторвался от ее губ
— У меня не бывает бывших, любой человек, однажды попав в мое сердце, остается там навсегда.
— Определенно я не узнаю этого Странника, ты ли это? Где тот жесткий циник и нигилист, которого я знала?
— Умер! — резко отрезал я. — Не все ли равно?! Наш мир рухнул! Все что мы любили, все кого мы любили — все пожрало пламя, все захлебнулось в кровавой агонии. Не все ли равно теперь, какими быть, да и быть ли вообще?!
Бестия не ответила. Повисла тишина, каждому было о чем подумать.
— Тогда... — услышал я тихий голос, — тогда зачем ты спас меня? Если все равно, если все уже кончено.
— Просто... я не хотел терять тебя. И в тот момент, мне просто нужно было за что-то цепляться, не останавливаться, чтобы отчаянье не поглотило меня.
— И что же изменилось с того момента? Что изменилось, что теперь ты готов сдаться?
— Бестия! — Я внимательно посмотрел в глаза колдуньи и отвел взгляд. — Твоя дочь... Я не смог ее спасти, я даже не смог ее найти в том хаосе. Я... я боюсь, что она не уцелела.
Я тупо смотрел перед собой, боясь заглянуть в глаза колдунье. Чувство беспомощности, ощущение никчемности, слабости и бесполезности — ох как же это паршиво.
— Она в безопасности, — Бестия обняла меня и положила голову на мое плечо, — я помогла сбежать ей с плена Беркута и надежно спрятала ее. Я и не знала, что ты пытаешься спасти ее, что ты вообще знаешь о ней. Это так мило с твоей стороны! — Колдунья замолчала и тяжело вздохнула. — Прости, что тогда предала тебя и заманила в ловушку.
— Давно простил!
— А вот я себе никогда не прощу! — с горечью ответила колдунья.
— О чем ты? — Я с удивлением посмотрел на Бестию. — У тебя не было выбора, каждый сделал бы тоже самое ради своего ребенка. Мне жаль, что судьба поставила тебя в такую ситуацию.
Бестия лишь крепче сжала меня в своих объятиях, я почувствовал, как ее горячие слезы капают на мое плечо.
— Спасибо, Странник! Спасибо за все!
— Тебе спасибо! За то, что ты была рядом с самого начала, за то, что я стал тем, кто я есть!
