|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
"... и я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырёх животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь белый, и на нем всадник победоносный, и чтобы победить... "
Он родился с болью и кровью, как и положено.
С чужой болью. С чужой кровью. Агония умирающих свилась плотной сетью, поймавшей его разум, спеленавшей его чувства, так, что не продохнуть. Он чувствовал себя двумя разными я, пойманными в одну ловушку. Бабочка, с осыпающейся с хрупких крылышек пыльцой, летящая в небе, и ящерка, бегущая по теплому песку в поисках укрытия.
Их опутал невод из смерти, ярости и ненависти, укрепленный желанием отомстить, его нити врезались в их тела, калеча, обжигая, разрезая до костей. Их прилепило друг к другу так, что не оторвать, невзирая на жалкие попытки вырваться наружу. Тщетно. Они бились, пока не обессилели, пока острый стилет чужой воли не пронзил их сердца, пришпиливая одно к другому.
Только потом они поняли... Их приняли за одно целое.
Ящерку вжало в песок, и бабочка, закрывшая крохотное тельце своими радужными, сияющими крыльями, приняла все удары на себя.
Его (их) дрессировали. Как животное. Пусть разумное, но все же животное. Неповиновение, любая заминка, нерасторопность в исполнении приказаний — все это каралось болью. Она прожигала тело, раскаляла натянутые, как струны, нервы, заставляла разум биться в агонии.
Кричать было нельзя. Каждый крик или стон становились только новыми поводами для повторения наказания. Он-бабочка бился в агонии, ломая крылья, постепенно теряющие свою яркость. Осыпалась сверкающая пыльца, чешуйки темнели, приобретая цвет пепла... Он-ящерка мог только смотреть и сочувствовать. Мысленно. Он был голым разумом, никаких эмоций, никаких сопереживаний... Словно кто-то отрезал все лишнее, оставив голую рациональность и чувство неполноценности. Ущербности. Впрочем, это ощущение тоже потом ушло. Через пару лет, но ушло.
И только спустя годы, после своего второго рождения (или третьего?) он понял эту аналогию.
* * *
Дарт Сидиус довольно смотрел на своего ученика, стоящего перед ним на колене. На тонких морщинистых губах играла призрачная улыбка. Еле видимая, она вселяла не надежду, а опаску в окружающих: шутки Императора Возрожденного остались все такими же жестокими и веселящими только и исключительно самого Палпатина.
Сидиус был доволен. Перед ним стояло доказательство его гения, его таланта. Эксперимент, увенчавшийся победой, свидетельство того, что он прославится в веках и потомки будут чтить его имя наравне с именами Вишейта, Рагноса и Бейна.
Долгие десять лет, в течение которых он довел до совершенства метод создания идеального ученика. О, у него было несколько тех, кто носил это звание, но все они были недоделками, лишь вехами на тернистом пути к успеху.
Дарт Мол был молод и силен, но развивался больше как боец, что его и сгубило. Дарт Тиранус был умен, силен и коварен, развит всесторонне, но слишком идеалистичен. Дарт Вейдер... Его самая большая победа и самое тяжелое поражение. Он был и силен, и умен, но... слишком прост. Воин, хоть и прирожденный, но не правитель.
Все они были по-своему великолепны, и все они погибли. Что ж... Такова судьба. Сила не терпит слабаков, а Темная ее сторона и подавно. Сидиус тщательно исполнял заветы основателя Линии Бейна, пусть и трактуя правила в нужную ему сторону при необходимости. Вот и теперь перед ним стоит его Ученик, а рядом с ним припал на колено его... Тоже ученик, но не столь удачный.
Ситх перевел взгляд на склонившего голову забрака, покрытого татуировками, и вновь посмотрел на своего последнего ученика. Того, кого он создал, как истинный Творец.
Смотреть на дело рук своих и воплощение своего гения было приятно. Именно этот момент он видел когда-то, сидя в тишине тронного зала, а острые лучи света далеких звезд кололи его тело. Он видел этот момент... Просто не смог понять, что произойдет это годы спустя. Так что? Его дар предвидения все так же безупречен, как и тогда, и он своими собственными глазами наблюдает воплощение видения в жизнь.
От коленопреклоненной фигуры исходила мощь. Тяжелая, плотная сила истекала из самого сердца мужчины, затапливая огромный зал. Сверкали серебристым блеском доспехи. Полы накидки раскинулись вокруг ног облаком тьмы. Он был идеальным. Сильным. Умным. Коварным. Жестоким и беспощадным. И абсолютно послушным его воле.
— Встаньте, Старкиллер, — прошелестел император, и мужчина в доспехах поднялся одним плавным движением. — У меня есть для вас задание.
— Да, Мастер, — механический голос был совершенно равнодушен и абсолютно спокоен. Как и сам Старкиллер. Никаких чувств. Никаких эмоций. Полное и тотальное спокойствие, приводящее тех, кто вынужден был контактировать с ситхом, в ужас.
— Вы хорошо справились с приведением к покорности игнорирующих мое мнение. Однако, — сидящая на троне фигура в мантии слегка шевельнула тонкой рукой, показались обтянутые морщинистой кожей пальцы, — Зиндж так и не склонился. Он провозгласил себя императором... — сухой смешок прозвучал в полной тишине шорохом осыпающейся на гроб земли. — Я ревную. В моей Империи есть место только одному Императору. Мне. И более никто не имеет права на власть. Я хочу, чтобы вы показали гранд-моффу Зинджу всю глубину его заблуждений. Он должен страдать. А его территории — вновь вернуться в мою Империю.
— Да, Мастер.
— Возьмите с собой лорда Мола.
— Да, Владыка.
Пальцы императора слегка шевельнулись, показывая, что аудиенция окончена. Старкиллер вновь поклонился, встал и, резко развернувшись, пошел к дверям. Следом за ним бесшумной тенью скользил забрак.
Сидиус дождался ухода учеников, после чего медленно направился к кабинету. Постукивала черная трость, но шаги мужчины были совершенно не слышны, он скользил призраком по коридорам, ведущим в самое защищенное место дворца.
Алые гвардейцы стояли безмолвными статуями, охраняя покой Владыки, подошедший секретарь подал датапад с отчетами. Дарт Сидиус сел в кресло, представлявшее собой настоящее произведение искусства, принимаясь за каждодневные дела. Его Империя восстанавливается. Медленно, но верно. Он учел свои ошибки и в этот раз действует умнее.
Есть, конечно, те, кто не желает вновь вернуться под его опеку. Словно псы, вырвавшиеся на просторы и вкусившие жизни без поводка. Так что? С этими возжаждавшими свободы неблагодарными разберется Старкиллер. У его ученика просто талант устраивать акции устрашения. Врожденные способности к террору, тем более страшному, что совершался он крайне обдуманно. А уж когда Сидиус отпускал Старкиллера на волю, немного ослабив парфорс...
Ситх мечтательно улыбнулся, вспоминая сделанную его шпионами запись такого отдыха. Воплощенный ад. Ученик, оставленный без опеки на неделю, тут же нашел способ спустить пар и снять нервное напряжение. Воспитание Сидиуса дало свои плоды, Старкиллер пробрался на хорошо укрепленную базу, которую уже давно держал на примете и которую Палпатин ранее не давал ему уничтожить, так как там располагался филиал "Черного солнца". А тут Сидиус уронил намек на недовольство и вразумление тех, кто его вызвал, чем ученик воспользовался к своей выгоде.
Преступникам ничего не помогло: ни охранный периметр, в который вложили бюджет небольшой планеты, ни личное оружие, ни верная охрана из дроидов и живых разумных.
С дроидами справилась Цепь Молний, с живыми — Сила и сейбер. Ученик полностью погрузился в кровавый угар, опьянев от насилия и смертей. Он рвал всех, кто попадался ему на глаза, на части, не пощадив никого. И никого не пропустив. Спрятавшиеся и надеющиеся на то, что, удовлетворившись резней, кошмарный пришелец их не найдет, просчитались. Старкиллер отыскал все укрытия, всех вытащил из нор и щелей и убил. Медленно и мучительно. Некоторых пытал.
Развлекался ученик несколько суток, оставив после себя братскую могилу, заполненную ошметками плоти и затопленную кровью. Сидиус, просматривая запись, пришел просто в экстаз, с которым не могли сравниться убогие радости плоти. Экстатическое наслаждение, словно верующий увидел схождение с небес бога лично к нему.
Он несколько раз пересматривал запись, приходя в восторг и любуясь тем, как решительно и беспощадно действует его дитя. Ведь его ученика можно сравнить с ребенком, которого Сидиус лично воспитал, вложив в это всего себя. Несравненный шедевр. Ни Мол, ни Вейдер не могли сравниться со Старкиллером. Первому не хватало размаха, а второму — утонченности и изобретательности. Палпатин вспомнил, как ученик, сбросивший доспех, оставшийся только в штанах, покрытый кровью с ног до головы, сдирал живьем кожу с попавшегося под руку родианца, так, чтобы получилась ажурная сетка, и довольно хихикнул.
Какое мастерство! И какая фантазия... После этого он подарил ученику брата-близнеца "Затмения", который как раз был завершен. Старкиллер смотрел, как гигантский суперразрушитель покидает док, и Палпатин ощущал его восторг.
— Я дарую вам право именования, лорд Старкиллер, — прошелестел Император, любуясь замершим в экстазе учеником. — Как вы его назовете?
— "Утренняя звезда", Владыка.
Сидиус с легкостью считал образы, заполнившие Силу: ядерный гриб, поднимающийся к небесам. Вспышка взрыва, сверкающая, словно новорожденная сверхновая. Разрушения и смерти, погибающая, раскалывающаяся на куски планета. Затмение. Золотая корона, окружающая черный диск. Упавший в океан плазменный шар, от которого в стороны разносится волна, стирающая с поверхности все живое. Гибель и уничтожение.
Император кивнул, одобряя выбор названия.
— Его закрепят в реестре.
Старкиллер упал на колено, морщинистая рука небрежно потрепала его за плечо.
— Я доволен, ученик.
Император ушел, не слыша, как мужчина еле слышно прошептал:
— Звезда по имени Полынь. Тебе подходит, Падший.
И теперь все внимание Старкиллера будет обращено на Зинджа. Да, наглый гранд-мофф еще осознает всю глубину неудовольствия Сидиуса. Глупец решил, что, отхватив кусок территории Империи за время отсутствия законного хозяина, сможет его сохранить. Скоро он убедится в ошибочности своего мнения.
* * *
Сверх-сектор Квелия. Империя Зинджа.
— Лорд Старкиллер, — вытянувшийся по всем правилам седой адмирал пожирал начальство глазами, источая преданность, — через десять минут эскадра выйдет из гиперпространства.
— Отлично, — механический голос был ровным и спокойным, но, как и всегда в присутствии этого... существа, мужчину пробила непроизвольная дрожь.
— Отлично. Итак, адмирал, от вас требуется следующее...
Тактический датапад завис в воздухе, показывая находящиеся под властью Зинджа территории, которые тот объявил своей Империей. Неплохой кусок, простирающийся от Тионского кластера и Корпоративного сектора с одной стороны, включивший Серенно и Бендомир с Датомиром, захвативший Мандалорский космос и упершийся в Богден и Кидрифф с другой стороны.
Обширные территории, которые неплохо контролировались ушлым бывшим моффом. В отличие от подавляющего большинства остальных военачальников, вообразивших себя Императорами и потом закономерно сдувшихся, когда реальность показала, насколько она может быть сурова к самозванцам, Зиндж не только удержал собственный сектор, когда-то отданный под его контроль Палпатином, но и смог отвести от себя внимание восставшей из пепла Новой Республики.
И сделал он это отнюдь не силовыми методами в качестве ультиматума. Зиндж поступил гораздо умнее, так, как никогда не могли подумать те, кто видел гранд-моффа впервые. Низкорослый толстячок, дурашливый и шумный, весело топорщащий пышные усы и сыплющий незамысловатыми шутками, Зиндж имел острый ум, помогавший ему строить карьеру невиданными темпами.
Он знал более шестидесяти языков, конструировал истребители, разрабатывал броню для проекта "Темный штурмовик", довольно успешно водил в бои эскадру и даже интриговал. Его шпионы наводнили секретариат восстановленного Сената, что не замедлило сказаться на общем положении дел.
Республика боролась с кем угодно, но только не с Зинджем. Это стоило дорого, но это того стоило, вплоть до того момента, когда в сторону Квелии обратилось внимание Императора Воскрешенного. И вот тут гранд-мофф совершил стратегическую ошибку. Ему бы склониться перед Палпатином, поклясться в верности, и скорее всего, ситх оставил бы дальновидного бывшего соратника, вновь вернувшегося под отеческую руку, на его же месте.
Что ни говори, а это было проще всего, обеспечивало лояльность и преданность возвратившихся, освобождало от трат на военные действия и не отвлекало от гораздо более важных дел. В таких случаях Палпатин умел быть благодарным. По-своему, конечно, но благодарным.
Однако, властолюбие Зинджа, разросшееся до неимоверных размеров за время отсутствия ситха, застило ему глаза. Гранд-мофф, провозгласивший себя Императором, попросту забыл, насколько страшным противником являлся Палпатин, он привык полагаться на прикормленных людей, размещенных на более-менее значимых местах, гонять пиратов, мандалорцев и редкие эскадры, посланные Республикой для прощупывания ситуации. Он забыл, что верфи Куата до сих пор принадлежат Империи, отказывая всем остальным, и не принял во внимание тот факт, что Иссард и многие другие давно уже покорно склонили свои головы перед высшим хищником.
Он забыл о том, что на службе Императора всегда состояли те, кто творил невероятные вещи одной силой воли. Одаренные.
* * *
Зиндж стоял на мостике флагмана своей эскадры, очередном "Железном кулаке" — что поделать, с этим названием было связано много приятных моментов и вообще, ностальгии подвержены многие. Одетый в белоснежный мундир, пошитый точно по его объемистой фигуре, мужчина хмурился, машинально вертя в пальцах кончик полуседого пышного уса.
Мысли в голове бывшего гранд-моффа крутились невеселые и неприятные. За последние четыре месяца вторгшаяся в границы его владений эскадра методично перемалывала в труху все корабли, попадающиеся на ее пути. Все, начиная с самых мелких истребителей и заканчивая разрушителями. Господство верных ему соединений и частей в космосе исчезало медленно, но верно.
Что хуже всего, Зиндж, будучи каким-никаким, но флотоводцем, пусть и довольно посредственным, прекрасно видел, что все происходит медленно не потому, что принадлежащие ему эскадры проявляют чудеса храбрости и совершают военные подвиги, а потому, что враг не спешит нанести сокрушающий удар.
На планетах сектора дела также обстояли неважно. Штурмовики, в так прекрасно знакомой белой броне, правда модифицированной, уж это Зиндж отметил, показывали класс, раскатывая в блин наземные армии.
Можно было бы отправить туда "Хищников", верные лично ему элитные части, но их было не так уж много, это раз, а во-вторых, отправить их на фронт означало оголить стратегически важные места, это два. Мужчина скользнул рассеянным взглядом по стоящим вдоль стен фигурам в черной броне и вновь уткнулся в планшет. Подвластный ему сектор полыхал алыми огнями.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
