Германия. Местное отделение НЕРВ. Кадзи Рёдзи
Я внимательно смотрел на своего оппонента. Невысокий, полный, чтобы не сказать больше, он явно был из тех жителей бывшей Франции, которых Кайзеррейху пришлось спасать после Второго удара, и которые теперь считают, что немцы им за это по гроб жизни должны. К счастью у страны Ямато нет таких проблем с обитателями материковой Азии... а вот среди приехавших к нам из бывших США и Канады — такие личности ой как встречаются. И претензии, частенько, у них весьма схожие.
— ... и ваша подопечная избила моего сына. У Рене — сломана челюсть и выбиты два зуба. Я требую примерно наказать эту... — возмущенный отец задохнулся от переполнявших его чувств. — И выплатить компенсацию понесенного ущерба!
— Подождите, — я поднял руку. — Давайте уточним, что же все-таки произошло. Ваш сын, на голову выше пилота Ленгли, и почти вдвое ее тяжелее, стал насмехаться над девочкой, используя тот факт, что ее мать пострадала в эксперименте института НЕРВ и утратила здравый рассудок, так?
— Это была всего лишь детская шутка... — пренебрежительно махнул рукой безутешный отец.
— Затем, получив пощечину... — криво улыбнувшись, продолжил я.
— Вот-вот! Именно ваша... Аска стала первой распускать руки! — продолжил возмущаться отец "невинно пострадавшего.
— ...он кинулся на девочку с кулаками, — "не заметив" высказывания, продолжил я. — Когда же и это не помогло, ваш сын схватился за нож. Что, собственно, и привело его в больницу.
— Да какой там нож... — заявил было отец пострадавшего.
— Вот этот, — я выложил на стол увеличенный кадр с камеры наружного наблюдения. Нож в руках Рене был виден совершенно отчетливо.
— Он просто собирался попугать малявку, поставить ее на место, — уверенно заявил мсье Жерар.
Я с тяжелым вздохом посмотрел на Аску. Та гордо задрала носик и отвернулась, уверенная в том, что в сложившейся ситуации была абсолютно права.
— Знаешь, Аска-тян, — я покачал головой, — ты была не права. Сначала этого засранца надо было послать так далеко, чтобы он за год не дошел, а уже потом, когда он на тебя кинется — распускать руки. Понятно, Ренгри-сёи? — преднамеренно по-японски произнес я. Конечно, глупо было бы предполагать, что жалобщик меня не поймет. Все-таки три основных языка ООН в той или иной степени знают почти все жители цивилизованной части мира, и многие обитатели Африканского архипелага, а уж про вечный Фронтир Южной Америки — и вовсе не стоит даже упоминать. Но вот то, что "извращение" фамилии Аску бесит — я отлично знаю, и знаю, что она знает. Так что, думаю, она поняла, что я желаю видеть ее, как сказано у одной русской писательницы, "злой и черной".
— Рёкай*, Кадзи-тайи! — четко ответила Аска, злобно сверкнув глазами. — В следующий раз я сначала расскажу жертве межвидовой гибридизации после долгих веков строго инбридинга, кто он есть такой на самом деле...
/*Прим. автора: "рёкай" (Ryoukai) — "Так точно". Военный или полувоенный вариант*/
— Уж будь любезна, — кивнул я пышущей злобой девочке, старательно не обращая внимания на остекленевший взгляд господина Вуавера. Впрочем, когда он немного пришел в себя, я повернулся к нему. — Также должен вам сказать, господин Буавер, что времена, когда "взял в руки оружие, чтобы поиграться", наряду с идеями всеобщего равенства — канули в Лету сразу после Второго удара. Ныне же перед нами стоят вопросы не глобальной справедливости, а банального выживания. И исходя из этого, на территориях под специальной юрисдикцией ООН действуют правила "революционной целесообразности", — последние слова я произнес по-русски. Как ни странно, но, похоже, японский язык был знаком господину европейцу существенно лучше. Одним же из этих правил является утверждение "с кого больше спрашивается — тому больше и дано". В частности, одного из адъютантов Императорской армии Японии двое суток откачивали в реанимации после того, как он додумался наставить пистолет на младшего пилота японского отделения НЕРВ, второго лейтенанта Аянами Рей. У него три раза сердце от болевого шока останавливалось. Едва спасли. И все, кто были свидетелями данного инцидента, включая господина адмирала, и пострадавшего адъютанта — сочли действия Икари Синдзи-куна правильными. Поскольку сейчас само существование человечества зависит от способности пилотов не допустить Третьего удара. А пилотов у нас всего трое.
Токио-3. Квартира Мисато. Икари Синдзи
Утро получилось поздним. Несмотря на то, что нас с Рей признали выздоровевшими в достаточной степени, чтобы отпустить долечиваться домой, нас все равно время от времени накрывала слабость. Так что спали мы подолгу, да и днем временами приходилось делать перерывы для отдыха. Впрочем... "перерывы" — это громко сказано. Скорее все наше времяпрепровождение было сплошным "перерывом", в котором время от времени мелькали вспышки активности, вроде "приготовления еды" или "уборки".
Вот и сегодня я поднялся только тогда, когда в школе уже должен был заканчиваться последний на сегодня урок.
Потянувшись на футоне, я обнаружил, что Рей-тян рядом со мной нет. В принципе, это было не удивительно: она, как правило, вставала раньше меня.
Я прошел в кухню, и увидел картину, ставшую за последние три дня для меня привычной: Рей-тян старательно резала салат. На девочке был светло-розовый передник поверх моей футболки, которая стала для Рей-тян постоянной домашней одеждой. На мгновение я застыл на месте, представив себе, как бы выглядела Рей-тян, если бы футболки на ней не было... Но потом мысленно обозвал себя извращенцем, и подошел к столу.
К сожалению, картина, которую я увидел, ничем не отличалась от той, что была вчера и позавчера. Со вздохом я отобрал у Рей-тян нож, и провел кончиками пальцев по ее руке, обклеенной пластырями.
— Что же ты делаешь? — вздохнул я еще раз. — Ведь больно же.
— Боль не имеет значения, — твердо ответила она.
Что ж. Она тренируется... значит, и мне пришло время потренироваться. Не обращая внимания на попытки Рей-тян забрать у меня свою руку, я погрузился в транс. Спокойная зелень и алая страсть вращались вокруг меня, образуя небольшой вихрь, с интересом заглядывавший мне через плечо.
К счастью, небольшие порезы на пальцах — это совсем не тоже самое, что и смертельная рана, так что весело игравшиеся цветные ветра быстро слизнули их в небытие.
— Вот как-то так, — улыбнулся я.
— Спасибо, — спокойно кивнула мне Рей-тян. — Теперь я могу вернуться к приготовлению салата?
— Можешь, — покачал головой я. — Но, может быть, лучше это сделаю я?
— Нет, — твердо ответила она, впрочем, не вынимая руку из моей. — Я хочу приготовить еду для тебя. В книгах написано, что это... Что это — важный знак внимания...
Отпускать рук не хотелось. Мне было тепло рядом с этой снежно-холодной девочкой. Просто тепло. Учитель всегда говорил нам обращать внимание на такие вещи, и я просто не мог пропустить этого ощущения.
— Спасибо, Рей-тян, — с чуть-чуть сжал ладошку девочки.
— За что? — удивилась она. — Я же еще ничего не сделала... да и то, что было вчера и позавчера... Вряд ли это можно считать чем-то действительно вкусным...
— Но ты старалась, этого мне вполне достаточно...
Я притянул девочку к себе. Рей-тян не сопротивлялась. Ее красные глаза смотрели на меня... но, если бы не уроки эмпатии, на которые был так щедр Учитель, я бы никогда не смог понять этого взгляда. Впрочем, гипотетические вопросы и шутки вероятного настоящего меня в данный момент меня занимал мало. Так что, вместо абстрактных размышлений, я прижал Рей-тян к себе и коснулся ее приоткрытых губ своими.
Токио-3. Хораки Хикари
Район, в котором обитал Икари — просто радовал глаз. Даже битвы гигантов как-то обошли его стороной. И невысокий в сравнении с центральными небоскребами домик радовал прохожих своим ухоженным видом.
Поднявшись на лифте, я позвонила в знакомую дверь. Открыл мне, вполне ожидаемо, сам Икари-кун. В конце концов, сегодня рабочий день, и его опекун, Кацураги Мисато должна быть на службе.
К счастью, парень выглядел вполне прилично. Следов травмы, которая уложила его на больничную койку, по крайней мере, внешне, заметно не было.
— Здравствуй, — вежливо поклонилась я, и получила в ответ не менее вежливый поклон. — Вот твое задание, — отдала я ему распечатки. — И... не подскажешь, где сейчас живет Аянами? Ее дом, похоже, был разрушен во время последней атаки... Или, — я запнулась, — может быть ты сам ей занесешь?
— Незачем, — улыбнулся Икари-кун. — Рей-тян, оторвись ненадолго от салата! — крикнул он в кухню, и оттуда немедленно вышла Аянами.
Но... О, ками! В каком она была виде! Начать с того, что она была босиком, а из одежды на ней была только мужская футболка и розовый кухонный передник. При этом футболка не скрывала ее стройные ножки даже на четверть, заканчиваясь существенно выше середины бедра. К тому же, если как следует приглядеться, то видно было, что под футболкой нет лифчика. Я попыталась представить, как я в таком виде выхожу к Тодзи-куну... и мои щеки немедленно начало печь изнутри.
Кажется, я что-то попыталась проблеять о приличиях, и о том, что девочке старше десяти лет не следует жить под одной крышей с мальчиком... Но даже и мне самой было совершенно очевидно, как глупо это прозвучало.
Как ни странно, но наибольшее воздействие эта глупая речь произвела на Икари-куна. Он тоже немного покраснел, явно нафантазировав себе те... действия, которые являлись причиной этого запрета. Аянами же посмотрела на меня с таким видом, что стало совершенно очевидно, что она меня не понимает.
— Икари-тюи отдал приказ переехать к нему, и я, как младшая по званию и непосредственно подчиненная командиру звена, исполнила этот приказ.
— Он... приказал тебе? — возмутилась я. — Так же нельзя. Разве командир может приказать... — тут уже я представила себе, какие еще приказы мог отдать парень столь старательно выполняющей приказы девочке, и мне стало нехорошо.
— Кацураги-тайи и Акаги-сенсей подтвердили правомочность отданного приказа, — спокойно ответила Аянами. — Но если тебе интересно, получала ли я приказ заняться сексом с Икари-тюи, то нет. Не получала, — Вот как она может говорить такое с таким спокойным, отстраненным видом? Да я бы уже со стыда сгорела! — Мы просто спим вместе.
... Я даже не знала, что тут можно сказать. "Просто спим вместе"? Это... это...
— Рей-тян мучают кошмары, — прокомментировал Икари-кун. — И пока что мое присутствие является самым надежным средством от них. А нормальный отдых Аянами-сёй — это вопрос, относящийся к проблемам выживания человечества. И любые соображения приличий тут отступают даже не на второй план, а куда-то в раздел "совершенно незначительных".
— Насколько я успела разобраться, — вклинилась в объяснения Икари-куна Аянами, — держать гостя на пороге — невежливо. Хикари-сан, пройдемте, пожалуйста, в гостиную. Угощение уже готово.
Мы с Икари-куном разместились за столом, а Аянами подала нам чай и фруктовый салат, не дав себе труда переодеться. После чего она села так, что Икари-кун оказался между нами.
— Хикари-сан, вы все еще злитесь? — спросила она.
Я обдумала, можно ли назвать то, что я ощущаю — "злостью", но все-таки решилась сказать правду.
— Нет. Я все еще завидую.
