|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Автор: DigiFruit
Оригинал: https://www.fanfiction.net/s/6557422/1/
Профиль: https://www.fanfiction.net/u/24391/
Рейтинг: PG-13
Гермиона обиделась. На него. Из-за дурацкого учебника по зельям. Давно стоило привыкнуть к стремлению людей повесить на него всех собак. Другая сторона славы как-никак. То Рон вспылит от недостатка соображалки, то у Дурслей приступ ненависти за расход воздуха на него. А ещё постоянная презрительная харя Снейпа на фамилию Поттер, "Ежедневный Пророк" с очередной выдумкой и желанием вылепить из него козла отпущения за чужие грехи и весь магический мир на подпевках. Привычно и предсказуемо. И вдруг. Дико и непонятно. Гермиона.
Нет, конечно и в прошлом бывали у них размолвки, но почему-то легче от этой мысли не становилось. С Роном было просто — неразумному Рону попадала неразумная вожжа под его неразумный хвост. Значит посылаешь его к чёрту голову охладить. Никуда не денется, вернётся. Похоже он относился к Дурслям, Снейпу или кому-то наподобие. Помогало, что он не давал им реальных причин сердиться, и его совесть оставалась чиста. Все остальные злились на него иррационально, чаще всего ошибочно и несправедливо. Но с Гермионой всё не так. Он получал от неё всегда за дело — когда вёл себя как последний болван, козёл, задница. Где-то так.
Вот-вот, теперь он понял, каким засранцем выпендрился перед ней. Моргай, стони, откинься на травку и потянись — может поможет? Берег озера и облака — отличная сцена для репетиции как дать в ухо гордости и успеть за время её бессознанки повиниться перед Гермионой и вымолить прощение.
— Гарри?
Легка на помине. Но что это, стоит над ним с виноватой мордашкой и нервничает? Лови момент, Поттер.
— Простишь меня-придурка? — выпалил он первое, что пришло в голову.
— Ты тоже извини меня... замучила я тебя неразумными претензиями, — голос мягкий, и сама расслабилась от облегчения. И улыбка, смущённая и ласковая, согретая лучами заходящего солнца. Идеальная натура, взгляд глаза в глаза на фоне окрашенных в розовое заходящим светилом облаков. И последний идеальный штрих, когда она плавно заправила колебавшуюся от ветра прядь волос за ухо.
Он машинально потянулся за камерой и нажал на спуск, забыв про настройки — фокус, экспозицию, диафрагму. Жаль, если кадр испорчен.
— Это что такое? — с застенчивым смешком присела Гермиона рядом. — Маггловский фотоаппарат?
— Ага, нашёл в вещах Сириуса. Мамин. — После безуспешной попытки продвинуть плёнку вперёд он понял, что только что снял последний кадр.
— Значит твоя мама любила фотографировать. Кстати, это весьма ценная камера, — поделилась она сведениями, пока он перематывал отснятую пленку обратно в кассету и заменял её на новую.
— Уверена? Это старое барахло? — в нём проснулся скептик.
— Старая, шестидесятых годов, но точно не барахло. Похожа на Лейку М3 Дальномер. Даже сейчас стоит не меньше шестисот фунтов.
— Ты разбираешься в камерах? — выгнул он бровь.
— Читала, в книгах... в "Истории... фотографии", — они одновременно усмехнулись на очевидность её обычной ссылки. — Лейка — известная марка в мире фотографии, поэтому, наверное, я и запомнила.
Типичная Гермиона, выложила всё. Ухмыляясь, он привязал конверт с отснятой кассетой к ноге прилетевшей Букли.
— Отнеси Колину и подожди фотографий. За час, надеюсь, справится.
Ухнув, Букля улетела. Колин Криви обычно пользовался колдокамерой, но увлекался фотографией ещё до Ховартса, и Гарри помог ему оборудовать тёмную комнату для фотолаборатории.
— А что насчёт тебя? Не знала, что ты любитель, — Гермиону одолевали противоречивые чувства, то ли огорчаться от своего незнания, то ли радоваться открытию новой черты в лучшем друге.
— Нет, не любитель. Я сам не знаю зачем занялся, — пожав плечами, он протянул ей камеру. — Чистая механика, без батарей и электроники, работает здесь без проблем. Без автоматики приходится на глаз определять расстояние, выдержку и диафрагму на каждый кадр. Учусь на своих ошибках.
— А почему начал только сейчас? — Она предполагала, что из-за матери, но хотелось услышать подтверждение от него. Хотелось размягчить скрытность Гарри в отношении родителей и углубить его доверие к ней. Но ответ изумил её.
— Честно? Из-за тебя.
Подкравшийся румянец, и дурацкая мысль выдать его за блики от заката. Это что, Гарри Поттер наконец заметил её? Заинтересовался и считает её достаточно симпатичной, чтобы сфотографировать?
— М-меня? — затрепетала она от проснувшейся надежды.
Гарри моргнул. Какая она странная и даже симпатичная, когда стесняется. И тут дошло, что она могла навыдумывать без полного объяснения, и Гарри затараторил:
— Ну, погоди. Это... не то, что ты подумала... Тогда, в прошлом году, когда мы на Кинг-Кросс приехали на летние каникулы...
Прошлый год? Вспомнив поцелуй в щёку Гарри после ужасного триволшебного турнира, она занервничала.
— Н-н-но-о это б-было п-просто... Имею в виду... подбодрить... как друга...
— О чём ты говоришь?
— П-погоди, разве мы не о... — странный жест рукой — желание понять, что они говорят об одном и том же. А он протупил, и покраснел от осознания.
— А... это... Извини... Я про прошлый учебный год говорил, про этот июнь.
— Ох, — ей пришлось отвернуться в смущении. Ну кто её заставлял напоминать о поцелуе? У Гарри и в мыслях его не было.
— Короче... как я говорил, приехали мы на Кинг-Кросс, ты бросилась обниматься с родителями, а я посмотрел на вас и задумался. Потом ты ещё начала разговоры про важность ЖАБА для будущей карьеры, а я понял, что ты и твои родители живёте в разных мирах. До конца жизни, если ты выберешь магическую работу. Подумал, как ты по ним скучаешь, но не показываешь нам, и как должно быть тоскуют они по тебе. А раз ты не можешь посылать им колдографии, то я придумал подучиться снимать обычные фотки. Тогда ты сможешь им их посылать. Чтобы у них... усилилась связь с твоей жизнью.
Не успев договорить, он ощутил, как Гермиона выдавливает воздух из него. Заслужил награду, Избранный!
— Ох, Гарри!
— Г-гермиона, — ну вот, дожил, впервые девушка мочит слезами свитер на груди.
Она спрятала лицо у него на груди. Гарри своей голой правдой задел за чувствительное, что она пыталась прятать от самой себя. Из-за своего маггловского происхождения она ненавидела статус секретности. Вопреки уважению правил, вопреки пониманию его необходимости и вопреки логике, главной её эмоцией была ненависть. Её возмущала жизнь в мире, куда её родителям закрыт доступ. Выбор магической карьеры только углубит пропасть.
А раз они приступили к ЖАБА уровню, то такой выбор становится всё более и более неизбежным. Ей так хотелось избавиться от удавки выбора, когда она должна будет пожертвовать чьим-то счастьем — своим или родителей. Она сможет их часто навещать, конечно, но ощущения единства и даже понимания между ними уже не будет. Душа — её иррациональная часть — готова была разорваться.
Красноречием и решительностью с людьми Гарри не отличался, поэтому просто решил не двигаться. Пусть выплачется. Хотя он совершенно не понял причины слёз, но решил не выспрашивать.
Он слегка слукавил ей о причине своего увлечения фотографией. Хотя, она скорее всего догадалась о ценности камеры для него просто потому, что она мамина. Отцовская мантия помогла ему не раз, как будто папа приходил на помощь. Камера могла помочь почувствовать рядом и маму тоже. Именно мысль о Лили и Джеймсе пробудила воспоминания о её встрече с родителями.
Была ещё одна причина, осознанная им после смерти Сириуса и знакомства с пророчеством. Если его судьба — победить Волдеморта или погибнуть при попытке, то пусть останется доказательство, что он существовал на этом свете. Конечно, куча его изображений опубликована в прессе, но все они рисовали портрет мальчика-который-выжил. Пусть останутся фотографии Гарри Поттера... просто Гарри.
Время повисло отвесной пеленой, как будто ему надоело движение, а они сидели и сидели, ничего не замечая. Из зачарованного состояния их вырвала прилетевшая Букля, и только тогда он заметил, что вечер уже поздний. Они что, целый час или больше обнимались?
— Привет, Букля, — улыбнулась Гермиона, даже не пытаясь убрать руки вокруг талии Гарри.
— Что ж, посмотрим, что я там напортачил, — забрал и вскрыл Гарри пакет с фотографиями. Но первая из них поразила его так, что руки затряслись, и он едва не выронил всю пачку.
— Это... твоя мама... — тихо ахнула Гермиона. — Н-но как?
— В фотоаппарате оставалась старая плёнка... — у Гарри перехватило дыхание. Он едва сдерживался от желания погладить глянец картинки, но и боялся пальцами размазать изображение. — Наверное папа снимал.
Причиной волнения стал великолепный портрет Лили Поттер крупным планом, где она, хохоча, пыталась не дать растрепаться волосам под сильным ветром. Размытый контраст, искажённые цвета и расплывчатые пятна вместо фона от давно пережившей срок годности плёнки придали фотографии сюрреалистическую и сказочную атмосферу. Неподвижность изображения только помогала погрузиться в смех и счастье Лили.
— Гарри? Ты в порядке? — прижимаясь щекой к его плечу, мягко спросила Гермиона, примостившаяся сбоку, чтобы не мешать ему рассматривать снимки.
— Да, нормально всё, — как же здорово, что есть кому подставить плечо.
Следующий снимок — хочешь плачь, а хочешь смейся — совершенно чёрный. Первый блин, даже не комом, а угольком — очень короткая экспозиция.
— Тяжело определять диафрагму-выдержку без экспонометра.
— Я поняла и уже пожалела тебя, мысленно. Ты потом исправился, — усмехнулась Гермиона, перебирая его пробные снимки. Большинство — пейзажи вокруг замка, и почти все — либо слишком тёмные, либо светлые и блёклые. Часть размыта из-за дрожи рук фотографа. И так до последнего, в котором он угадал с настройками.
Фотография Гермионы. Старая пленка дала тот же эффект сказочного ореола, что и на портрете Лили. Чудесным образом подходящий её портрету тоже.
— Великолепно, — неожиданно для себя пробормотал Гарри мысль вслух. А у Гермионы всё внутри затрепетало. — Пошлешь родителям?
— Ага, им должно понравиться, — она улыбнулась — Гарри наконец выучил заклинание копирования и сделал экземпляр для себя. Хотя делать копии колдографий значительно труднее из-за внедрённых чар авторского права. Гораздо важнее, что ему нужна копия её фото для себя. Захватывало дух от мысли — Гарри считает её красивой! И уже не важно, что думают и говорят другие.
— Ну вот, похоже мы пропустили ужин, — застенчиво усмехаясь, он встал и протянул ей руку. — Давай попросим Добби накормить нас.
— Хорошо придумал, — заулыбалась Гермиона, и они отправились к замку.
— Замёрзла? — не дожидаясь ответа, он стянул мантию и накинул ей на плечи.
Она не удержалась от счастливой улыбки, когда почувствовала тепло. Её согрело тепло тела Гарри.
— Уже нет.
* * *
— Где Гарри? — спросил пришедший на завтрак в большой зал Рон у сидящей в гордом одиночестве на их обычном месте Гермионы.
— Вон там, — махнула рукой Гермиона на дальний конец стола, где Гарри что-то оживлённо обсуждал с Колином Криви. По крайней мере пятикурсник руками махал точно. Обычно всё происходило наоборот, это Колин приходил к Гарри. Так что восторг давнего фотографа можно было понять, особенно с учётом темы, которую они наверняка сейчас обсуждали.
— О чём разговор был, дружище? — спросил Рон наконец присоединившегося к ним Гарри.
— Попросил совета по фотографии, — накладывая еду в тарелку, ответил Гарри.
— Фотография? — в замешательстве спросил успевший набить рот Рон.
Гарри заухмылялся, вынул камеру и, дурачась, щёлкнул снимок: озадаченный Рон с набитым по-хомячьи ртом рядом с брезгливо сморщившейся Гермионой. Девушка, представив какой получился кадр, не удержалась от смеха.
— Это маггловская камера? — Рон привык к вспышкам колдокамер, ведь они нужны были не столько для освещения, сколько для внедрения магии в снимаемую сцену. А тут вспышки не было, и Рон занервничал. — А что ты так вдруг в фотографы подался?
Гарри не хотелось повторять вчерашнее объяснение — всё равно бы Рон не понял.
— Может быть, разок захотелось побыть по другую сторону объектива?
— Тогда сними меня — великолепного, — заржал Рон, принимая избыточно театральную, величественную и франтоватую позу, как будто он — античная статуя.
Гарри смеялся пока менял установки камеры. На этот раз до снимка.
— Снято.
— А теперь ты, Гермиона, — усмехаясь, призвал её Рон. — В соблазнительной позе, а?
— Ни за что! — закрутила головой покрасневшая Гермиона. — Ни стыда у тебя, ни совести! Люди же вокруг.
— Эй, Гарри! Вижу, ты камерой маггловской разжился? Хочешь поснимать меня в обнажённом виде? Мне уже семнадцать, совершеннолетняя, знаешь ли! — дразня, позвала Кэти Белл, приняв упомянутую ранее призывную и дразнящую позу.
— Вот это да, мне тоже камера нужна, — сглотнул Рон, когда внимание слышавших Кэти девушек к Гарри стало вдруг ощущаться даже его толстой кожей.
* * *
— Гляди-ка, ты и вправду довольно хороший фотограф, — отметила Гермиона, когда они с Гарри, сидя на том же месте около озера, разбирали снимки со второй плёнки. То фото, с жующим Роном, оказалось ещё смешнее, чем она предполагала. — Могу я его родителям послать?
— Да, конечно, — улыбаясь, Гарри сделал копию. — Ты ту, первую, уже послала?
— О, да! Она им жутко понравилась, — обрадовалась она. А потом слегка покраснела, когда вспомнила полученный ответ. Мама дразнила, что никогда не видела её такой красивой, а ведь ничто не красит девушку так, как любовь. — Они её повесили в рамке над камином вместе с остальными семейными фотографиями.
— Здорово, — обрадовался Гарри. Рамку она упомянула с одной целью, выяснить, а не поставил ли он её фото тоже в рамке около своей постели или ещё где, на что она втайне надеялась. К её разочарованию намёк повис в воздухе.
— Ой, как здорово, — ахнула она на вид Хогвартса — тёмный силуэт на фоне закатного неба, перечёркнутого несколькими прожилками облаков. — Скопируешь мне?
— Конечно. Тут я попробовал широкоугольный объектив подчеркнуть безбрежность неба.
— Говоришь совсем как профессионал, — поддразнила она. — Кстати о профессии. Ты думал, чем хочешь заняться после Ховартса? — она вспомнила трудности выбора ею между магическим и маггловским мирами.
Гарри взъерошил волосы и слегка скривился.
— Честно... не совсем.
— А почему? ЖАБА уже в следующем году. Сдашь или нет какие-то, и много дверей откроются или закроются. Подумай, а то потом можешь пожалеть. Вдруг захочешь быть создателем заклинаний: без арифмантики ЖАБА уровня там делать нечего, а самостоятельно нагнать почти нереально. Лучше придумать или составить план сейчас.
— Наверно, — в отличие от Гермионы он не ощущал никакого стремления к карьере. Даже невозможность заниматься в ЖАБА классе Снейпа по зельям совершенно не взволновала. А когда Слизнорт всё равно принял его в ЖАБА класс, то не потянуло улюлюкать от радости, что дорога в авроры вновь открылась. Какая ерунда по сравнению с возможностью погибнуть в борьбе с Волдемортом. Зачем тратить силы на подготовку к будущему, которого скорее всего не случится? Естественно, говорить такое Гермионе незачем. Расстроится ещё.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
