Безымянный (черновик).

ВНИМАНИЕ! АТТЕНШЕН! АХТУНГ!

Этот текст — первая и убогая попытка аффтара изобразить нечто самостоятельное.

Это жуткий черновик, в котором имеют место быть картонные персонажи и кривой сюжет.

Этот текст будет полностью переписан. Но не раньше, чем будет закончена первая книга "Ирьенина". Так что, лучше почитайте что-нибудь другое.

И еще... Если, паче чаяния, вам сие поделие понравится — даже и не думайте пока что просить о проде. Вас предупредили :).

Безымянный.

Глава первая. Пункт назначения.

Знаете ли вы, что такое летняя московская электричка в вечерний час пик? О, кто не ездил — тот не поймет. Раскаленный за день вагон, форточки, сделанные фрамугами, через которые воздух просто не может попасть в салон, выключенная вентиляция. Влажная, пропитанная потом и усталостью атмосфера, пустые лица вымотавшихся работяг.

Все это усугублялось разряженным плеером, отключившимся еще в метро. Отключившийся плеер, это, знаете ли, проблема. Именно в электричке. Потому как слушать очередного торгаша, деланно-бодрым пропитым голосом рекламировавшего детские надувные игрушки, под веселый аккомпанемент из бубнящих старушек и орущих детишек, не было ну никакой мочи. Слава уж не знаю кому, но сегодня, по крайней мере, отсутствовали так называемые "бременские музыканты", компенсирующие обычно полное отсутствие как голоса, так и слуха мощью переносного усилителя для раздолбанной электрогитары.

Я стоял, прислонившись к скользкой пластиковой стенке вагона. Рубашка прилипла к телу, по рано поседевшим вискам струился пот, левый, пустой рукав свисал унылой, пропитанной потом тряпкой. За окном, над раскаленным асфальтом уползающего назад перона, стояло марево горячего воздуха. Тронулись. Теперь остается перетерпеть сорок минут давки в переполненном вагоне, и я дома. Дом, это хорошо. Дом, это горячий душ. Дом, это охлажденное пиво в холодильнике. Я мысленно облизнулся. Устрою себе выходной, ага. Запереть дверь— раз! Никакой связи, это однозначно — два! Послать всех к дьяволу и ни о чем не думать — три! Буду лежать на диване, пить пиво, читать книгу и мысленно плевать в потолок.

Тем временем электричка набирала скорость. Хм, странно. Куда он гонит, тут же всегда медленно ездят, мост будет, как никак. За окном проплыли последние дома, пошла крутая насыпь. Первые вагоны уже вошли на мост, когда в привычный грохот идущей электрички вплелись новые звуки — скрежет и лязг. Сосущая пустота в желудке сменилась ощущением полета, гаснущее сознание успело зафиксировать летящую прямо мне в лицо багажную полку...

Сознание вернулось рывком, словно в темной комнате включили свет. Так, кажется, я лежу ничком. Темно. Прохладно. И вонюче. Подобного букета запахов я не ощущал с детства, когда вся семья выезжала к бабушке в деревню. Тело будто отходит от онемения, в судорожно сжавшиеся мышцы словно иголки повтыкал кто-то. Да и затылок ноет. Я осторожно приоткрыл глаза. Где-то сзади, за спиной, раздался жирный смешок.

— Эй ты, падаль!

Чего-чего? Сейчас я встану и... Не успел я подумать, что же именно я сделаю с говорливым обладателем густого баса, как бок дернуло болью. Меня еще и пинают? И тут тело отреагировало само — колени прижались к животу, ладони на затылке, подбородок влип в грудь. Из горла вырвался стонущий всхлип. Да что со мной?

— Простите, господин, — проблеял чей-то голос. Это что, я сказал, не своим голосом?

— Встать, недоумок, — еще пинок.

Пытаюсь встать. Тело как чужое, руки и ноги почти не слушаются, голова кружится. Стоп! У меня что, две руки? В глазах не двоится, не тошнит — это не сотрясение, тогда откуда взялась вторая-то? Ее же отрезали, еще три года назад. Ладно, разберемся. Встаю. Поднять голову не выходит, глаза уставились в пол. Искоса смотрю на ладони, в глазах темнеет — кровь. Страх пронизывает тело, руки трясутся, губы дрожат. Похоже на привычную реакцию, но у меня нет таких реакций! И... это не мои руки. Не мои ладони. Это скорее узкие ладошки ребенка, а не лапы взрослого мужика под метр девяносто.

Заставляю себя приподнять глаза. Так, темное помещение, лампочек нет, солнечный свет пробивается через узкие оконца у потолка. Стекол в окнах не наблюдается. В загородках фыркают... лошади? Перевожу взгляд на стоящего передо мной мужчину, глаза сразу опускаются вниз. Одет он, мягко говоря, странно. Высокие сапоги (кажется, это называется ботфорты?), кожаные штаны, широкий пояс с бляхами и тяжелой на вид пряжкой. Сбоку висят украшенные ножны с ...мечом? Да, с мечом. Ножны широкие, темной кожи. Выше взгляд подниматься просто не хочет, не могу себя заставить. Эй, мужик, ты глюк? Нет, сейчас вот заставлю себя, и спрошу. Не бывает такого. Глюк тем временем начал задавать вопросы:

— Так, ублюдок. Тебе что сказано было?, — ледяным тоном спрашивает меня незнакомец. В голове всплывает имя, господин Грегг. Барон. Мой барон. Хозяин. Даже не так, владелец. А я его слуга, крепостной. И, кажется, от меня ждали, что я задам его лошади овса. Еще утром займусь. Я же, судя по ощущениям не своего тела, успел просрочить все сроки. Но, простите, откуда я этого глюка знаю, да еще по имени?! Подсознание, я до тебя доберусь!

— Простите, господин, — это уже мямлит мое тело. Само мямлит, что характерно. В голове сумбурно носятся мысли, мне нужно срочно придумывать причину, по которой поручение господина барона не выполнено. А то ведь забьет меня, судя по крови на голове, обладатель ботфорт церемонится с подростком не собирается. Я же, судя по всему, и есть подросток.

— Меня, недоумок, не интересует, что ты там делал в конюшне. Меня интересует, почему моему коню до сих пор не дали корм! — крепкие пальцы больно впиваются в подбородок и рывком поднимают мне голову. Ну что же, поглядим на господина барона. Жесткое выражение лица со шрамом на левой щеке дополняли плотно сжатые губы и прищуренные серо-стальные глаза. Широкий подбородок надменно выдвинут вперед.

— Молчишь? Ну хорошо. Сейчас задашь свежего корма Грому, нальешь воды. Почистишь его. А потом пойдешь к Сальсу, и получишь свои пять плетей. Учти, дармоед, если ты и про плети забудешь — вместо пяти получишь десять, — с этими словами барон отпустил мой подбородок, ухватил мое лицо ладонью, и с силой толкнул.

Летать спиной вперед то еще удовольствие, особенно если финишировать приходится на какую то бадью. Моя самодвижущаяся тушка даже не попыталась сгруппироваться. Ну нет, это точно не я. Что-что, а падать меня учили. Пока я, и одновременно не я, пытался восстановить дыхание, скорчившись в уже привычной позе эмбриона на грязной соломе, барон развернулся, сплюнул, и вышел из конюшни, громко хлопнув дверью. Странные дела творятся. Глюки мне раньше наблюдать доводилось, отходняк после наркоза штука тяжелая. Но вот о глюках, способных больно драться, я чего-то не слышал. Да и на кошмар не похоже, кошмары видеть доводилось, но вот таких вот болевых ощущений я что-то не припоминаю.

Я отстранено смотрел на происходящее, пока мое новое тело само по себе садилось на покрытый соломой пол, всхлипывало, сглатывало слезы, терло ушибленный левый бок, щупало разбитый нос. Моего участия в процессе усаживания и размазывания соплей не требовалось, судя по всему процедура была, если так можно выразится, знакомой. Я пытался понять, что происходит, где я, кто я, и вообще. Получалось плохо, электричка, в которой я ехал, с конюшней и глюком — бароном, куда я приехал, как-то не вязалась совсем.

Тем временем подросток встал, и, прихрамывая, отправился к стойлу Грома. Я с любопытством осмотрелся. Длинное здание. С одной стороны были, если так можно сказать, стандартные, относительно тесные стойла, в половине которых стояли лошади. "Денники", в голове всплыло название. Двадцать две лошади, если быть точным. В торце, на стене, висел разнообразный инвентарь, в углу стояли несколько вил и лопат. Ага, там висит та штука, которой мне придется чистить Грома.

"Скребница", мелькнула чужая-своя мысль. Это что получается, здравствуй, белочка-горячка? Да нет, это скорее владелец тела, куда меня подселили по уплотнению.

Сам же Гром стоял у противоположной стены, в деннике совсем другого формата — туда две обычных лошади засунуть можно. Правда, и сам Гром был заметно крупнее остальных лошадей. Порода совсем другая, да. Рядом было еще одно стойло таких же не маленьких габаритов, но пустое.

"Там обычно стоит Герцогиня", — а это уже мальчик.

И... кто у нас герцогиня? Симпатичная хоть, улыбаюсь мысленно.

"Ага! Белая вся, красивая", — любимица мальчика, не иначе.

Ясно. Остаток места, примерно две трети стены, занимали обычные тесные денники. Я мысленно ухмыльнулся, все понятно, знак статуса — баронскому коню — баронскую парковку.

Мальчишка тем временем взял скребницу, подошел к деннику, открыл дверцу. Ласково погладил гриву вороного коня, получил мягкий толчок головой в плечо.

"Не головой, а храпом", мелькнула моя-не моя мысль.

Так, понятно. Часть морды с носом зовется храпом.

"И не морды, а головы!", мысль на этот раз была с привкусом обиды.

Похоже, мальчик любит лошадей. Он, кстати, вообще осознает, что у него в голове постоялец появился? Тишина... Похоже, не осознает. Кстати, как нас зовут, а, малыш?

Появляется легкое недоумение. А дальше всплыла целая вереница слов — болван, баран, тупица, ублюдок, недоумок, падаль, дармоед, скотина...

Слов было много, идея понятна, но вот имени не было. Ну нет, так дело не пойдет. Как тебя зовет мама? Мама то у тебя есть, парень? На эту мысль ответ был мгновенный — мальчонка всхлипнул и уткнулся в роскошную гриву Грома.

В голове промелькнули смутные, смазанные картинки — неясное, словно в тумане, исходящее криком женское лицо с широко раскрытыми в ужасе глазами, какие-то усатые, гм, хари, по другому и не скажешь, свист клинка, глухой удар, булькающий хрип. Так, ясно. У мальчика было тяжелое детство, и судя по всему шок, не прошедший до сих пор. И что мне со всем этим делать?

В себя и меня, и мальчика привел Гром, фыркнувший и положивший мальчику голову на плечо. Ясно. Думаем дальше, в тему семьи не лезем. Хотя... Отец то был, невольно мелькнула мысль. Ой... А нет, не ой. Тишина. Значит, безотцовщина, да? Ладно. Перейдем к местности. Где мы сейчас, малыш?

"В конюшне". Недоуменно мелькнула чужая мысль

Уточним вопрос. Конюшня где?

"В замке". Искреннее недоумение. Похоже, владелец тела совсем не понимает, чего от него хотят.

Как же трудно с тобой... Замок как называется?

"Владение Талле".

Отлично. А полное имя барона?

"Грегг нор'Талле".

Ясно, система как в средневековье была, а "нор-", соответственно, это что-то вроде "фон-" или "де-". Меня что, закинуло в прошлое? Странно, не припоминается ведь никаких европейских языков, где есть нечто подобное. Да и сам язык, на котором происходит общение, не имеет ничего общего с известными мне английским, немецким и испанским. Но ведь замок Талле точно должен быть где-то в Европе, барон же чистокровный европеоид!

Пока я компостировал ребенку и себе мозг, мальчик-я обнял Грома за шею и вывел его из загона. Конь, как ни странно, послушно двигался за мальчиком-мной. Мальчик-я чистил коня, я-мальчик задавал дурацкие вопросы. Все же быстро он работает, без перекуров.

Я продолжил опрос своего нового тела. Удалось выяснить, что замок нор'Талле находится в империи, почти на границе с Мрачными Лесами (именно так, оба слова с большой буквы). Стоп, что еще за империя?

"Империя", последовала недоуменная мысль.

Как называется империя?

"Империя". Так, пора кончать давить на мозг ребенку. Он явно не понимает, чего я от него хочу.

А другие империи имеются?

Тихое недоумение.

Похоже, с политической географией у нас проблемы. Ладно, дальше. Что это за Мрачные Леса? Мальчик вздрагивает.

"Там чудовища и всегда темно", ого, тело само по себе вздрогуло.

Что еще за чудовища? Молчит... только страх внезапно накатил. Сам не знает, но ему по настоящему страшно от одного названия.

Решаю расспросить, как обстоят дела с владельцем замка и его семьей. У господина барона есть, как выяснилось, старший сын, Валлерт кнор'Талле.

"Старший сын очень большой и сильный, больно бьет". Ощущения — усталая покорность судьбе и готовность принять наказание.

Щелк, картинка: амбал с жесткими прямыми светлыми волосами и здоровенными кулаками. На вид — помолодевшая лет на двадцать копия старого барона. Взгляд тяжелый, челюсть вызывающе выдвинута, просто-таки напрашивается на хороший прямой удар. Кулаки, к слову, были главной частью мысленного портрета.

Щелк, тот же самый кнор верхом на белой лошади, в полном боевом.

"Герцогиня", мелькает очередная чужая-своя мысль от мальчика, окрашенная доброй улыбкой.

Нет, к лошадям он точно неравнодушен. Они ему тоже взаимностью отвечают, вон, Гром, огромное черное чудовище, а позволяет мальчишке творить все, что приходит в голову.

А еще у барона есть близнецы — сын Алерн анор'Талле и дочь Илетта анор'Талле. Перед мысленным взором мелькнула сначала уменьшенная копия старшего Валлерта (поменьше, но кулаки такие же) и блондинистой девицы с надменно-капризным выражением лица.

"Издеваются, толкают лицом в навоз, обливают водой, пинают, дергают за волосы".

Ну мммать. Возникает непреодолимое желание настучать по голове подрастающему аристократическому поколению. На самом деле, список мальчик был готов продолжать чуть ли не вечность, но после моей просьбы умолк. Как я понял, кнор — это вроде как нор, но не вступивший в права наследования. Анор, следовательно, вроде как кнор, но при этом не наследник, я прав, малыш?

Тишина... Малыш на эту тему никогда не рассуждал, принимал реальность как есть.

Повезло мне, ничего не скажешь, веселая тут семейка правит. Впрочем, еще больше повезло с доставшимся телом. Где я собственно живу, малыш?

"В замке".

Отлично. А где именно в замке?

"В помещении для слуг", перед глазами мелькает смазанная картинка, хм, казармы? Да, похоже. Двух ярусные нары, соломенные тюфяки, место моего малыша — в глубине этого самого помещения для слуг, на втором ярусе.

Нужно выяснить, как тут обстоят дела с кормежкой. Желудок подводит от голода, такое впечатление, что он уже прилип к спине. Где нас кормят, малыш?

"На кухне", похоже, мальчик полностью согласен со мной — заморить червячка бы не помешало.

Перед глазами мелькает целая череда картинок, после чего я понимаю, что:

а) кухня находится в центральной башне замка, донжоне, в подвале;

б) кормят слуг объедками с господского стола и со стола дружины барона.

Хорошая новость в том, что ужин будет. Плохая — будет он после заката, когда закончат ужинать барон со своими отпрысками и его воины. Тут у меня предательски забурчал живот. Я и тогда, до ...электрички, не пообедал, а малыш, судя по всему, остался без обеда благодаря моему пришествию в его голову и последующему долгому, чуть ли не с утра, ступору. После чего его (и меня) "привел в чувство" барон. Малыш, как тебе идея сходить на кухню? Попросим добрых теть выдать пропустившему обед молодому, растущему организму чего-нибудь съедобного?