эпохи холст - 3

* * *

К приезду царя подготовились со всем надлежащим рвением. Каменный вокзал станции Исакогорка был великолепно убран, вплоть до развешенных живых цветов, сиял огнями. На перроне Высокого гостя встречали официальные начальствующие лица, фронтом выстроилась полицейская городская дружина.

За их спинами колыхалась публика других сословий: степенно и верноподданечески надували щёки господа, раскрасневшиеся дамы, несмотря на свежий ветер, волнительно махали веерами, народ попроще, кто вяло, кто истово крестился, готовясь к поклонам и одновременно вытягиваясь на цыпочки — разглядеть получше. А уж вокруг них носились мальчишки, увиливая от подзатыльников, первыми оглашено заорав: "еду-у-уть!".

Его Императорское Величество чинно и торжественно сошли по ступенькам вагона, несколько суетно высыпала свита, распределяясь в порядок по чину и значимости.

Среди прочих, Дубасов, к своей досаде, увидел вице-адмирала Рожественского и, улучив минуту, когда Николай II заглотит первую порцию приветствий и славословий, сунулся вперёд со своими бумагами, присовокупив к ним докладную записку жандармского ротмистра.

Романов читать не стал, велев кратко озвучить суть. И хмурился, услышав о шпионских страстях, многозначительно переглядывался со стоящим рядом флигель-адъютантом.

Однако внимания уделил немного, лишь коротко переговорив о чём-то с руководителем секретной службы императорской охраны, генерал-лейтенантом от жандармерии Ширинкиным Евгением Никифоровичем.

К тому времени объявили погрузку на губернаторский пароход "Муром" и паромные суда. Людское скопление сдвинулось, прибывшие из столицы и встречающие потянулось на посадку.

Короткое путешествие через Северную Двину царственная особа со свитой провели на верхней палубе, отвечая на приветствия с многочисленных мелких водных средств, сопровождавших царский пароход.

А Архангельск уже трезвонил всеми колоколами.

На Соборной пристани всё торжество встречи повторилось, но уже при полном собрании жителей города и при бо́льшем ликовании.

Накануне пристань красочно оформили флагами на мачтах. При начале спуска, у Соборной улицы была обустроена большая арка, украшенная гирляндами, щитами с вензелями, гербами и прочей императорской атрибутикой.

Играл оркестр, поднесли хлеба́-со́ли, затем царь обошёл строй Архангельского резервного пехотного батальона построенного в почётный караул.

С пристани Высокий гость со свитой проследовал при полных энтузиазма криках народа через триумфальную арку в кафедральный собор. Где самодержец был приветствован краткой речью Преосвященного владыки вышедшего к нему со святым крестом.

Выслушав в соборе положенное молитвословие, в исход пятого часа пополудни Высокий Посетитель изволил направиться с осмотром достопримечательностей города.

За всей пышностью встречи, Бюнтинг успевал подмечать детали и в принимающей стороне, прежде всего следя, чтобы всё шло по регламенту.

Видел, как неспокойный Дубасов, словно аж приплясывал в нетерпении, продолжая сжимать свою папку с бумагами. И понимал его тихое негодование.

Бюнтинг знал о планах вице-адмирала касательно Северо-Восточного прохода. *( Так до начала XX века называли Северный морской путь.)

Вообще, как государственный чиновник, губернатор остро оценивал всю важность и значимость ледового пути, и не в каких-то там далёких видах на освоение, а уже в конкретном знании — это возможно, это существует.

Осознавал открывающиеся в связи с этим перспективы не только для развития губернии, когда роль Архангельска, как транзитного порта возрастёт в разы, а и для всей России.

Намерение же флотских, пользуясь возможностями ледокола из будущего провести несколько броненосцев коротким северным путём и тем самым изменить баланс сил на море, с перспективой — на всём дальневосточном театре военных действий, принимал, как несомненно логичное.

Дубасов, вернувшись с корабля пришельцев, тогда "закопался" в своих бумагах, чертя какие-то линии на карте тихоокеанского региона, непонятные таблицы, строя планы....

Тем более что "гости из будущего" дали вполне чёткий хронологический расклад войны, из которого следует, что японцы выиграли каким-то невероятным везением и на пределе своих возможностей.

Или же почти....

Или хотелось в такое верить....

Или чем чёрт не шутит....

В общем, желание было понятным. И, несмотря на суету иностранных разведок, получить тактический выигрыш представлялось возможным, проведя боевые корабли втайне, по крайней мере, на начальной стадии похода. Но теперь....

Всё это царское пришествие происходило с такой степенностью, неторопливостью и нарочитостью, а сам приезд Государя с уже назначенным командующим Второй Тихоокеанской эскадрой, в то время как страна ведёт войну на этом самом Тихом, должно было вызвать массу вопросов у всех иностранных агентов. И само по себе о многом говорило.

А между тем Его Императорское Величество продолжал своё неторопливое шествие.

По городу, пестреющему развешенными флагами, мимо наводнивших улицы восторженных горожан следовал целый кортеж: впереди ехал полицмейстер, следом царь в экипаже на паре вороных лошадей принадлежавших городскому голове, позади свита вместе с охраной.

В планах было посещение лагеря Архангельского резервного батальона, общины сестёр милосердия Красного Креста, осмотр промышленных предприятий и образцов заводских изделий. Но прежде Николай велел остановиться у почтово-телеграфного отделения и собственноручно отправив телеграмму "своей дражайшей Алекс".

И только к семи вечера государь изволил пожаловать в зал Городской думы на торжественный обед, устроенный в честь самодержца гражданами Архангельска (по подписке на 150 персон), куда к тому времени собрались начальствующие и высокопоставленные лица, представители отдельных частей всех ведомств, знатные иностранные гости.

Последние, несмотря на извечную людскую тягу к дармовщине, не столько ели-пили, сколько ждали, когда же будет озвучена причина Высокого визита в столь глухой край.

Его Императорское Величие не торопились, принимая поздравления, выказывая обратное уважение, обсуждая насущные проблемы северян, снисходя вплоть до волостных старшин и представителей коренных народностей. А всю официальную часть заявлений перекинув на одного из своих статс-секретарей из свиты, обозвав того весьма своеобразно — пресс-секретарём. Впрочем, термин оказался вполне понятным, а на взгляд некоторых иностранных корреспондентов, в корень удачным.

Перво-наперво вышеуказанный свитский чин, встав, зачитал Высочайшее повеление:

"Опыт войны на Дальнем Востоке показал важность и необходимость иметь, незамерзающий военный порт, пригодный для беспрепятственного базирования многотоннажных судов и кораблей.

Учитывая затруднительное положение государства в случае военных действий с Западными державами, когда наша западная граница будет закрыта....

...проливы Чёрного и Балтийского морей могут быть заперты для сношения с внешним миром....

...в то время как на Мурманском берегу имеются гавани, в силу природных условий не замерзающие и позволяющие оперативно выводить в открытое море самые большие военные корабли....

...представляется крайне необходимым решить вопрос стратегического упрочнения России на берегах Северного океана....

Посему объявляется Высочайшее утверждение Положения государственного Совета об учреждении военной базы на берегах Кольского залива и направляется государственная комиссия для изыскания и выбора наилучшего места для обустройства оной".

Журналисты тут же "атаковали" назначенного статс-секретаря, засыпав его вопросами, среди которых прозвучали и вполне ожидаемые и неожиданные подковырки:

... — случайно ли то, что начальник Главного морского штаба вице-адмирал Рожественский, которому поручена подготовка и командование 2-й Тихоокеанской эскадрой, прибыл вместе с царской миссией?

... — известно, что в данный момент к гидрографическому отделению Александровска прикомандирован лейтенант Коломейцев Н.Н. — бывший командир ледокола "Ермак" и опытный полярник. Уж не желают ли русские повторить попытку адмирала Макарова на ледоколе "Ермак" пройти северо-восточным морским путём в Тихий океан и провести Вторую эскадру в помощь Порт-Артуру?

По силу ли подобное "Ермаку"?

... — или же российский морской штаб рассчитывает на помощь некоего "американского ледокола", который впору назвать "мифическим"?

Последнюю "шпильку" вставил шведско-норвежский консул в Архангельске.

Царский чиновник в роли пресс-секретаря в теме откровенно плавал и спотыкался, отвечая по бумажке. Там же пытался найти ответы, на свою беду начав импровизировать, лупая глазами в стиле ещё не родившейся Псаки. Тем не менее, исправно озвучил все, что ему надлежало довести до прессы.

Поучилось весьма-весьма неплохо, с точки зрения того, кто задумал всю эту провокационную пресс-конференцию.

Тем часом Николай II, наконец, имел продолжительный приватный разговор с вице-адмиралом Дубасовым, после которого неожиданно объявил, что изволит отбыть из Архангельска. Намереваясь: "следовать далее горлом Белого моря, всенепременно посетить Соловецкий монастырь, осмотреть берега Мурмана и Кольского залива на предмет удобных гаваней от Александровска плоть до Колы".

Столь скорое решение застало многих из заезжих врасплох, заставив засуетиться. Кто поспешил отбить телеграмму в редакцию или ещё куда..., кто торопился изыскивать места на пароходы, сопровождающие царский вояж.

* * *

Архангельску теперь обсуждать приезд и отбытие царя не один месяц, гадая: "когда будет возвращаться и следует ли вообще ждать нового посещения-транзита?". Потому как особо "компетентные умники" поговаривали, что император предпримет возращение в Петербург морским путём, на прибывшей за ним прямо в Колу императорской яхте "Штандарт".

В Александровске, в который по телеграфу уже был сброшен не один десяток сообщений, естественно готовились к приезду Высокого гостя. Время было, учитывая, что административному пароходу "Муром", при его 10-12 узлах хода, трое суток пути. И это без заявленного желания государя сделать крюк на Соловки, захода и осмотра удобных гаваней на Муроме.

И, тем не менее, город и все службы продолжали жить своей жизнью. Всё-таки самый сезон рыбо— и зверопромысла. И конечно браконьерства, требующего всех наличествующих средств для постоянных пограничных охранных рейдов.

Так что, зашедшая третьего дня в Екатерининскую гавань американская трёхмачтовая яхта "Ниагара" (видимо специально к приезду русского царя) не застала ни одного крупного казённого судна.

* * *

Получив ворох телеграмм от своих агентов из Архангельска, западная пресса высыпала десяток статей, как это водится с комментариями, домыслами, дополнениями и своими "искромётными" умозаключениями.

Французская "La Press" осуждающе писала:

"Когда Россия ведёт не самую удачную войну на Дальнем востоке, русский царь предпринял совершенно неуместную и авантюру поездку на Север".

В перепечатке с норвежской "Aftenposten" британская "The Daily Telegraph" отвечала:

"Касательно того, что Англия продала японскому Императорскому флоту несколько своих крейсеров, и якобы на островах метрополии уже проходят обучение японские экипажи — это полный абсурд и несостоятельная лож. Великобритания, не смотря на свои союзнические отношения с Японией, будет придерживаться международных правил".

И далее, ерничая:

"Наверное, русские ещё не забыли разорения северных российских поселений, устроенного английскими военными моряками во время Восточной войны .*( Восточная война — так на западе называют Крымскую войну 1853-1856 гг.)И ожидают нечто подобное от японцев, намереваясь передислоцировать с Балтики на Север часть устаревших военных кораблей. "Русский медведь" трясёт поджилками перед самурайской катаной"!

И приписка:

"А уж если русские хотят погубить свой флот во льдах Арктики — это их дело. Адмирал То́го только обрадуется, экономя снаряды своих броненосцев".

* * *

Путь до Соловков занял 12 часов.

К 10:30 следующего дня "Муром" и сопровождавшие его два судна Архангельского-Мурманского Товарищества был уже в пяти верстах к юго-западу от монастыря, близ Заяцких островов.

Навстречу им вышел монастырский пароход "Соловецк".

При вступлении в гавань Благополучия, под колокольный звон, Августейшую особу приветствовали сонмы иеромонахов и иеродьяконов с архимандритом во главе. *( От автора: язык поломаешь, произнося все эти иедрёнахрениты)

После литургии в Троицкой церкви, Величество и сопровождавшая его свита присутствовали на общей со всеми богомольцами трапезе.

Затем гости осматривали разные монастырские мастерские, кладовые и другие помещения.

Николай между тем имел продолжительную беседу с настоятелем монастыря, вкушая чай. И около часу пополудни, без спешки, откровенно наслаждаясь суровой северной красотой островов, выехал с сопровождением в Макарьевскую пустынь* , отстоящую за пять вёрст от центральной общины. *( Пустынь — монашеское поселение в традиции православия, как правило, удалённое от основного монастыря.)

Засобирались на двух бричках. Государь пожелал к себе в попутчики Дубасова, Рожественского. Во втором экипаже следовал начальник охраны, взяв с собой пару дюжих фельдфебелей из штата Дворцовой полиции.

Поскольку следовать с собой государь более никого не принуждал, чины из свиты (кроме отдельных лиц) были предоставлены сами себе, отправившись — кто на лошади, кто пешком в разные стороны острова, осмотреть другие любопытные места..., скиты, церкви, коих на Соловках было предостаточно.

Моряков особенно заинтересовало устройство местного сухого дока — воистину грандиозного сооружения простых русских мастеров, построенного в 1801 году. Двухстворчатые ворота, отделявшие док от моря, вполне были способны принимать весьма крупные по тем временам суда.

Иностранные гости (некоторые притащившие с собой свои громоздкие фотоаппараты), за невозможностью всё время следовать за главной фигурой — царём, тоже находили себе интересы, особенно уделив внимание знаменитой и богатой монастырской ризнице.

Потом по распорядку был обед с щедрым и сладким церковным кагором.

Люди расслабились. Поговаривали, что набожный Николай решил проехать дальше — до Савватьевского скита, и видимо задержится на сутки.

Затем настало время вечерней трапезы, после которой вдруг выяснилось, что самодержец с близким кругом уже погрузились на пароход и намерены отбыть дальше по пути следования.

Многие из сторонних сопровождавших царский вояж, снова оказались попросту не готовы. Началась маленькая суматоха: кто-то спешил к причалам, кого-то, из сомлевших после обилья еды и возлияния, только будили-тормошили. И всё одно, как потом выяснилось, парочку растерях позабыли, оставив на островах.

"Муром" под Императорским штандартом дал прощальный гудок. Издалека было видно, как Николай помахал рукой со шкафута и отправился к себе в каюту, спеша — пароход разворачивался носом по курсу и дым из трубы ложился, давясь туманом к палубе.