Ангел
Стук тяжёлых капель влаги по черепице крыши. Серое небо недовольно хмурится низкими тяжёлыми грозовыми тучами. Время от времени пространство вдали рассекают ветвистые отблески молний. Тёмный лес на несколько мгновений озаряется вспышкой света и позже приходит яростный раскат грома, от которого едва спрятавшиеся птицы снова взмывают в небо, тяжёлые капли слетают с мокрых еловых ветвей и стёкла звенят в окнах старого особняка.
Происходящее по своему прекрасно. Ярость встревоженной стихии, отдающаяся трепетом в каждой клеточке. Сильный ветер, треплющий полы лёгкого, совсем не по погоде сарафана, который ещё в первые мгновения дождя превратился в мокрую тряпку. Волосам повезло больше. Просто потому что они слишком коротки для того, что бы с ними спокойно мог играть ветер.
Кожа уже давно покрылась мурашками, да и зубы отстукивают нервную чечётку, но ты всё продолжаешь упрямо стоять на крыше, подставляя свой хрупкий стан буйству стихии. Но ведь так не пойдёт. Под этим холодным дождём так легко подхватить какую-нибудь болезнь. И не обязательно простую простуду. Но ты всё стоишь и стоишь. И не отводишь замутнённого воспоминаниями взгляда от серого неба.
Я опускаю тебе на плечи плашь, надеясь, что то, ещё хранящий тепло моего тела, сможет согреть если не заледеневшую душу, то хотя бы замерзающее тело. Ты вздрагиваешь, резко возвращаясь из своих мыслей. Поворот слишком резок для человека, которому глубоко всё равно, что будет дальше. Ловлю недоумённый взгляд тёмно-серых глаз. Теперь я понимаю, почему ты любишь грозу. Ведь и ты сама являешься её частью.
Но мой разговор не о этом.
— Ты любишь праздники? — разворачиваю к себе спиной, прижимая к груди. Тебе ведь нравится стоять под дождём? Но не обязательно для этого мёрзнуть.
— Не знаю. Смотря какие. — недоумение сменяется такой привычной тебе безразличностью, что даже через ткань чувствую холод твоего тела. Тела, которое ещё мгновенье назад было словно живым. Что же ты с тобой сделала?
— А свой День Рожденье? — продолжаю допытываться до истины, чувствуя, как ты слегка напрягаешься под моими руками. Да и вопросами тоже.
— Нет. Однозначно, нет. — голос полон уверенности и непреклонности. Значит, правильно я думал. Но одно дело думать, и совершенно другое знать.
— А почему? — вот этот фактор я действительно не знаю. Обидно, но не смертельно.
— В мой День Рождение никогда не случалось ничего хорошего. — горечь в голосе скорей наигранная. Чем истинная. Что, всё ещё безразличие?
— Как так? — нет, я знаю, конечно, но этот вопрос всё равно нужен. Дабы ты поняла.
— А вот так. Поэтому я просто перестала отмечать праздники. Все. — вот теперь горечь не наигранная, а самая настоящая. Да ещё и обида голову подняла. Что ж, интересно дело обстоит. Чего же ты потеряла, милая?
— Все? — наводящие вопросы может и не моя прерогатива, но зато очень удачная мысль.
— Все. С ДР "ничего хорошего" перекинулось на другой праздник. А когда перестала отмечать и его то на следующий... И так, пока праздники просто-напросто не кончились. — опять безразличное пожимание плечами. Только теперь уже безразличие вынужденное. Оно скрывает все твои чувства. И обиду, и горечь, и боль. И крик в мир о несправедливости.
— И ты не будешь праздновать ни один праздник больше никогда? — спрашиваю скорей для проформы, уже зная ответ на поставленный вопрос. Всё уже решено. Не мой случай.
— Скорей всего. — и ты приятно удивляешь меня своей неуверенностью. Вроде и так. но ещё есть малый шанс что-либо изменить.
— И не изменишь своего решения? — наверно, зря я отпустил эмоции. Ехидство может только навредить и усугубить сложившуюся ситуацию.
— Врятли кто-то сможет отменить моё проклятье. — она даже не замечает эмоциональной прослойки. Исключительно вопрос. Но это же только набор звуком, ничего в принципе не означающий. Или показывающий всё.
— А если сам Бог? — а ведь действительно. Вдруг случится чудо и все неудачи исчезнут в одно мгновенье. По желанию высшего Мира.
— Да зачем я Богу? Чем я могу выделяться? Да ровным счётом ничем. Всё такая же, как и прочие. Кому я нужна-то? — тяжелый случай. Мечтать ведь не вредно, а очень даже полезно. Так почему ты не мечтаешь, девочка. Почему?
— А друзья? Родные? Любимый? — вдруг. Ну а вдруг затеплится солнечный луч надежды и последний пепел ещё не улетел.
— Все они просто люди. Никаких высших сил. — зачем же так бескомпромиссно? Ты же просто не знаешь их!
— Ты в этом так уверенна? — надо же начинать агитационную работу. А то иначе зачем сюда пришёл-то?
— Да. — ответ. Полный неуверенности. Но оно ей и не надо. Потерять веру. Я начинаю ненавидеть того. кто распределяет задания.
— Тогда почему же ты не уверенна в себе? — а ведь действительно, почему? Мне, между прочим. Об этом никто не говорил! А ведь это такая важная часть жизни!
— А кто я-то? Человек. Что может поменять моё решение? Что может отменить моё проклятье? — ох сколько много боли. Старой, заплесневевшей, ставшей уже неотъемлемой частью самой Сущности. Вот ведь, всё ещё хуже. чем видится на первый взгляд.
— А сама не пробовала? — весьма и весьма справедливое возражение. Прежде всего. Нужно пробовать самой!
— Я же человек... — сколько обречённости-то. Что-то я её не понимаю. Человеком быть ведь и не так плохо! Обязанностей, по крайне мере, гораздо меньше. Ой, разговор сейчас пойдёт глухого с немым.
— Тьфу, и это говорит создатель. — да, меняем тактику, дабы сбить собеседника с толка. Возможно, сам успею вернуться к изначальному заданию.
— Какой создатель-то? Обычный автор, пишущий с переменным успехом. Где кроется искра Созидания? — опа! А девочка-то действительно умная. А я дурак, получается. Ведь не верил раньше, что люди умеют быть умными. И остальные представители данного племени меня в этом постоянно убеждали. Что ж, будет мне уроком на будущее.
— Да в тебе самой! Ты пишешь, придумываешь, мечтаешь. Ты всё это озвучиваешь! Мысленно, устно, на бумаге. Не важно. Важно то, что произнесённые слова ложатся в кальку Созидания и запечатываются там на вечно. Когда образ будет завершен окончательно, ты обязательно поймёшь, ведь именно в этот момент появится та самая Искра Созидания! Вот тогда ты и станешь полноценным творцом. Ну, попробуешь? — в самом начале, повернул тебя к себе лицом, дабы видеть глаза, лицо. Дабы знать, какой эффект получится от моего краткого, но весьма эмоционального монолога. Кстати, идущего от чистого сердца.
— Можно. — киваешь. Подтверждая ми слова и уже сейчас начиная искать выходы из положения. Девочка, да ты будешь Великой! Если не позволишь сбить тебя с намеченного пути.
— И нужно! — радостно киваю, отпуская тебя и отходя на самый край. Работа выполнена, пора писать отчёт. Как же я их не люблю...
— Постой! — недоумённо оборачиваюсь, проверяя, ты ли это, милая. Ведь ты уже не та, кем была. Правда и не та, кем станешь, но всё же. — Ответь на вопрос! Кто ты?!
— Твой Ангел! — крик тонет в очередном раскате грома, а слишком резкий порыв ветра заставляет тебя отвернуться. И повернувшись обратно, ты видишь лишь пустой край крыши, освещаемый первыми лучами солнца, прибившегося через толстую пелену туч. И в этом золотистом света плавно опускается белоснежное крыло. Прощальный подарок. Мой тебе, девочка. Спасибо.
