Глава первая и единственная.
Гермиона.
День рожденья... Для кого-то это — большой праздник. Но для меня... В очередной раз про него вспомнили только мои родители. Даже лучшие друзья — Гарри и Рон не поздравили меня, как впрочем, и ни разу за все прошедшие годы с тех пор, как мы познакомились. Впрочем, и я даже не знаю, когда день рожденья Рона, а о Гарри — знаю только из "Взлета и падения темных искусств".
Глядя на Черное озеро, на берегу которого я устроилась, чтобы не смотреть на веселящихся детей, я потерла руку. Шрамы, оставленные Кровавым пером этой жабы Амбридж — еще ныли. Я с ужасом подумала, что же должен чувствовать Гарри, который нахватался в разы больше отработок с это розовой... Я, конечно, не должна и в мыслях произносить те слова, которые кажутся мне наиболее походящими для обозначения госпожи временного директора Хогвартса, но что поделать, если при воспоминании о ней — эти слова, подслушанные у слесаря, чинившего упорно не поддающийся кран у нас на кухне, — сами приходят в голову. Я ведь девочка любознательная, я же нашла значения этих слов... А уж как я получала в библиотеке "Словарь нецензурной брани" — это отдельная поэма. Я улыбнулась про себя. Все-таки, страсть к печатному слову во мне неистребима. Вспомнила о книге — и сразу как-то легче жить стало...
— Эй, Грейнджер! — Ну вот... принесло Нотта. — Говорят, сегодня у тебя День рожденья? — И откуда он только узнал? — Лови подарок!
В меня полетел смятый комок бумаги. Машинально я поймала его. Зря. Это оказался портал.
Гарри.
— Хедвиг, что же ты? — Пожурил я сову, которая только после обеда принесла мне посылку, которую я ожидал с самого утра.
Ну, да ладно. Книга, принесенная Хедвиг — стоила ожидания. Так что теперь, когда у меня она есть — можно оправляться искать Гермиону. Думаю, она порадуется подарку.
Как я и ожидал, я нашел девушку возле озера. Уж за пять лет, проведенных в Хогвартсе, я успел изучить ее любимые места. И вот теперь я наконец-то поздравлю ее с Днем рожденья! Наверное, она решила, что мы с Роном опять о нем забыли... Тут она ошиблась. Не знаю, как Рон, а вот я — точно вспомнил.
Но, когда я уже собирался подойти к сидящей на берегу девушке, Нотт бросил в нее чем-то... и Гермиона пропала! В странном оцепенении я наблюдал за тем, как Нотт подходит к тому месту, откуда только что исчезла Гермиона, и что-то кладет туда. Потом слизеринец посмотрел в мою сторону и гадко усмехнулся.
Когда я подбежал туда, где Нотт оставил записку, его уже рядом не было. Я склонился над развернутым листком и прочитал:
"Этот листок — порт-ключ. Воспользуйся им, иначе грязнокровка — умрет!"
Не думая ни о чем, я схватился за листок. Странная вспышка ослепила меня, а когда я вновь смог видеть...
Лучше бы не видел. Гермиона голая лежала на грязном полу передо мной, а какой-то мужчина в черном плаще Пожирателя Смерти двигался над ней... Тварь!
— Ступефай!
Мужчина упал. Но в этот самый момент у меня за спиной раздался нестройный хор голосов
— Авада кедавра!
Меня сразу выбросило из тела. Но ничего не закончилось. Невидимым призраком я оставался в проклятой комнате, и, не имея возможности даже закрыть глаза, наблюдал, как эти подонки пытают и насилуют Гермиону. И только когда ее карие глаза закрылись — меня накрыла спасительная тьма.
...
Я открыл глаза. Стоп! Я! Открыл! Глаза! Этого же не может быть! После Авады — не выживают. Но все-таки, факт был налицо. Я находился не в грязном подвале, а в странной комнате, облицованной черным камнем. Что случилось? Где я?
— Гермиона? — Этот вопрос я задал вслух.
— Ее здесь нет.
Снова голос из-за спины. Я резко развернулся, выхватывая палочку. Стоп. Откуда у меня палочка? Ведь я выронил ее, падая... там! Впрочем, это не так важно.
— Где Гермиона?
— Полагаю, там, куда ее перенес портал.
— Но...
— Нет. Ты порт-ключа не коснулся. Я перехватил тебя.
Я присмотрелся к собеседнику. Впрочем, присматриваться было особенно не к чему. Темный плащ, чем-то похожий на униформу Пожирателей, но какого-то красноватого оттенка — это все, что я смог разглядеть. Лицо моего собеседника скрывала непроглядная тень.
— Но как же тогда...
— Это была всего лишь иллюзия. Я продемонстрировал тебе, к чему может привести вас обоих твоя неуместная поспешность.
Да уж! Продемонстрировал... Но, нельзя не признать — похоже, что мой собеседник был прав. Вот только, что мне с этой правотой делать?
— Учиться. — Это как это? Он ответил на незаданный вопрос? — Да. Ты думаешь очень громко. Слишком громко для того, кто хочет остаться в живых.
— У меня нет времени учиться! Ведь Гермиона...
— У тебя есть все время мира. Пока ты здесь — голос выделил обозначение места — там не успеет упасть даже песчинка. Вопрос только в том — захочешь ли ты научиться тому, чему я хочу и могу тебя научить?
— Это поможет мне спасти Гермиону?
— Поможет.
— Тогда — хочу!
— Что ж. Ответь мне на простой вопрос: кто для тебя Гермиона? — Ну, это действительно просто.
— Она — мой друг.
— Неверный ответ. Ты погиб сам и убил ее. Еще одна попытка. Взгляни вглубь себя. Отбрось туман, который нагнал сам. Разорви оковы, наложенные другими. И ответь мне!
Я задумался. Серьезно задумался. И чем больше думал — тем яснее вставала передо мной истина, которую я упорно не хотел замечать раньше. Но прежде, чем я успел сформулировать ответ — Учитель рассмеялся.
— Вот теперь — верно. Добро пожаловать в ад! — Комната мигнула...
...
Обучение у Тени действительно оказалось адом. Раз за разом он сбрасывал меня во все ту же иллюзию, где я должен был спасти Гермиону... и раз за разом я подводил ее. Умирал сам — оставляя ее в руках Пожирателей. И в качестве наказания — наблюдал за последствиями своей неудачи. Раз за разом. Постепенно я начинал понимать, чего хочет от меня учитель. Детские "ступефаи" и "экспеллармусы" сменились "секо" и "редукто". Пожиратели падали один за другим, чтобы уже не подняться. Но этого все равно не хватало. В последний раз я умер, забрав с собой всех, кто был в комнате, кроме Гермионы.
— Уже лучше. Но недостаточно. Девочке ни за что не выбраться одной из местности, где Пожиратель на пожирателе сидит и Пожирателем погоняет.
Представив себе сказанное Учителем — я рассмеялся. Картинка получалась сюрреалистическая.
— Но что я должен делать? У меня не получается.
— Читай! — Учитель взмахнул рукой в сторону стены. Я посмотрел туда... и серебряный узор на черном камне сам собой сложился в слова.
Нет покоя — есть страсть.
Через страсть я обрету Силу.
Через Силу я обрету могущество.
Через могущество я обрету победу.
Через победу — цепи мои разорваны.
Великая Сила освободит меня.
Что-то в этом было удивительно знакомое. Хм... я же не так давно читал... Точно! Это же... Это — Кодекс Ситхов! Я внимательно посмотрел на Учителя. А ведь похоже. Очень похоже. Что ж. Если для того, чтобы спасти Гермиону я должен стать ситхом — да будет так!
— Вот. Теперь твое обучение начинается по-настоящему. "И пусть рвет твои сны ветер Темной стороны!"
...
Преодолевать себя оказалось нелегко. В обсидиановой комнате не было ночи или дня: только ровный полумрак, подсвеченный Багровым огнем. Так что я не знаю, сколько продолжалось мое "настоящее обучение". Я занимался до тех пор, пока не падал с ног. А потом — я поднимался под песню, которую тихо мурлыкал под нос Учитель, и все начиналось с начала. И опять. И снова. И еще. И так до тех пор, пока вновь оказавшись в иллюзии, я не произнес единственно правильные Тяжкие Слова.
— Ты готов, Ученик. Иди.
И я понял, что знаю, где выход из этой комнаты.
Гермиона.
Рывок портала дезориентировал меня, а когда я выпала из перемещения — в меня прилетел ступефай. И вот теперь я сижу связанная и без палочки, и слушаю, как захватившие меня ублюдки обсуждают дальнейшие планы.
— Слушай, а как тебе удалось сделать портал? Ведь в Хогвартсе порталы не работают! — Вот-вот. И мне это интересно. Тьфу. Сижу в плену, а туда же. Любопытно мне!
— Все очень просто. — Так, похоже, именно этот Пожиратель ответственен за техническое воплощение задуманного. Жаль только, что они не настолько расслабились, чтобы снять свои плащи и белые маски. С другой стороны — это внушает надежду. Ведь они, кажется, предполагают возможность того, что я сумею их кому-то описать. — В Хогвартсе действует один вид порталов — аварийные. Вдруг кому из детей потребуется срочная помощь? Вот защита и дает возможность использовать аварийный портал ИЗ Хогвартса. А обратно таким путем, к сожалению, не попадешь.
Уже хорошо. Значит, школе не грозит нашествие Пожирателей. Но вот то, что из школы таким вот путем можно похитить ученика... Страшно представить, что начнется, когда Пожиратели узнают о такой возможности... Впрочем, что это я — уже узнали...
— А хороша девка. — Один из Пожирателей обжег меня масляным взглядом. — Может развлечемся? Пока...
— Заткнись, недоумок. — Тот, кто сделал портал, обрывает товарища. — Вот когда положим голову Поттера к ногам Лорда — тогда развлекайся, сколько влезет. А пока — заткнись, и жди.
Я задохнулась. И даже не от собственной судьбы. Меня похитили, чтобы выманить Гарри!
— А он точно придет?
— Точно. Чтобы этот гриффиндорец, да не бросился на выручку подружке? Так что примчится, как встрепанный.
Нет... Гарри... Не надо!
— И что мы с Поттером сделаем? Схватим и оттащим к Лорду?
— Нет, болван. Играться с Поттером — опасно. Он — везучий сукин сын. Еще Дамблдора накличем. Так что, как появится — сразу убить. Да не вздумайте Авадой пробовать — если уж он Аваду от Лорда пережил, то нам и соваться не стоит. Секо, или Редукто. Все поняли?
Со стороны остальных пожирателей раздалось согласное бурчание.
— Вот, значит, как? — Гарри, в отличие от меня, не возник прямо в этом проклятом подвале, под прицелом нескольких палочек, а вошел через вроде бы накрепко запертую дверь. Вот только у него не было при себе даже его палочки! Гарри! Что же ты натворил?!
— Авада Кедавра! — Один из Пожирателей тут же продемонстрировал уровень своего интеллекта.
Я снова задохнулась, и как в фильме с замедленной съемкой, смотрела, как зеленый луч медленно-медленно ползет в сторону Гарри. Парень закрывается левой рукой... Это же бесполезно! От Авады нет спасения!
Внезапно действие резко ускоряется, и вот уже Гарри стоит, сжав кулак, а через пальцы просвечивает зеленое сияние. Его глаза, прежде — такие теплые, загораются тем же зловещим ледяным огнем смертельного проклятья.
— Твари. — Голос Гарри исполнен холодного презрения. — Сдохнете. Все — сдохнете. Я сказал!
Он раскрывает поднятую вверх левую руку, и прямо с ладони бьют во все стороны знакомые зеленые лучи. Пожиратели валятся на пол. И через секунду в комнате из живых остаемся только я и Гарри.
Гарри.
Я смотрел на Гермиону. Она... она такая красивая, такая родная... Но в глазах ее застыл страх. Она боится меня? Да. Трудно не испугаться того, кем я стал: монстра, убийцу и черного мага.
— Гарри, но ведь Дамлбдор говорил, что убийство раскалывает душу! Гарри, что же ты наделал? — Глаза Гермионы наполняются слезами.
— Выбирай, что ты решил:
Жить без сердца иль души
Выбирай же, поспеши
То, что должно.
— О чем ты, Гарри?
— Ты — мое сердце. Только ты. И если для того, чтобы спасти тебя... — Я замолкаю, понимая, что я не должен говорить то, что сказал. Я не должен привязывать ее к себе благодарностью или долгом.
— Гарри! — Девушка обнимает меня, а ее губы нежно и требовательно касаются моих.
— Не надо. Ты мне ничего не должна...
— Молчи. — Шепчут родные губы. — Просто молчи.
У меня не хватает сил и смелости сделать то, что я должен сделать — оттолкнуть ее... Это — выше моих сил, это — та цепь, которую не разорвать. Но это и та страсть, которая дает мне Силу! Я подхватываю девушку на руки, и следующий шаг делаю уже на тропах Темной стороны.
Кто-то...
В обсидиановой комнате, с серебряными узорами на стенах лежит огромный крылатый кот. На его спине, как на небольшом диване развалилась девушка с копной непослушных каштановых волос.
— Ну как, — голос, подобающий скорее парню лет 16-ти доносится от мантикоры, — тебе понравился подарок на день рожденья?
— Замечательный подарок. Спасибо! — Девушка нежно чешет за ухом ужасного монстра. — Но ты не переборщил? Подсовывать ему ненаписанную книгу... — она прыскает, стараясь заглушить смешок.
— Неа. Зато — как сработало? Даже ты так не прогрессировала.
— Ну меня ты и не гнал вперед с такой скоростью. — Девушка опять прыскает.
— Таак... и что ты теперь задумала?
— Вот что.
В руках ученицы монстра возникает коробка. Девушка ехидно смотрит на мантикору, аккуратным почерком выводит на картоне слово "Печеньки", и коробка немедленно исчезает из ее рук, материализуясь в гостиной Хогвартса, где самозабвенно целуются двое подростков.
