Из красавицы в чудовище и обратно

Из красавицы в чудовище и обратно.

Пролог.

Адель снова заливалась слезами, уткнувшись лицом в подушку. Ещё одно унижение от любимого жениха. Миллионное в её нескончаемом жизненном списке. До дня помолвки, он если и отпускал пару раз нелестные комментарии в её сторону, то после судьбоносного события колкие придирки сыпались из него как из рога изобилия.

Он презирал её, почти ненавидел, и чем быстрее шло время, тем сильнее становилась его неприязнь к будущей жене. Но ещё больнее становилось от того, что об этом знала вся Академия Асерант, и на стороне Адель оставалась только одна единственная её верная подруга Луиза. Даже учителя, не пытались прекратить эту бесконечную пытку, пропуская мимо ушей мелкие издевки одноклассников.

Конечно, она виновата. Виновата в том, что полюбила самого красивого юношу королевства. Виновата в том, что не смогла привлечь его внимания или хотя бы вызвать симпатию. Виновата в том, что уговорила своего отца, министра финансов королевства, надавить на своего подчинённого из беднеющего рода и обручить своих детей без согласия на то жениха. И виновата в том, что выбраться из этой паутины уже невозможно.

Эту помолвку благословил сам король. Такая удача, объединить две соседствующие провинции в одну. Обе семьи заняли почетное место в совете короны и теперь кто бы из молодых людей не отказался от свадьбы, он опозорит свою семью, выставив себя и весь род неблагонадежными подданными. У Адель же была возможность хотя бы попытаться уговорить короля, через королеву, свою двоюродную сестру, составить другой союз, но она не хотела искать выход.

Последние три года девушка безуспешно пыталась понравиться своему жениху. Но все её попытки сводили на нет её неуклюжесть, её застенчивость и её необъятный лишний вес. В свои семнадцать лет юная Адель весила под сотню килограмм и под давлением стресса никак не могла хотя бы остановить это пугающее увеличение габаритов.

Против неё выпускник Академии, двадцатидвухлетний Ринар Анаро, высокий и статный красавец, отличник, одаренный маг, умелый воин и кумир всей женской половины Академии, выглядел спустившимся с небес божеством.

В общем, каждого из них можно понять.

Непонятно только при чем тут Я? Васильева Анастасия Ивановна, студентка третьего курса Московского Технического Университета Связи и Информатики.

Глава 1. Учеба, учеба и ещё раз учеба.

Автобус, метро, пересадка, ещё одна пересадка, а потом бегом-бегом-бегом. Вот зачем зачет перенесли в главное здание института на Авиамоторной? Не то, чтобы до Октябрьского Поля мне было намного ближе ехать, по сути, то на то и выходит, но дорога туда привычнее, да и стены добрее. Нет того трепета, который охватывает меня с первого дня приезда на подачу документов. Давно это было. Третий год уже на исходе, а я всё ещё немного мандражирую, открывая дверь в теперь уже родной МТУСИ.

У нас подобралась очень дружная, хоть и немного взбалмошная группа Эсэсовцев, среди которых всего две девушки. Нет, вы ничего такого не подумайте, просто наш факультет называется "Системы Связи", а сокращенно "СС". Мы славимся не только своими проделками, но и "удивительной" успеваемостью. Удивительна она в первую очередь тем, что все лабы мы, в массе своей, сдаем с жутким скрипом, а вот экзамены у всего курса от зубов отскакивают.

Вот и сейчас в моей тройке оказались Елисей и Тимур, а значит, без казусов лабораторную мы не сдадим, как бы хорошо я к ней не подготовилась.

Последняя неделя вообще прошла как-то неудачно. Сначала прорвало кран в ванной. Потом Юрка, вызвавшийся его починить, устроил скандал на тему отсутствия у нас нормальных отношений, при наличии у меня отдельной квартиры. На следующий день случайно застуканная мной в кабинете проректора сцена с участием всё того же Юрки и какой-то девчонки с параллельного потока. Заваленная на нервной почве лабораторная. Загоревшийся утюг. Всё наводит на мысли, что должно случиться, что-то глобальное, но мой Ангел Хранитель старательно переводит всё в мелкие неприятности.

Почему, мелкие? Да потому, что ничего из выше перечисленного не вызывает у меня ничего кроме досады. В конце концов, в жизни главное здоровье. Вот и теперь, чтобы настроить себя на позитивный лад, я банально решила сменить прическу: отрезать и частично покрасить волосы. Изменения для меня действительно радикальные. Сколько себя помню, ходила всегда с длинным конским хвостом, а с сегодняшнего утра у меня волосы чуть длиннее плеч с высветленными концами.

— Настя, — радостно крикнул, подловивший меня на лестнице Юрка, числившийся теперь в рядах моих бывших.

Я прибавила скорость, и чуть не на четвереньках, проскочила под его руками.

— Насть, Насть, Насть, — догнав меня уже на втором пролете, парень мертвой хваткой вцепился в мою руку. — Нам нужно поговорить.

— Не нужно, — не оборачиваясь, огрызнулась я, поморщившись от боли. Вот медвежьи лапищи. Как я этого раньше не замечала?

— Ну, вот что ты опять начинаешь, — закатил он глаза.

— Напротив, я уже все закончила, — отцепив его пальцы, злорадно улыбнулась я. — Так что будь добр, прими это как факт и прекрати меня терроризировать.

— Насть, ну ты же взрослая девочка и должна понимать, что все мужчины полигамны по своей сути, — не желал так просто отступать парень. — Особенно если он не дополучает необходимого для него внимания. А я тебя люблю. И это не мой промах, а твоя неосмотрительность...

— Юр, — резко обернулась я, тем самым, прекратив его "поучительную" тираду. — Я уже поняла, что ты самец кроличьей стаи, только вот бороться за такого прекрасного производителя я не собираюсь. Как минимум потому, что Я Тебя Не Люблю, — выделила я каждое слово. — Так что можешь дальше бежать на свои полигамные подвиги. Флаг тебе в руки, ну и остальное, сам знаешь куда.

Улыбнулась я. Ещё не хватало опоздать к началу занятия и остаться без допуска.

— Ты готова вот так взять и перечеркнуть всё, что между нами было? — пробежав вверх по лестнице, парень снова перегородил мне дорогу.

— А что между нами было? — взмолилась я. — Ну, целовались, в кино раз десять сходили, цветы ты мне подарил, аж целых два раза. Так что можешь на мне не жениться.

— Но то чувство, которое зародилось между нами нельзя просто так взять и растоптать.

— Слушай, хватит ломать комедию, — окончательно разозлилась я. — Тебе же просто надоело мыкаться в общаге, а тут я с квартирой и без родителей в соседней комнате. Это же самая привлекательная моя черта.

— Не правда, — оскорбленно возразил Юрка. А глазки-то забегали!

— То-то ты обратил на меня внимание, только после того, как мы отмечали у меня восьмое марта, — фыркнула я. — Да, даже если и нет. Отвали, а?

— Ты понимаешь, что если я сейчас уйду, то между нами всё будет кончено?

— Именно, — усмехнулась я. — Так что катись-ка ты колбаской по Садово-Спасской.

— Ты ещё об этом пожалеешь, — зашипел он мне в спину.

Ну, вот. Не получилось у нас расстаться цивилизовано. Да и было бы из-за чего все сыр-бор разводить. Подумаешь, два месяца свиданий с намеками на большее!

Юрка, конечно, очень привлекательный парень, но в техническом вузе таких красавцев пруд пруди. А для действительно серьёзных отношений я ещё не готова. Слишком больно во второй раз пускать кого-то в своё сердце. А как практика показывает и не нужно. Все рано или поздно стремятся потоптаться там грязными ногами.

Мама меня уверяет, что любые раны со временем затягиваются, а значит когда-нибудь я смогу по-настоящему влюбиться и стать счастливой, но верится с трудом. Да и от воспоминаний, бередящих душу, не так просто избавиться. Лешка не тот парень, которого можно так просто забыть.

На настоящий момент у меня были уже сформулированы другие цели. Не зря же я в семнадцать лет в одиночку вернулась из Анапы в Москву и с первой же попытки поступила в папин институт. Сейчас хочу только учиться, получать знания, чтобы устроиться в одну из трех крупнейших сотовых компаний, а дальше наполеоновские планы по изменению миропорядка на рынке телекоммуникаций. Любимое дело, оно же никогда не обманет и не исчезнет в направлении Лондона.

В кабинет кафедры ТНЭЦ я влетела в последний момент. Как раз перед преподавателем, что только добавило мне настроения. С пересдачей нам уже можно сказать повезло, контролировать наши неразумные действия предстоит молоденькому аспиранту — Антону Леонидовичу Проконькину, который хорохорился перед парнями, а вот студенток боялся как огня, особенно, если те ему улыбались.

— Извините, — протискиваясь в толпе студентов, я проскочила к первым рядам где, трясясь как осиновый лист, стоял Тимур.

— Привет, — хлопнула я его по плечу. — Ну что готов?

На меня посмотрели с таким ужасом, словно я спрашивала, готов ли он закапывать труп, а не отвечать на пару формальных вопросов по теме лабы и охраны труда.

Все три курса, он едва перебивается с двойки на тройку. Ладно бы ещё гулял напропалую, так нет, напротив, сидит сутками над книгами, но в голове ничего не задерживается. Вышка, матан, тервер, ну не его это и всё тут. Это уже весь институт понял, только его папе, упертому кавказскому мужчине объяснить такую простую истину оказалось невозможно. Сказал, что сын должен закончить технический вуз, значит, обратного пути в кулинарный техникум нет и быть не может.

— Главное я готов, — протиснулся к нам Елисей. Наша "надежда и опора". Если честно, в плане знаний он ушел ненамного дальше Тимура, но его занудство берёт приступом даже самых требовательных профессоров. Если наши данные оказались ошибочными, Елеська доведет препода до нервного тика, но заставит его признать, что наш стенд просто был неисправен, а так мы всё сделали исключительно верно. Даже если ошибка состоит в том, что в отчете вместо миль, мы указали микроамперы.

К столу преподавателя мы подошли третьими.

— Васильева? — удивился Антон Леонидович. — А вы как попали в эту компанию тунеядцев?

— Долгая история, — кокетливо улыбнулась я. — Но сомневаюсь, что вам она покажется интересной.

— Можете не вдаваться в подробности, — опустил глаза, покрасневший аспирант. — Но раз уж вы здесь, будьте так добры, позвольте вашим напарникам самим заняться вычислениями.

— Я как раз собиралась оставить на мужчин самую тяжелую работу, — ещё шире улыбнулась я.

Долго нас не мурыжили, смутившись под моим взглядом, Антон Леонидович бегло осмотрел представленные по лабе бумажки, промямлил задание, поставил галочку в своих записях, и отправил нас к лабораторному стенду в самом дальнем углу.

Вооружившись ручкой, я устроилась за партой позади ребят. Елисей взялся за конспекты и методички, а Тимур трясущимися руками, переставлял штекеры, под чутким руководством друга.

Прикинув результат, который должен у нас получиться на основе исходных данных, я не стала сильно вникать в процесс, пока Елисей торжественно не произнес:

— Двенадцать кило ампер.

— Чего? — опешила я. — Вы утюги что ли измеряете вместо микропроцессоров?

— Ой, нет, двенадцать ампер, — ещё больше занервничал Тимур.

— Всё равно много, — отложив ручку, поднялась я с места.

— Почему много? — возмутился Елеська. — Мы всё правильно сделали.

Ещё раз сверившись с заданием, он показал указательным пальцем на все измененные тумблеры. Я тоже пробежалась взглядом по стенду, задержавшись на напряжометре, то есть вольтметре.

— Ага, — усмехнулась я. — А напряжение у нас по заданию какое?

Не дожидаясь ответа, я взялась за тумблер уровня напряжения.

Током меня ударило впервые. Пальцы в розетку я до этого даже в детстве не запихивала ни разу. Так что резкая судорога, в сочетании с невозможностью отозвать руку и посыпавшими из глаз искрами стали для меня полной неожиданностью.

Последняя пролетевшая в голове мысль была: "Как это возможно? Тумблер же не под напряжением".

И темнота.

Боль исчезла, а тело стало легкое как перышко, которое подкинули вверх, а теперь оно плавно опускается на пол.

Я умерла? Да, вроде, нет. Говорят, же "Мыслю, значит существую". Хотя кто знает, что там происходит за последней чертой. В передачах рассказывают про какой-то туннель. А тут только темнота и какой-то мерзкий запах потных ног.

— Адель, — закричал женский голос. — Да очнись же ты, наконец.

Глава 2. А я сошла с ума, какая досада.

Гадость. Что я такого съела, чтобы во рту остался настолько мерзкий привкус? Или это последствия удара током?

Ой! А язык-то на месте? Уф. Не откусила.

— Адель, открой глаза, пожалуйста.

Меня потрясли за плечо и больно ударили по щеке. Оригинальное у нас, однако, обращение с пациентами. Нашатыря пожалели, что ли? И кто это всё ноет? Достала со своей Адель, и без того голова раскалывается.

С третьей попытки удалось открыть только один глаз. Первое, что я увидела — это каменный потолок. Закрыла глаза, полежала минуту, пытаясь предположить, где нахожусь. При всём богатстве выбора потолок может быть отштукатуренным, подвесным, деревянным на худой конец, но никак не сводчатым, каменным с поперечными деревянными балками.

— Как ты меня напугааала, — заревела девушка.

Пришлось снова открывать глаза.

А вот и зареванный объект. Надо мной тут же нависла растрепанная светловолосая девушка, с красными заплаканными глазами:

— Адель, ты как? — утирая со щек слезинки, радостно спросила она.

— Девушка, вы, наверно, палатой ошиблись, — прошептала я, голоса не было вообще. — Я не Адель.

— Что значит не Адель? — опешила моя собеседница.

Пока моя посетительница находилась в прострации, я попыталась вспомнить, что нам рассказывали про удар током. Кажется, все выводы сводятся к тому, что либо сразу убьёт, покалечит, либо можно перекреститься и идти звонить электрику, чтоб чинил то, что дерётся.

Убить меня вроде как не убило, а как обстоят дела с повреждениями?

Я осторожно пошевелила пальцами сначала на руках, потом на ногах. Парализации вроде бы тоже нет. Сжала правую ладонь в кулак — болит, но не сильно. Значит ожог не значительный. А вставать-то уже можно?

— Уважаемая, — обратилась я к неизвестной девушке. — Вы не могли бы, когда пойдете на поиски своей Адель, позвать мне кого-нибудь из медперсонала? Пожалуйста.

Я даже попыталась приветливо улыбнуться, но на девушку это возымело противоположный эффект.

— Кого искать? — закричала она. — Кого позвать? Знахарку что ли? Чтобы тебя к утру на костре сожгли? Ты со своими заклятьями совсем с ума сошла что ли? Да если хоть одна живая душа узнает, что ты использовала черную магию, то нас двоих... сегодня же... даже разбираться не будут...

Снова разразилась она рыданьями.

— Простите, — примирительно прошептала я.

Похоже, она из отделения психиатрии сюда пришла. Таких лучше по пустякам не беспокоить. Как говорится — не безопасно. Придется, как обычно, все делать самой.

Аккуратненько поворачиваемся на бочок.

— Ой! — это не просто "Ой"! Это настоящий: "Ох ты ж ё моё"! Почему я на полу? Причем на каменном полу! И это ещё не самое невероятное.