Отражения

Текущий момент

Катце далеко не каждую ночь удавалось выкроить время на это, но когда удавалось, он мог почувствовать себя на вершине блаженства. Ну, почти на вершине, во всяком случае, эстетическое наслаждение он получал неописуемое.

За последние пару месяцев расслабиться и получить удовольствие ему удалось всего раза три, не больше, поэтому сейчас, разделавшись с неотложными делами, а прочие решив оставить до утра — не убегут! — он удобно расположился в кресле с сигаретой и бокалом легкого коктейля и включил большой монитор. Реалити-шоу в прямом эфире началось...

Если честно, ничего особенно интересного на экране не происходило. Камера, закрепленная не под самым удачным углом, не охватывала всего помещения, а к поворотам приспособлена не была — лишний риск обнаружения, тут чем проще, тем лучше. Неважно, главное, в кадр попадал объект, и этого было вполне достаточно.

Время было уже поздним, и объект спал. Как обычно, в одной и той же позе, не менявшейся уже который год: на правом боку, правая же рука свободно вытянута, левая прижата груди таким жестом, словно он кого-то или что-то обнимает. ("Угу, любимого плюшевого мишку, — думал обычно Катце, но тут же смягчался: — Ну ладно, книгу или планшет, это будет вернее.") Он никогда не занимает середину огромной, приемы устраивать впору, кровати — только левую ее сторону, и это прискорбно: Катце знал, что прямоугольник лунного света, падающий из настежь растворенных балконных дверей, скоро начнет сдвигаться, сдвигаться, и в итоге не станет видно ничего, кроме смутных очертаний. Пока, однако, отлично можно было рассмотреть спокойное, расслабленное лицо, густую тень от ресниц на щеке, аккуратно собранные сзади и перехваченные в нескольких местах (иначе их с утра вовек не расчесать) волосы, платиновые в лунном свете... (Впрочем, какой во всем этом смысл, если объект за всю ночь хорошо, если пошевелится? Привычка? Или что-то иное?) Катце мог даже разобрать узор на шелковой пижаме — снова свившиеся кольцами старинные китайские драконы. Это тоже было неизменным: мог меняться цвет — черный, вишневый, хоть зеленый, — но шелк и драконы ручной вышивки оставались все теми же. Наверно, тут хватало пищи для размышлений, но Катце было лень задумываться: куда приятнее сидеть и, потихоньку покуривая, рассматривать самого... ну хорошо, одного из самых совершенных обитателей Эоса.

Он моргнул: показалось, будто что-то изменилось в статичной картинке, словно бы тень проскользнула в кадре. Фурнитур? Да как же, он ни за что не войдет в спальню хозяина, пока тот не позовет, даже если позабыл сделать нечто важное! Наверно, просто штора колыхнулась от сквозняка, решил Катце и хотел уже вернуться с отрешенному созерцанию, как вдруг выронил сигарету и застыл, не замечая, что вот-вот прожжет себе брюки.

Тень определенно принадлежала одушевленному существу. (Тут Катце в который раз обругал предыдущего фурнитура объекта, которого всеми правдами и неправдами склонил к тому, чтобы установить скрытую камеру в спальне хозяина. У парня выходил срок службы, и Катце пришлось найти ему хорошее денежное местечко в одной из подконтрольных фирм, иначе тот не соглашался рискнуть. И еще выбрал такое место, что комнату толком не разглядеть! Заявил, что туда даже робот-уборщик не полезет, не то что живой фурнитур! Паршивец, так его... Удрал с Амои, едва представилась возможность...)

Так вот, тень двигалась, и отбрасывал ее никакой не фурнитур. Во-первых, она казалась значительно крупнее, чем могла бы быть у слуги. Во-вторых, этот некто двигался безо всякой опаски разбудить хозяина спальни, расхаживал туда-сюда, что-то делал, хотя производил не так уж много шума. Если честно, то Катце почти ничего не слышал, кроме легких шорохов. Положим, микрофон не слишком чувствительный, но все же!

Донельзя заинтригованный (и встревоженный, кстати), Катце приник к монитору, и вскоре был вознагражден за свое ожидание — в кадре появилась чья-то широченная жилистая спина, а потом неизвестный развернулся к наблюдателю лицом, хозяйским жестом откинул легкое одеяло и уселся на край кровати — матрац под ним заметно просел.

Катце заморгал, пытаясь понять, кто... ну кто мог вломиться в спальню к Раулю Аму посреди ночи, раздеться до нижнего белья и преспокойно влезть к означенному Раулю в постель?!

Судя по комплекции, особой грации движений и способности перемещаться почти неслышно, это был элитник. Не блонди и не платина, даже в лунном свете можно было разобрать, что волосы достаточно темные. Руби, сапфир или джейд, значит, у ониксов шевелюра еще темнее. Но кто это такой? И... тут Катце на всякий случай протер глаза, но видение никуда не делось: на незнакомце красовались самые плебейские трусы в полоску, в народе известные как семейные. А это для элитников с их облегающими костюмами, мягко говоря, неудобно, уж бывшему фурнитуру ли не знать!

Правда, через пару мгновений шокирующее зрелище исчезло с глаз: неизвестный забрался под одеяло, бесцеремонно поднял левую руку Рауля, уложил ее себе на пояс и завозился, устраиваясь поудобнее. Рауль, к слову, проснуться так и не удосужился, но ночного гостя притянул поближе, укладывая его голову себе на плечо. Похоже, обоих такая поза вполне устроила, поскольку обе фигуры замерли, а в спальне воцарилась тишина.

Катце молча сидел перед монитором. Полчаса. Час. Второй. По всему выходило, что либо у него галлюцинации, либо незнакомец явился к Раулю с единственной целью — переночевать. Либо же самое интересное произойдет (если произойдет!) утром. Но не сидеть же вот так, тупо глядя на экран!

Еще с полчаса Катце потратил на то, чтобы попытаться вычислить личность неизвестного: все-таки это был руби, удалось рассмотреть цвет волос, когда тот повернулся. Еще виден был профиль, но и тот не полностью, большая часть лица была закрыта рассыпавшимися прядями, и на основе такой скудной визуальной информации программа распознавания ничего не дала. Все-таки руби, в отличие от тех же блонди, слишком мало отличались друг от друга! (Правда, неопытный глаз и блонди различит не вдруг, но в случае с руби задача делается непосильной и для более-менее знакомого с представителями элиты человека... и, как выяснилось, даже для программы.)

Оставалось дожидаться утра. Во-первых, можно будет разглядеть руби, во-вторых, услышать, о чем он будет говорить с Раулем (или не только говорить), в-третьих... В-третьих, все это можно было доверить записи, но Катце хотелось взглянуть своими глазами, поэтому он установил оповещение: зуммер должен был включиться при малейшем движении объекта... объектов, — а сам решил подремать в кресле.

Несколько раз случилась ложная тревога: просто кто-то из двоих немного менял позу. Но наконец Катце повезло...

Уже начало светать, и он с жадным любопытством уставился в лицо руби: тот оказался на спине, и его уже вполне можно было идентифицировать... можно было бы, если бы половина физиономии не оставалась занавешенной волосами, а глаза — плотно закрытыми. Программа навскидку выдавала две с лишним дюжины подходящих субъектов!

А что это у него на правом плече? Родимые пятна, что ли? Но их у элиты не бывает, тем более таких больших, безобразной формы, светлых... И выше, на шее, тоже, кстати. "Хм, а может, это вовсе не руби, а человек? Нет, это уж из области фантастики!" — Катце помотал головой, отгоняя невероятную мысль.

И вот тут руби открыл глаза. Виден был только один, левый, но логично было предположить, что второй окажется таким же: темно-зеленым, почти того же цвета, что у самого Рауля. Выборка программы сократилась до десятка особей: точного оттенка определить не получалось, а зеленые глаза для руби считались одним из оптимальных вариантов наряду с серыми и карими.

-Уже утро, — произнес вдруг тот, осторожно сдвигая со своей груди Рауля. Голос у руби оказался низким и хрипловатым.

Катце бросил взгляд на часы: обычно Рауль поднимался попозже, до вызова фурнитура еще как минимум час.

-Да? — Ам приподнялся на локте, отбрасывая назад выбившуюся из прически прядь. — Я думал, уже за полдень. С тобой хорошо спится.

-И не только, — хмыкнул руби, садясь. Теперь взъерошенные волосы закрыли его лицо почти целиком, и программа издала разочарованный писк.

-Э, нет, — Рауль отстранился. — Сперва в душ.

-Как скажешь, — пожал плечами руби и пропал из кадра, только мелькнули потрясающие воображение "семейники".

Блонди потянулся всем телом и исчез следом. Теперь слышался только отдаленный шум воды и голоса, но о чем идет речь, Катце разобрать не мог. Оставалось ждать, кусая ногти от нетерпения.

-А все-таки, почему ты не хочешь этого сделать? — снова отчетливо раздался голос Рауля, и он присел на край кровати. На распущенных волосах блестели капельки воды — то ли он умел обходиться без фурнитура, то ли не стеснялся вызывать его даже в таких обстоятельствах.

Катце замер.

-Потому что это какая-никакая, а индивидуальность, — ответил руби, присаживаясь рядом: с влажными волосами, в шелковом, явно хозяйском халате, наброшенном на плечи.

-Волосы ты, однако, нарастил, — заметил блонди.

-Да, — кивнул тот. — Потому что лысина выглядит не индивидуально, а безобразно.

-А рука?

-Хм... — Руби вытянул правую руку, сжал кулак, повернул кисть. — Это производственная необходимость.

-Работает нормально?

-Как новая. Вернее, как старая.

-Покажи, кстати... — сказал Рауль, и тот дернул плечом, сбрасывая халат. Теперь светлые проплешины на коже были особенно заметны. — Ничего. Пигментация постепенно восстанавливается, как я и говорил.

-Да, я и сам заметил, — кивнул странный руби. — Раньше было много хуже.

-На тебя смотреть было страшно, — произнес блонди. — Даже мне, а я и не такое повидал.

-Могу представить... Но это, наверно, еще и потому, что я сумасшедший.

-А какой нормальный откажется от обезболивающего на третий день после операции?

Катце навострил уши. Это уже была зацепка! Что за операция? Коррекция, если руби не преувеличил насчет сумасшествия? Нет, тогда обезболивающее ни при чем...

-А какой нормальный... в смысле, нормальный блонди будет сидеть с пациентом ночами?

-С тяжелым пациентом, — поправил Рауль. — И если ты не помнишь, тебе пришлось заново запускать сердце. Хотя я предупреждал...

-Ничего, с этим бы и дежурная смена справилась, — хмыкнул тот. — Так что это был всего лишь твой исследовательский интерес: как долго я протяну?

-И он почему-то не ослабевает, — вздохнул блонди.

-Привычка, — пожал плечами руби. — Ладно... Привычки привычками, но пора и на службу.

-Надолго на этот раз?

-Как получится. Мы не загадываем, ты же знаешь.

Рауль кивнул.

-И все-таки на твоем месте я бы...

-Ты не на моем месте, — перебил руби, и Катце чуть не подавился сигаретой. Таким тоном разговаривать с Амом!.. Да кто он такой? — Ты и без того достаточно яркая личность, а нам, чтобы как-то выделяться, приходится прилагать усилия.

-Тебе — не приходится, — фыркнул Рауль. — Тебя ни с кем не спутаешь!

-Именно! — хмыкнул в ответ тот, потянулся, пошарил под подушкой, вытащил что-то, напоминающую обычную заколку для волос и принялся зачесывать не просохшие еще волосы назад, обходясь собственной пятерней вместо расчески.

Тут Катце чуть вторично не подавился сигаретой, потому что правая сторона лица у руби... Правой стороны лица у него не было. То есть она была, конечно, но выглядела, как кошмарный сон: один сплошной шрам, должно быть, от ожога, вместо брови — глубокий рубец, из ямы глазницы твердо смотрит чудом уцелевший зеленый глаз; висок, часть скулы и нижней челюсти прикрывает металлическая пластина, выше, в волосах, тоже что-то поблескивает, правая половина рта почти не двигается...

Программа издала предсмертный писк и отключилась. Кажется, этот руби в ее памяти не значился, но так ведь не бывает!

-Смотри-ка, — сказал тот, прикоснувшись к правому уголку губ.

-Что такое?

-Ты не спрашивай, ты смотри.

-Поразительно! — произнес Рауль, вглядевшись во что-то, чего Катце не мог толком увидеть. — Честно говоря, я не верил, что это возможно без соответствующей восстановительной операции!

-Как видишь, возможно, — хмыкнул руби. — Теперь мне интересно, сколько пройдет времени до той поры, как я смогу нормально улыбнуться...

-Мне тоже... А глаз все равно жаль, — произнес Ам. — Чуть бы пораньше начать, спасли бы...

-Ничего, с искусственным даже удобнее, — утешил руби, тряхнув головой. — Вижу в разных диапазонах без дополнительных устройств, переключение режимов работает отменно, бинокли тоже не нужны.

-Ты упрям, как... — Рауль только вздохнул, отчаявшись подобрать сравнение.

Его гость только рассмеялся (получился короткий такой, сиплый смешок), обошел кровать и принялся, судя по всему, одеваться.

-Мне пора, — сказал он, снова появившись в кадре. На этот раз Катце для разнообразия пролил на себя кофе.

На руби оказались чуть мешковатые, как могло бы показаться любому привыкшему к традиционным облегающим сьютам элиты, черные брюки, заправленные в высокие тяжелые ботинки, непривычного покроя мундир с высоким воротом, без знаков различия, с одной лишь именной планкой на левой стороне груди. Широкий ремень, кобура...

Легионер.

Прежде Катце доводилось только слышать о них, о действительно элитных войсках...

Рауль поднялся, и теперь они стояли лицом к лицу. Руби, казалось, был даже повыше визави, но, видимо, лишь за счет ботинок на толстой подошве.

-Надеюсь, в следующий раз тебя доставят не по частям, — сказал блонди.

-Я тоже искренне на это надеюсь, — серьезно ответил руби, — но если вдруг... ты же меня заштопаешь?

-Мне это надоело, — ответил Рауль. — Еще один такой подвиг — очнешься в новеньком теле.

-Нет, спасибо, меня это более чем устраивает, — жутковато усмехнулся тот. — Ну, до встречи!

-До встречи, Винс... И постарайся не пропасть ни за цент!

-Ненавижу, когда ты так говоришь!..

Блонди с руби коротко обнялись, последний исчез, а Катце судорожно закопался в базы данных. Пришлось обратиться к кое-каким знакомым, к тому же Алеку, но оно того стоило. Он нашел таинственного незнакомца.

Винсент Макги. Чокнутый Макги. Страшила. Горелая морда. У него было еще много прозвищ, и он ничего не имел против. Не переносил только, когда его имя сокращали как "цент". Должно быть, считал, что стоит дороже, чем какая-то разменная единица древней валюты...

Но что связывает его с Раулем помимо отношений врача с пациентом (это-то очевидно)? Катце не знал, но смертельно хотел узнать.

С одной стороны, если Макги — легионер, то нет ничего удивительного в том, что его периодически доставляют на Амои в полуразобранном виде. Также нет ничего странного в том, что занимается таким пациентом Рауль лично: может быть, травмы слишком тяжелые, может, там что-то именно по профилю Ама, а не обычного хирурга и нейрохирурга. Неудивителен и интерес исследователя к этому живучему субъекту... Но все это не объясняло одной простой вещи: по какому праву Винсент Макги является в квартиру Рауля Ама как к себе домой и, более того, ночует в его постели! Пусть без далеко идущих последствий (по крайней мере, в этот раз), но все же...