А.С. Чем война была для наших летчиков, для вас лично?
Н.Г. Для меня лично тем же, чем и для всех. Работа.
Тяжелая, кровавая, грязная, страшная и непрерывная работа.
Выдержать которую можно было только потому, что
Родину защищаешь....
Пролог.
Изображение в видоискателе телекамеры. Заметно, что это старая черно-белая фотография. В принципе, ее знают миллионы людей во всем мире. Это увеличенная, отретушированная, и закрепленная на стенде знаменитая фотография тысяча девятьсот сорок пятого года: ИС-2 в Берлине, на фоне Бранденбургских ворот. Камера делает наплыв, на секунду возникают помехи .... фотография опять видна. И, хотя оператор ничему не удивляется и ничего не замечает, посторонний наблюдатель сразу отметил бы разницу. Теперь ИС выглядит немного иначе, на его корпусе и башне видны противокумулятивные экраны. Но главное, рядом с ним, тоже весь обвешанный такими экранами, мастодонтом торчит еще один знакомый многим любителям военной истории силуэт. Это танк 'Клим Ворошилов-2'. Тот самый нелепый монстр с переразмеренной башней и торчащей из нее пушкой шестидюймового калибра. Еще наплыв и фотография вдруг словно оживает. Видно, что поверх противокумулятивного экрана, защищающего башню, белой краской, грубо, с потеками нанесено всего одно слово 'Дошли!', а ниже, на бортовом корпусном экране любовно начерчено, явно по трафарету еще одно слово 'Рыжи...'. Буква Й только угадывается, почти всю ее перекрывает прожженная в экране дыра. Но танк не выглядит подбитым, он кажется готов к бою...
Ч.1 Главное — выжить.
Мы рождены, чтоб сказку сделать былью...
П. Герман.
Если завтра война,
Если завтра в поход,
Будь сегодня к походу готов.
Б. Лебедев-Кумач
25 июня. 200... г. Украина. Сергей Иванов.
Не люблю я эту охоту, но когда шеф говорит надо — значит надо. Честно признаться, после двадцати лет в армии самое лучшее времяпрепровождение для меня — лежа на диване, с банкой пива где-нибудь неподалеку и с интересной книгой в руках. А приключений мне и так хватило на всю жизнь. Но шефа не переспоришь. А он прямо таки уверен, что все военные, как и он, обожают охоту, фанатеют от одного вида какого-нибудь чирка или кряквы, отдавшей богу душу от испуга, когда мимо нее с визгом пролетела куча свинцовых шариков.
Дернул меня черт при знакомстве с ним согласиться. Да еще сдуру притащить ему в подарок кучу невесть как попавших в мой дом журналов 'Военный Охотник'. Теперь он по гроб жизни уверен, что я ничем от него не отличаюсь. Хотя, чего уж там, иногда даже неплохо встряхнуться, побродить по лесу, отстрелять с десяток патрончиков по банкам, посидеть, встречая рассвет в скрадке. Конечно, в июне какая охота, но для хороших людей...
Июнь? Год неясен. Кажется Украина. Дорога к лесу.
Автомобиль, слегка притормозив, вылетел из тумана на еще более разбитую, чем раньше дорогу и водитель, он же егерь, Михалыч, от неожиданности резко ударил по тормозам. Машина встала и все, кроме водителя, выскочили наружу. Местность была почти та же, но лес выглядел иначе, более дремучим. А на чистом до этого небе ровным строем, тройками в сопровождении нескольких пар более мелких самолетов — истребителей, шли на небольшой высоте также странно знакомые двухмоторные бомбардировщики. Неожиданно пара истребителей резко спикировала вниз, сквозь мелькающий диск винта на переднем из них блеснули огоньки и в сторону машины пронеслось несколько трассеров. Успевшие почти инстинктивно среагировать на атаку охотники бросились в стороны, кувыркаясь и пытаясь укрыться за кочками. Замешкавшийся егерь дернулся, внезапно завалился набок и застыл на сидении, упершись телом в полуоткрывшуюся дверь. Самолеты перешли в набор высоты. Обалдевшие от всего происходящего охотники встали и медленно пошли к машине, от которой резко потянуло бензином. Тут же над пролившейся под машину лужей бензина поднялся сначала слабый и малозаметный, но быстро разраставшийся огонек. Остановившиеся и пытавшиеся понять, что случилось, охотники, Сергей Иванов, держащий за лямки рюкзак и карабин 'Лось', Семен Бридман с наладонником и Андрей Мельниченко, ничего не успели сделать, когда пламя вдруг резко охватило машину. Семен, отбросив КПК, рванулся к машине, но был сбит с ног подсечкой и прижат к земле Сергеем.
-Ты что! Там же Михалыч! Пусти — хрипя и давясь от резко и противно пахнущего дыма, закричал Сема.
-Успокойся. Он мертв. Ничем ты ему не поможешь, только сам обгоришь, — ответил Сергей. Медленно пятящийся от горящей машины, Андрей, обернувшись и перехватив полный боли и недоумения взгляд Семена, утвердительно кивнул. Тут же их внимание отвлеклось на громкий, басовитый лай алабая. Выскочив из кустов и подбежав к хозяину, собака, обычно спокойная и невозмутимая как восточный мудрец, ожесточенно лаяла на охваченную пламенем и черным, ядовитого вида, дымом машину, в которой хлопали, разрываясь, патроны.
-Что случилось? Какого х..! Это что, бред? — оттащенного подальше от машины Бридмана прорвало.
— Ну, ты же недавно об этом рассуждал. Перенос, бл...ин. И, похоже, в любимый период всех этих ваших альтернативщиков. Великая Отечественная, немцы. Пошли-ка кстати, куда-нибудь в сторонку. А то торчим здесь как тополи на Плющихе. Вдруг еще какой шутник попадется — внешне спокойным голосом, в котором только чуткое ухо шефа или бывшей жены смогли бы различить скрытое напряжение, сказал Сергей.
— Уверен? — тоже с напряжением в голосе спросил шеф, доставая из кармана мобильник. Как Сергей и ожидал, последний сигнализировал об отсутствии сети.
-Андрей, не держи меня за лоха. Атаковал нас мессер, летели юнкерсы восемь-восемь. А уж прокачать в темпе обстановку меня в армии научили, ты знаешь — ответил Сергей.
— Ладно, пошли — добавил к этому монологу Сергей, поднимая рюкзак и ружье — Про запасы я по дороге расскажу.
— И что, так и пойдем? — бледнея, с дрожью в голосе спросил Семен, оглядываясь на горящую машину и явно сдерживая позывы к рвоте от налетевшей оттуда сладковато-противной смеси запахов сгоревшей резины, бензина, пластика и мяса.
Эпилог.
Ноябрь 1941 года. Штаб 20 армии.
Генерал Власов пребывал в глубоком раздумье. Мало того, что он болел и командовать ему было трудно, еще и задачу его двадцатой армии поставили сложную. Взять этот проклятый немецкий укрепрайон, да так, чтобы успех в глубину развить. А предыдущий командарм с его атаками в лоб потери понес такие, что полученное подкрепление их никак не восполняет. Да и подвижных войск в армии с гулькин нос, всего три бригады: танковая, мотострелковая и кавалерийская. Доложить-то наверх о недостатке сил он доложил, только вот поставленную задачу никто не отменял и не отменит. Что же делать? Придется создавать подвижный отряд, включив в него все три бригады, усилив самоходным полком и автотранспортной ротой. Но кому поручить командование? Честно говоря, ни одного из командиров бригад ставить не хотелось, заместитель был нужен здесь, болезнь могла скрутить в любой момент. А неудача в наступлении таких масштабов, как Вяземско-Козельская Операция, сразу будет известна товарищу Сталину и тогда прощай навсегда карьера.
Размышления генерала прервал адъютант, заглянувший в кабинет. Расположение штаба в здании бывшего санатория, практически не пострадавшего от немецких бомбардировок позволило разместиться с комфортом. А комфорт, кроме всего прочего, весьма помогает интеллектуальной работе. Так считал Власов и даже недавнее событие с разбомбленным штабом Западного фронта не повлияла на его точку зрения.
— Что случилось, Юрий Исхакович? — спросил Власов адъютанта и скривился, почувствовав очередной приступ боли. Не растерявшийся адъютант быстро подал таблетку и стакан воды, заранее подготовленные и лежащие на тумбочке недалеко от стола. Через несколько секунд боль как будто утихла. Хотя умом генерал и понимал, что таблетка не могла так быстро подействовать, но ощущения были именно такими.
— Товарищ генерал, к вам полковник Мельниченко, командир первой гвардейской тяжелой танковой бригады и его зам, полковник Иванов, — произнес адъютант, внимательно следя за состоянием командующего.
— Подкрепление? Это хорошо. Попроси подождать десять минут, приду немного в себя, потом зови,— ответил, неровно дыша, Власов.
— Есть, товарищ командующий. Может врача вызвать?
— Не надо. Вызовешь, когда скажу. Иди.
Адъютант вышел, а сидящий за столом генерал задумался. Точно, это та бригада, что вместе с дивизией Берзарина и бригадой Катукова задержала наступление Гудериана в августе. Помнится, про ее командира еще товарищ Сталин сказал: — У Катукова прорезался командирский талант, а Мельниченко его подтвердил.
Точно, точно. О, вот и готовый командир подвижной группы. Так, до начала наступления осталось двое суток. Вот и посмотрим, на что способен 'командирский талант'. Размышления генерала прерывает открывшаяся дверь. В нее входят двое. Оба примерно одинакового роста, чуть выше среднего, крепкие, на вид уверенные в себе. Один, южнорусского типа, кажется генералу смутно знакомым, похоже, они уже где-то встречались. Не в штабе ли Южного фронта, мелькает у генерала мысль.
— Товарищ командующий! Гвардии полковник Мельниченко, командир Первой гвардейской тяжелой танковой бригады, — представляется он.
-Товарищ командующий! Гвардии инженер-полковник Иванов, заместитель командира Первой гвардейской тяжелой танковой бригады,— представляется его спутник, типичный русак со сразу заметной выправкой кадрового командира...
'Из вечернего сообщения Совинформбюро от ... 11.41 г.
Сегодня,..., механизированные части армии генерала Власова захватили аэродром Шайковка, уничтожив базирующиеся на него немецко-фашистские бомбардировщики, совершавшие разбойничьи налеты на столицу нашей Родины, г. Москву. Развивая наступление, части армии освободили город Киров, Калужской области. Во время боев за город уничтожен штаб второй немецкой танковой армии. Опросом пленных установлено, что при этом погиб командующий армией генерал Гудериан.'
Проверь мотор и люк открой
Пускай машина остывает
Мы все перенесем с тобой.
Мы — люди! А она — стальная.
