Метафизика Электроника

Александр Чекан

МЕТАФИЗИКА ЭЛЕКТРОНИКА

(эссе)

ИНТРАДА

Двухсерийный телевизионный фильм "Приключения Электроника", снятый в далёких семидесятых ускользнул от внимания Каннского кинофестиваля лишь благодаря "железному занавесу". Внутри же отечественной художественной элиты, в интеллектуальных кругах режиссёров, кинокритиков, искусствоведов и даже психоаналитиков работа вызвала невиданный ажиотаж. Объём только опубликованных исследований и комментариев на эту тему вскоре может сравняться с аналогичным материалом по джойсовому "Улиссу". К этой теме неоднократно обращался в частных беседах великий и могучий Тауберг. Зная, каким, мягко выражаясь, свободомыслием в смысле морали отличался Леонид Захарович, можно лишь догадываться, как об "Электронике" выразился бы чрезмерно небрезгливый в вопросах нравственности Эйзенштейн. Со своей стороны, Герасимов увидел в этой одиозной эпопее ярчайший пример кризиса мировой кинематографии, если не окончательный закат всего искусства. Гайдай, напротив, ничего серьёзного, к сожалению, не заметил, полагая, что мы имеем дело с заурядным индийским водевилем, простецкой киномазнёй, призванной залепить пустое окно дневной телесетки в рабочие дни. В подавляющем большинстве случаев все коллизии обусловлены ничем иным, как недопониманием сути кинофильма вследствие ошибочного, поверхностного изучения этого сложнейшего и многовекторного произведения, нежеланием принять его как интеллектуальную сенсацию глобального значения. Прежде всего, не следует обманываться тем, что фильм подан публике как "детский". Это сугубо техническое решение, спасшее картину от пристального идеологического внимания и цензурного аутодафе. От начала и до титров фильм предельно закамуфлирован; тут как в тихой речке с мощнейшими скрытыми водоворотами — при вроде бы банальном сюжете современной сказки о взаимоотношениях между школьниками таятся основанные на фундаментальных пороках острые столкновения и конфликты, крошечными ручейками сливающимися в ревущую на весь мир Ниагару. Обывательскому глазу подчас бывает нелегко сквозь умилительное повидло детской атавистической возни и всеобщего приступа экстатического оптимизма учуять триметилиндоловую вонь поддонной низости, подлости, зависти, предательства, страха и множества прочих неразлучных спутников человечества. Телефильм шокирующий, более чем шокирующий.

Режиссёрский коллектив, вторгаясь в малоисследованный океан человеческой природы, буквально шаманит с, казалось бы, однозначно трактуемыми характерами и событиями, обращая их в немыслимые перевёртыши. Любознательность тут похожа на повальный вуайеризм. Таинственная Гюльчатай не только открывает личико, но и раздвигает ножки. Добрая Золушка становится принцессой и дворец теперь её и только, а глупенький принц каким-то сказочным образом обнаруживается без царства и гроша в кармане и за миску бобовой похлёбки батрачит у мачехи. За искренне сердешной школьной дружбой и первой подростковой любовью гармонично складывается многоходовый жестокий расчёт, заодно включающий интересы и какой-то третьей стороны, но когда мясной и денежный с кровью кубик Рубика всё же собран, на белоснежной простыне Невесты кромешной топью проступает всё тот же отвратительный скатоловый быт, на веки вечные забальзамированный глупостью, жадностью, скудоумием, равнодушием и временем.

В техническом же плане следует особо отметить не знающую числа колоссальную массовку, настоящее воспроизведение Великого переселения народов — впечатление, что на съёмочную площадку согнали несколько дюжин воинских частей, всех столичных и приезжих зевак, бродяг, бездельников и столько же уличных беспризорников. По сравнению с "Электроником", все батальные сцены "Войны и мира" смотрятся откровенно скупо, павильонно, санта-барбаровски. На ключевые роли наняли почти только народных артистов мирового значения, что при их всем известной спесивости, капризности, враждебности и несговорчивости, стоило продюсерам и агентам сверхчеловеческих, стахановских трудов. Эти восхитительные находки вполне оправданы задумкой авторов картины. Тогда была другая эпоха. В наши дни недоученная и бестолковая актёрская шваль предпочитает сниматься исключительно в низкопробном мыльном навозе, где слабоумный по художественным качествам штыб идёт под руку с гарантированно голливудским гонораром, к тому же там не требуется вообще никакого актёрского мастерства, достаточно уличного мордобоя, бордельной любви и побольше мата в тексте. То есть актёры играют самих себя в жизни, никаких гамлетов от них не требуется. Но оставим обсуждение этого творческого сероводорода за кадром.

Наше скромное исследование посвящено библейского размаха саге о том, какая тёмная и невидимая власть прячется за родными лицами простых людей, кукловодит этим миром, подталкивая его к дышащей космическим холодом Бездне.

Айда!

ШКОЛА

Школа, на базе которой разворачиваются события, по сути — не школа в традиционном понимании. Ясное дело — это классический псевдоинтеллектуальный клуб. Занятия тут длятся столько, сколько во всех школах — переменки. Тут как мёдом намазано — собираются для светского трёпа не только дети, но и их беззаботные предки, друзья семей этих предков и просто залётные доминошные болтуны, которым нечего делать. Директору школы, от холки до копыт одетой в Chanel™, понятное дело, отстёгивают солидные взносы, поэтому на протяжении всей картины холёная дама ни во что не вмешивается, ни при каких условиях, как будто она — Кофи Аннан или Пан Ги Мун. Эта зомбированная леди за целый фильм даже не произносит ни единого слова, она тут номинальная интерьерная персона, что снимает с нас необходимость её обсуждать.

В школе же, как на известной вавилонской стройке или нью-йоркской бирже, происходят сборища по интересам, политическим взглядам, национальным, коммерческим, спортивным и профессиональным отношениям, хобби, любой херне, причём телезрителей всегда удивляла кошмарная скученность таких мероприятий — люди постоянно предпочитают находиться в удушающей давке — не школа, а похороны товарища Сталина. Папы, мамы, первоклашки, старшеклассники, завучи, учителя, технички, завхозы, все бурно спорят, часами с пеной у рта обсуждая полнейшую дичь, подчас используя нецензурщину, перебивая друг друга ("А ну, пасть закрой!")

Женщины приходят пощеголять эксклюзивными нарядами от кутюр, а мужчины взахлёб комментируют и критикуют эти наряды, выказывая поразительную, почти девчоночью логоманию. Своих чад этот птичий базар знает как облупленных, потому о них до появления Электроника вообще на собраниях не упоминается.

Школьники действуют максимально хаотично, независимо и бессмысленно, наглый держит свою территорию, умный с этой территории поджирается, никаких усложнений общественной жизни со времён Авеля и Каина не наблюдается.

Именно в этот парламентский охлократический муравейник профессор Громов запускает своего хищного робота.

ТАРАРАР

Среди учителей своей подозрительной добротой нелепо выделяется фиолетовая ворона арифметик Тарарар, достаточно грузовой и заумный ("поговорим сегодня, мальчишки, о тензорном исчислении, о ряде Фурье, о формуле Тейлора... и т.д.), но он просто незлобный и безобидный субъект. Обсудить его характер определённее крайне затруднительно — этот аидиш-исчислитель — из той категории людей, о которых вообще нечего сказать (типа "он математик, считать умеет, так что? у меня даже калькулятор считать умеет").

То, что он всюду суёт свой нос — расхожее профессиональное качество, не играющее в фильме определяющую роль. Тарарар не самостоятелен как характер, он всегда задействован в контексте какой-нибудь другой канвы, причём всегда и неважной и неинтересной.

ФИЗКУЛЬТУРНИК

Физкультурника режиссёр изобразил чрезвычайно характерно — это старый нищий поц, мечтающий лично выдрессировать хоть одного олимпийского чемпиона, чтоб в дальнейшем стричь с него как с овцы. Эта идея обречена на провал уже лишь тем, что НА него все игнорируют. Хотя в те годы советские дети громче всех мечтали стать чемпионами и полярниками, от этого завмагов, завскладов и обкомовских богов меньше не становилось. Этого "мощного старика" немного даже жаль — возраст уже зовёт в Вальхаллу, а что он видел в своей жизни, кроме потного спортзала, где он почти живёт за сто рублей зарплаты плюс паёк?

И когда хитрожопый робот под видом Сыроежкина, ухмыляясь, демонстрирует наивному физруку всю мощь современной научной фантастики, тот в своих мыслях уже торжествующе переселяется в роскошный пентхауз на Манхэттене. Деляга обещаниями золотых гор вынудил придти в свой спортзал на смотрины Электроника одного крупного агента по купле-продаже спортсменов за рубеж в элитные клубы. Оба жадных гешефтмахера ясно видят перспективу оформить выгодный контрактец с НХЛ. И тут такое фиаско! Вместо борзого Паши Буре и всех семерых братьев Кличко, к снаряду, дрожа в коленях, семенит инфузория-Сыроежкин. Мало того! Никаких рекордов и сенсаций не предвидится, зато есть потрясающий, дэвид-копперфилдовский фокус! Серёжа, оправдывая свою неспособность показать тройное сальто назад, задирает футболку и показывает всем живот, обильно измазанный чем-то жутким, скорее всего калом. Зал взрывается хохотом, физрук покрывается пунцовыми пятнами и посылает наглеца в сандуновские бани, агент просто звереет и хлопает дверью. Тут всем понятно, что это работа Электроника, хотя Сыроежкин в жизни бы не догадался. В две секунды Сыроежкин из всеобщего любимца превращается в такое посмешище, что становится страшно — как далеко могут зайти манипуляторы и комбинаторы, управляющие его сознанием, словно тузиком. Но робот пока всего лишь прощупывает своего поднадзорного. Случайной жертвой инцидента, становится, увы, физрук. Когда выясняется, что спортсмен дутый, а его самого совсем не по-детски выстебали и выставили кретином перед деловым человеком, с физкультурником случается ещё незнакомый медицине приступ, что недальновидно обойдено в фильме стороной. Это рыдание древнеегипетских плакальщиц, поднимающее на голове волосы. Умерла Мечта и это уже навсегда подкашивает пожилого мужчину. Жизнь только что ПРОШЛА МИМО, пребольно щёлкнув его хвостом по шее на прощанье.

Предугадывая, как сложилась бы его судьба в дальнейшем, за кадром фильма, можно совершенно точно заявить, что он выберет тернистый и кряжистый путь самоотверженной и всесторонней алкоголизации души и тела, что, хотя и вызывает определённое восхищение и сочувствие у поклонников маргинально-богемных течений, панк-субкультурного идеализма и суицидально-готической эстетики, тем не менее, не обязательно находит понимание и поддержку у представителей общественных институтов. А это может означать, что вскоре физрука выпрут с работы на заслуженный, а ещё через год-два он будет обнаружен замёрзшим на улице возле точки, непременно со шкаликом шмурдяка в кармане его драной фуфайки.

СЫРОЕЖКИН

Бытует ошибочное мнение, что внешность робота Электроника была случайно выбрана и скопирована с портрета Сыроежкина, напечатанного на первой полосе (!) какого-то модного глянца. Не надо быть великим конспирологом, чтобы выявить первую ложь профессора Громова, рассчитанную на доверчивых простаков. Никаких случайностей в картине нет. Никаких журнальных портретов Сыроежкина не существует — он не Ширли Темпл, чтоб его тиражировали на первых и любых других полосах. Он просто затурканный со всех сторон самый заурядный ученик, каких миллионы в стране. Это и только это определило выбор профессора. Серёжа Сыроежкин, всё своё время ищущий новые пути для уклонения от реальной жизни. Он лентяй первой гильдии, закоренелый тунеядец ещё с пелёнок. Особенности его жизни в семье только потакают развитию в мальчике дурных наклонностей. Бесцельное существование Емели на печке, следствием чего вытекает угнетённое положение в коллективе, выталкивают парня из объективной реальности в так называемый гараж-сарай — своеобразное психологическое убежище, где ребёнок остаётся сам на сам со своими химерами и фантазиями, продолжая плавно деградировать. Он мечтает, что откуда-то придёт всемогущий робот (джинн, Чак Мооль, Вельзевул, Кашпировский, Майкл Джексон, Шри Чинмой, колдун Матган), чтобы исполнять его вздорные фантазии.

Безупречная находка для профессора Громова. Ленивая скотина с куриными мозгами. Таких как он, цыгане обычно подманивают на улице конфеткой "Муму", а потом продают на органы солидным господам из стран золотого миллиарда. Но у физика-практика куда более далёкие планы. Слизанную с Сыроежкина фасадную наружность Громов переносит на своё чудовищное изобретение, которое способно переплюнуть нейтронную бомбу по своему разрушительному действию. Так он начинает свою змеиную пляску и в той благоприятной среде, где разворачивается действие фильма, легко могут сбыться самые кошмарные пророчества Вёльвы.

СЕМЬЯ СЫРОЕЖКИНЫХ

Отношения между родителями Сыроежкина с первых кадров ставят зрителя в тупик: он ясно кто — дальнобойщик, но она — далёкая от всего окружающего мира декадентствующая дама, праздно шатающаяся по кубофутуристической квартире, размышляя над тем, кто же подставил кролика Роджера, отдыхающая после ланча с историческими трактатами Иосифа Флавия на иврите и стихотворениями Гая Валерия Катулла на латинском языке ("Серёжа, ты не брал мой учебник латыни (Коран, Талмуд, Майн Кампф, Некрономикон, Кама-сутру)?"). Что общего? В силу каких возможных причин мог состояться этот, немыслимый на первый взгляд, марьяж? Мнимое противоречие легко разрешается выводом об исключительно сексуальном фундаменте этого странного союза шофёра и учительницы. Разумеется, это гармония Калигулы и Мессалины, речь идёт о садомазохистской связи поистине содомо-гоморрского размаха, ради длинного ряда социально-этических причин прикрытой штампами официально зарегистрированного брака. Эти двое не что иное, как образы современных Ромео и Джульетты с аварийным креном в приапизм и нимфоманию. Это не семья в традиционном понимании слова. Это опухший от нравственной эпилепсии генитальный трест с обоюдным неисчислимым психопатологическим капиталом, две злокачественные эрогенные и геопатогенные зоны особого режима, непрекращающаяся реакция соды и уксуса, льда и магмы, серпа и молота, чернобыля и касперского, phallus и cteis, тайцзи-цюань, ставрос, лингам, адронный коллайдер, многолетний пчелиный преферанс пестика и тычинки, монументально-соборного масштаба броккенский шабаш идеальных первертов, не продавших душу дьяволу, а подаривших её с большой доплатой, это закамуфлированная под семью пара взбесившихся электрических скатов, немыслимая открыто существовать в условиях социалистического быта. У них в прихожей всегда включен старый трофейный Gründig™, на котором ночью крутится выдроченная до сквозных дыр пластинка Як Йола — универсальная звуковая маскировка. Значит вездесущие, никогда не спящие соседские уши, натасканные на скандалы и оргии, так и не услышат сюрреалистический уимблдон их эксклюзивного рандеву, не донесут об этом на Пост Љ1 лордам-хранителям Мавзолея и за любовниками не приедут в чёрной карете выхолощенные красавцы с Лубянки. В этом потайном, ни разу не мытом котле не совсем здоровой страсти и взращивается таблица Менделеева самых необузданных неврозов и комплексов — Серёжа Сыроежкин. И тут возникает вопрос — откуда вообще тут мог взяться ребёнок? Очевидно, что Серёжа ни при каких условиях не может появиться у этой семьи естественным путём — зачатием, токсикозами, звонками "тем, у кого это уже было", роддомом, кормлением и прочим джазом. И зачем им нужно это тамагочи, они же отдавали себе отчёт в том, что оно рано или поздно начнёт соображать, начнёт интересоваться, начнёт задавать вопросы? Родители его недолюбливают, но почти без агрессии, нехотя, сдержанно-снисходительно, не вовлекая в свою копрофилию, но и вообще никак не влияя на его сознание и поведение. Так откуда он взялся, этот злопамятный микки-маус, маленький хвастливый нерончик, способный забавы ради сжечь до самых свай не только Вечный город, но и всю Галактику, была бы охота? Кому и для чего он нужен?