Техник-криминалист Озеров из полиции городка Соснова потихоньку насасывался виски, сидя у телевизора. Он знал, кто заколол Эльвиру Босуорт. После обработки химпрепаратами кинжала Озеров нашел на нем крохотные остатки сухих кусочков кожи убийцы. Определив генный код, он послал запрос в центральное полицейское досье. И получив ответ, затрясся, как эпилептик. Кожа принадлежала его младшему брату — Игорю Озерову. Практически не размышляя, техник направил в досье еще несколько запросов, собрав пылинки со своего стола. Бездушные компьютеры сообщили, что его рабочего стола сегодня касались несколько коллег, а кусочек ногтя принадлежит секретарше. Этими запросами Озеров попытался создать впечатление, что он просто тестирует систему. Поскольку такие действия были обычным делом, то и внимания никто не обратил.
Через несколько часов техник-криминалист отчитался, что на кинжале, кроме крови убитой, ничего нет. Ему поверили, и начать искать убийцу обычными полицейскими способами.
Сейчас Озеров рассеянно поглядывал на экран. Там вовсю шла ежегодная тюремная лотерея. Поскольку убийство Эльвиры Босуорт осталось нераскрытым, виновного искали с помощью жребия. Над судейским столом мигала разноцветная надпись: "У каждого преступления есть виноватый". Сами судьи уже вынесли решение, что за это убийство наказание будет — пожизненное заключение. И сейчас красный шарик прыгал по пластиковой доске с буквами. На какой он остановится, на такую и начинается фамилия будущего осужденного. А потом просто прокрутят в электронном барабане всех граждан страны, имевших несчастье иметь фамилию, начавшуюся с такой буквы. И кто-то, в возрасте от 12 лет, отправится навсегда в северную промерзшую тюрьму.
Из телевизора закричали: "Лови бандита и всю банду, или хлебай за них баланду!". В рекламном ролике добропорядочные граждане крутили руки отвратительному злодею.
— Пусть в тюрьме сидит вор, — улыбаясь, сказал с экрана добродушный здоровяк. — А я не хочу!
Озерову хотелось, очень хотелось посмотреть на того, кто навсегда сгинет в тюрьме вместо его брата. Сам Игорь, которому брат ничего не сказал, вел себя не так, как положено убийце. Он не стал смотреть жребий, а вместе с друзьями уехал отдыхать на загородные озера. Техника-криминалиста такое поведение коробило. Его брат и во время расследования проявлял полное равнодушие к этому делу, и совсем ничем не интересовался. Старший Озеров считал, что убийца не должен быть таким равнодушным. Он сделал вывод, что Игорь имеет неполноценное развитие и просто не понимает, что совершил (дебил полный — именно так думал Озеров, если честно). Потом ему пришло в голову, что так же невозмутимо младший брат может перерезать горло и ему, а потом спокойно уехать на рыбалку. От этих мыслей техник плохо спал и начал пить спиртное почти каждый день. На работе на него стали поглядывать и что-то плохое говорить за спиной. Техник-криминалист не слышал, что именно обсуждают коллеги, но был уверен, что хорошего про него не скажут (сами алкоголики, — решил он. — знали бы, как мне тяжело).
Глядя на важных судей в телевизоре, ворочающих бумаги на столе и поглядывающих мудрыми добрыми глазами в телекамеру, Озеров совсем занервничал. А вдруг всплывет сейчас мой запрос по Игорю, подумал он. Начнут проверять, докопаются до истины, его в тюрьму, меня с работы попрут с волчьим билетом. Брата посадят, мать умрет от горя. Всем хана наступит. Польстился, дурак, на пять тысяч рублей! а я мучайся!
А если я его заложу, тогда он однозначно сядет, и мать тоже умрет, зато меня оставят на службе, а глядеть косо станут, а я в любом случае сопьюсь. А не заложу, он меня зарежет, размышлял грустный техник-криминалист. Не выдержав, Озеров позвонил брату.
— Все гуляешь? — мрачно спросил он. — Совесть не грызет тебя? За Эльвиру-то, а?
— Опять нажрался, — услышал в ответ заботливый старший брат. — Какую еще Эльвиру ты имеешь в виду? Которую убили этой весной?
— Да! — рявкнул Озеров.
— Она ко мне подкатывалась несколько раз, но я с ней двух слов не сказал, — ответил Игорь. — И переживать из-за того, что если бы я на нее внимание обратил, а она от этого жива бы осталась, я не собираюсь. Жалко, конечно, чисто по человечески, но и все.
Техник отключил телефон и пошатываясь, побрел к бару.
— Вот сволочь, — думал он. — Тут трясешься, как припадочный, а ему жалко всего-навсего.
Но Озерову даже понравилась позиция брата, абсолютно спокойно реагировавшего на убийство. Какой молодец! Ему палец в рот не клади. Завалил девчонку и хоть бы хны. Нет все-таки справедливости на свете, отметил техник-криминалист. Если бы он не пошел работать в полицию, то Игоря бы арестовали, а он бы попереживал и все. А сейчас ходи и трясись. Кстати, вчера в лаборатории старший эксперт на него так пристально посмотрел, может, знает чего? Надо Игорю будет сказать, чтобы завалил этого старшего эксперта.
Озеров набулькал в высокий стакан виски, подумал, добавил туда коньяку, широко хлебнул спиртовой смеси, захихикал и уплелся в свое кресло.
— Всех зарежем, — подумал он, расслабляясь. — Пока не узнали ничего. Всех надо зарезать. И можно будет спать спокойно, не дергаясь.
Трапонов Эдик врубил "Полет валькирии". Волны музыки накатывались из девяти динамиков, сталкивались посреди комнаты и выплескиваясь на улицу сквозь полураскрытое окно, расшатывали стекла и рамы.
— Люблю запах крови по утрам! — заорал Эдик, снимая с себя синюю майку. — А-а-а-а! Кайф! Сегодня его посадят! Навсегда! А-а-а-а-а!
Он скомкал и кинул майку на пол.
Эдика переполняло торжество, радость и счастье. Он прямо чуял это счастье. Оно пахло свежей кровью, потом и экскрементами. Запахами страха людей, которых он убивал. Трапонов прибавил громкости. Валькирия опахнула его своими волосами.
— Рыжая фрау! — вопил Эдик. — Это все для тебя!
Его взгляд остановился на экране телевизора. Судьи переговаривались между собой, совещаясь перед оглашением приговора за убийство Эльвиры Босуорт. Эдик с нетерпением ожидал самого главного момента. Он ждал его с весны, с самого убийства девушки. Невинный человек, подчиняясь закону, навсегда исчезнет из жизни людей, а Эдик станет выслеживать очередную жертву.
Трапонов вспоминал, как он колол острым кинжалом эту симпатичную девчонку. При втором ударе нож застрял в ребре. Эдик сильно дернул кинжал на себя, при этом визжащая Эльвира рухнула ему на грудь. Потом он взял сумочку и вытащил из нее деньги. Пускай сыщики считают, что здесь убийство с ограблением.
— Эльвира, — прорычал он. — Какое у тебя было красивое имя!
Сейчас он ожидал, кого отправят на бессрочную отсидку в северную тюрьму. Это уже не первый клиент, который расплачивался за кровавые похождения Трапонова. Эдик вытащил из ящика стола толстый альбом с газетными вырезками. Вот, его первое убийство. Женщина-домохозяйка из столицы. Ей он пробил голову молотком. Потом последовал нечаянный попутчик. Ему Эдик воткнул толстое шило в висок и выбросил на обочину. Всего Трапонов числил за собой шесть трупов.
Вдруг он выключил музыку и торопливо спрятал альбом обратно. А если его найдут?! Если узнают, что это он убивает людей в разных частях страны? Его самого тогда упекут в тюрьму навсегда!
Он не сможет никого убить и снова вдыхать запах смерти. Эдик боязливо глянул в телевизор. Ему показалось, что судья посмотрел прямо ему в глаза. А пластиковый шарик уже крутился по доске. Эдик задрожал, он увидел, как жребий остановился в ямке под буквой "Т".
— Нет, нет, нет! — закричал Эдик и схватив со стола кружку, бросил ее в экран. — Нет, меня нельзя! Надо другого! Другого надо в тюрьму!
Он упал на пол и стал биться об него головой. Руками Эдик крепко вцепился в мохнатый ковер и колотил по нему лбом.
Вдруг он остановился.
— А если больше никого не убивать, — подумал он, ощупывая горячий лоб. — И не надо будет бояться, что меня найдут. Но нет. Не получится. Кто же тогда станет убивать людей?! И не надо бояться, меня все равно не найдут.
Эдик залез в кресло и включил "Времена года". Ласковая негромкая музыка успокоила его, он свесил голову на грудь и заснул. По треснувшему экрану телевизора медленно сползали остатки кофейной гущи из разбившейся кружки.
— У тебя есть возможность спасти жизнь невинному человеку, — инспектор криминального отдела наклонился к Максиму Абашеву, прикованному к столу. — Слышишь, парень, пока судьи читают дело. Осталось полчаса. Не бери страшный грех на себя. Ведь кто-то невиновный в убийстве Босуорт сейчас пойдет в тюрьму. Сознайся. Ведь мы знаем, и ты знаешь, что это ты ее убил. Нужно твое признание. Облегчи совесть, ты же любил ее, парень.
Максим опустил голову и разглядывал свои скованные ржавыми наручниками запястья. Около года он сидел в доме первичного ареста, находясь под подозрением в убийстве девушки. Но прямых доказательств у полиции не было, а сам Максим ни в чем не сознавался. Немногие косвенные улики говорили о том, что он раньше встречался с Эльвирой, сильно ее любил и узнав, что она намерена его бросить, прислал ей несколько угрожающих писем. В них Максим предлагал девушке вместе выпить яду и умереть молодыми и красивыми. Кроме того, он назначил ей свидание в загородном парке. И он же первым нашел труп Эльвиры.
Полиция вцепилась в эти сведения и терзала Абашева. Поскольку дело было громким и у всех на виду, его не пытали, и даже не били, соблюдая закон. Народ разделился на сочувствующих Максиму и обвинителей. Около тюрьмы постоянно проходили митинги. На них то кляли бездушных и бестолковых стражников, то просили отдать им на расправу арестованного. Максим на всех допросах молчал.
Сидя в камере, он ни с кем не общался. Даже подсаженным к нему под видом мелких жуликов высокограмотным психологам не удалось его разговорить.
Лежа бессонными ночами на жестких вонючих нарах, Максим постоянно вспоминал тот майский день.
Тогда он медленно шел по улицам Сосновы и размышлял, как бы ему поступить. В кармане лежали деньги — пять тысяч рублей. Сумма громадная, Максим скопил ее за год и намеревался потратить на свадьбу и путешествие вдвоем с Эльвирой по южным морям и зеленым веселым островам.
Но после слов девушки, что она любит другого, Абашев растерялся. Сейчас он хотел просто отдать ей все деньги, а сам пойти домой и отравиться. От этих мыслей ужасно зачесались руки. Проклятая экзема, по вине которой Максим был вынужден постоянно носить перчатки! Может, причина в ней. Красивая девушка и экзема. Вдруг что-то шуршануло в листьях сирени и мягко шлепнулось на землю. Максим повернул голову. Среди зелено-желтых кустиков мать-мачехи лежал цветной пакет. Абашев поднял его и машинально раскрыл. Внутри пакета был кинжал.
Максим посмотрел вверх. Окна в огромном, тридцатиэтажном здании почти все были раскрыты. Максим хотел отдать кинжал консьержу, но вдруг подумал — а что, если не травиться, а заколоться кинжалом на глазах Эльвиры?
Так будет гораздо эффективнее и пускай она потом рыдает и плачет, вспоминая Максимушку, погибшего по ее вине. Абашев быстро оглянулся, взял пакет подмышку и ушел в загородный парк.
Но после того, как он увидел Эльвиру, все смешалось в голове. Он молча отдал ей деньги. Она засмеялась и положила их в сумочку. Максим смутно помнил, что стоял на коленях, что-то жалобно говорил, вытряхивал из пакета кинжал (тот, падая, вонзился острием в землю и так и торчал). Максим показывал на него, плакал и пытался обнять Эльвиру. Он очнулся, сидя под деревом. В двух метрах от него лежала мертвая Эльвира. А около ног Максима валялась распотрошенная сумочка. Денег в ней не было.
Целый год, находясь в тюрьме, Максим гадал — убивал он Эльвиру или нет? Тогда, придя в себя, он вскочил и бросился бежать. И только через день осмелился позвонить в полицию. Максим не считал себя убийцей. И даже про кинжал он ничего не сказал. Сначала забыл, а потом перестал говорить совсем. Сейчас, в душной и тесной одиночной камере он непрестанно думал. Ему очень не хотелось всю жизнь просидеть в ужасной северной тюрьме. И в тоже время он ощущал, что до сих пор любит Эльвиру, и искуситель сыщик, почуяв это, нашептывал Максиму — признайся, это понравится Эльвире. Но выбор между любовью, с последующим за ним пожизненным клеймом убийцы и свободой был слишком тяжел и страшен. Чтобы его сделать, у него оставалось несколько минут. От напряжения Максима начало рвать.
Сыщик отошел в сторону и закурил, равнодушно поглядывая на несчастного Ромео.
Сегодня Тарас Иващук решил устроить себе небольшой праздник. Наконец-то его мечта сбылась. Эксперимент поставлен в абсолютно чистых, стерильных условиях. Добиться такого было нелегко, но Тарасу это удалось. В честь праздничка можно позволить себе и пару рюмочек коньячку дербалызнуть. Слово-то какое — дербалызнуть, подумал Иващук, стремительное, стеклянное, немного вульгарное, но очень подходящее.
Тарас Иващук много лет занимался психологией. Особенно его интересовало поведение, состояние, нравственные переживания тех, кто согласно закону осужден за чужие преступления. Иващук очень плотно работал с ними в тюрьмах, но его, как истого ученого, всегда волновал один вопрос. "Никто не может дать гарантий, что отбывающий наказание человек на самом деле не совершал преступления, за которое сидит". Ведь виновных определял жребий, и всегда была вероятность того, что он выпал на истинного преступника.
А как в таком случае исследовать его внутренний мир? Если человек совершил злодеяние, скрыл это, но был наказан по жребию, он все равно станет вести себя не так, как настоящий невиновный.
Тарас Иващук бился над решением этой проблемы много лет. Особенно его занимали убийцы. Их прошло немало через руки психолога, но ни разу не удалось доказать, что те, кто сидит по жребию, действительно не убивали.
В этом году все получилось как нельзя лучше. Тарас знал настоящего убийцу Эльвиры Босуорт и сейчас только ожидал вердикта судей. В этом году жребий даст психологу стопроцентно невиновного человека. Это большая удача, и огромное удовольствие для ученого — работать без оглядки на разные сомнения.
Усевшись в кресло перед телевизором, Иващук припомнил, как он, весь испереживавшийся и доведенный до отчаяния (психолог даже похудел тогда на 12 килограмм) не знал, как ему установить доподлинную невиновность какого-нибудь убийцы.
В феврале он случайно нашел в подвале недавно купленного загородного дома тронутый ржавчиной кинжал. Тарас отчистил его, отполировал лезвие и стал размышлять, как бы использовать это тыкательное оружие в своих научных целях. В конце концов он решил, на всякий случай, нанести на ручку кинжала чьи-нибудь следы, отпечатки. Это могло пригодиться.
Прогуливаясь снежным вечером по парку, Тарас увидел, как шедший перед ним молодой человек богатырского сложения неудачно засунул свои перчатки в карман пальто. Одна из кожаных перчаток упала на утоптанную дорожку. Иващук быстро подобрал ее и тут же свернул на одну из лесных тропинок. Дома он скрупулезно, под микроскопом буквально, исследовал перчатку изнутри, предварительно вывернув ее наизнанку, и аккуратно перенес найденные малюсенькие кусочки отставшей кожи на ручку кинжала.
После этого психолог стал размышлять. Сейчас было необходимо, чтобы этим кинжалом кто-нибудь кого-нибудь заколол. И остался безнаказанным. А вина бы пала на парня, обронившего перчатку. И этот молодой человек пошел бы на пожизненное заключение в тюрьму, будучи безвинным. Чтобы избежать сомнений, Тарас выследил этого богатыря и даже узнал, что его зовут Игорь Озеров.
Какие великолепные исследования можно будет провести с этим человеком, точно зная, что он невиновен, но считается убийцей! Но кто же будет убивать на самом деле?
Однако, поскольку знакомых убийц у психолога на свободе не было, он мучился, обдумывая варианты. Кинжал Тарас аккуратно положил в пакет, а пакет на шкаф. Да и забыл про него.
Ученый выпил рюмочку коньячку и прибавил звук.
— Согласно беспристрастному жребию, — услышал он приятный судейский баритон. — За убийство Босуорт Эльвиры Ивановны ответит житель ...
Тут Тарас, напрягшись в ожидания, так сжал хрустальную рюмку, что она лопнула. Пришлось бежать за бинтом, йодом. Но ничего страшного. Фамилию его подопытного клиента повторят еще не раз. И сейчас психолог полностью уверен, что тот абсолютно невиновен. Какая удача!
Через полгода, когда закончились всякие формальности, связанные с водворением в тюрьму убийцы Эльвиры Босуорт, довольный Тарас Иващук приехал к нему с визитом.
В комнате для свиданий психолога уже ждал осужденный.
Иващук увидел сидящего на инвалидной коляске хрупкого, тоненького паренька с большими синими глазами.
— Как ребенок смотрится. Идеальный невиновный, с детства парализованы ноги, как же мне повезло, — подумал психолог и задал свой первый вопрос: — Как настроение? Вас ничего не угнетает?
Эдик Трапонов улыбнулся.
— Вы знаете, после приговора я испытываю облегчение, — он глубоко вздохнул. — Я считаю, что наказание было заслуженным. Я признался еще в пяти убийствах.
Тарас Иващук встал и помотал головой.
— Вы невиновны в убийстве, — мягко проговорил психолог. — Вы здесь потому, что так решил закон. Но вы же не убивали никого. Вы же ходить даже не можете.
Эдик снова улыбнулся.
— Мне сейчас так легко, — он взмахнул руками. — Такие камни упали с души моей.
Психолог шел к стоянке, где оставил свою машину. Внутри его бушевала гроза. Столько труда, и все напрасно! Он вспомнил, как хорошо начался этот эксперимент.
В мае прошлого года Иващук прибирался в своей холостяцкой квартире и протирая пыль, переложил пакет с кинжалом на подоконник. Внезапно дунул сквозняк, створкой рамы пакет скинуло вниз. Тарас подбежал к окну и увидел, что кинжал рассматривает худосочный невысокий парень с печальным лицом.
— Суицидник, — решил психолог, и на ходу накинув на себя куртку и напялив кеды, выскочил за дверь, проследить за пареньком. Вдруг он кого-нибудь убьет. Держась подальше, Тарас, к своей радости, разглядел на руках своего психопата (так он окрестил парня) нитяные перчатки.
— Отлично, — думал психолог. — Как хорошо. Кольни давай кого-нибудь, психопатик, и брось кинжал. Или себя зарежь. Давай, давай, ты же за этим в парк идешь. Упри кинжал в дерево, ткни себе в сердце. Это для науки, парень. Давай. И посадим Озерова Игоря.
Вскоре Тарас наблюдал душераздирающую сцену между Максимом и Эльвирой. Забытый психопатом кинжал торчал в земле. Ну дай ей, дай ножиком, молил про себя психолог, выглядывая из-за дерева. Но парень внезапно осел и прислонившись к дереву, зарыдал. Девушка досадливо вздохнула, открыла сумочку и начала пересчитывать деньги.
— К черту! — решил психолог. Он вытащил из кармана носовой платок, обмотал им ладонь и пальцы правой руки. Быстро вышел на поляну, выдернул кинжал, развернул за плечо девушку к себе лицом и три раза ударил ее в сердце. На последнем ударе лезвие попало в ребро и Тарас резко выдернул кинжал из раны.
Психолог глянул на психопата. Тот все еще ревел, не поднимая головы. Тарас собрал деньги, бросил кинжал поближе к бьющейся в агонии девушке и ушел.
Вечером он сжег за городом одежду, бывшую на нем при убийстве и стал ожидать, кого же посадят. Чистота эксперимента превзошла все ожидания, потому что условия на этот раз психолог исполнил сам.
Но, к сожалению, осужденный оказался идиотом, искренне верящим в свою виновность. Исследование сорвалось.
— Выхода нет, — подумал Тарас, выезжая на трассу. — Придется опять кого-нибудь убить. Или я никогда не допишу свою работу. Все-таки эти жребии вещь довольно несправедливая. Надо бы заведомых инвалидов исключать. Опять же они полностью равноправны. Да ладно, так, кого же мне прихлопнуть аккуратно. Надо хорошенько об этом подумать.
