* * * Зверь * * *
Je vois un ocИan de sang
J'entends ce qu'entend les sourds
Quand ils entendent crier le vent
quoi me sert de vivre encore
Parmi les cendres Иternelles
Pris entre l'amour et la mort
Pris entre l'amour et la mort
///
Я вижу океан крови,
Я слышу то, что слышат глухие,
Когда они слушают крик ветра.
Зачем мне дальше жить
Среди вечного пепла,
Застигнутым между любовью и смертью?
Застигнутым между любовью и смертью...
Dracula — Entre l'amour et la mort
Вот я тебя и поймала.
Это была совершенно особенная для меня охота. Оставив всех, я вышла на след одна. Не их дело, не их добыча. Ты только мой. Мой!
Ветер бросал в лицо чужой вызов, в котором только я могла расслышать его голос. Выбившиеся пряди дергало и ласкало одновременно. Запах умирающей листвы смешивался с грядущей бурей.
Да, ты подготовился на это раз. Расставил декорации, натаскал актеров, разослал билеты.
...убил, ты снова убил того, кто мог стать мне дорог.
Сколько их уже было? Скольких ты забрал у меня? Не дал даже разжечься надежде на спокойствие и капельку счастья.
Но нет, в нашей жизни есть только те минуты битвы, ради которых мы живем, ради которых все это. Сладость крови, экстаз поединка. Я не знаю, зачем ты начал это, но ты многого добился, признаю. Ты заставил меня наслаждаться нашей враждой, любить ее... только ее.
И за это я с тебя тоже спрошу.
На западе догорало алое пламя заката, на востоке поднимались грозовые тучи. День затишья прошел, грядет ночь расплаты.
Убрав с лица прядь волос, я еще раз провела пальцами по глади клинка. Его холод успокаивал моё нетерпение. Он проникал под кожу и вливался в кровь... заковывая жар сердца.
Первый шаг...
Мы с самых младых лет знали, что рождены друг для друга, на других и не смотрели, не верили, берегли себя для одной той ночи после пышной свадьбы, которую устроили наши семьи. Никто в деревне не был против этого брака, настолько уверились в едином нашем выборе.
Я сидела на месте невесты, а все мысли уже умчались в нарядную комнатку, которую подготовили для новобрачных сестры. На пуховые перины, где мой супруг... МОЙ СУПРУГ станет, наконец, единым со мной.
Мы были такими неловкими, вроде бы и не стеснялись друг друга ранее, а в ту ночь словно чужие. И радостно, и страшно, и смешно. Мы так долго седели рядом, пытаясь побороть свой страх и неловкость... выгадывая последние минутки жизни...
...потом был рассвет... кровавый рассвет. В деревне не осталось и половины жителей — зверь рвал всех, кто попадался на его пути. Микола с отцом пытались защищаться от этого монстра, но куда там.
А я ведь до сих пор помню голубые замерзшие глаза. Помню, как он кричал за запертой дверью, я даже звук его рвущейся плоти помню! И запах... я помню, как от тебя пахло его кровью.
Потом была моя кровь на свадебных, расшитых простынях. Ты разорвал мне сердце и душу, но оставил на теле лишь метки. Ты убивал всех, но на время рассвета стал нежным и ласковым. Ты забрал жизнь, оставив бессмертие.
— Сама найдешь меня, — сказал зверь, вставая с ложа. — Тогда и продолжим.
Сколько лет прошло с того времени?
Я уже сбилась со счета. Ты забрал все, даровав лишь одну цель, лишь одну причину. Ты продолжал жить. Ты стал моим Зверем.
Глупо таиться от того, кто давно ждет в гости, так что я смело шла по тропе уводившей в глубь леса. Твой дар не дал мне сбиться даже в полутьме наступившей ночи. Под ногами хрустели ветки да иссохшие листья. Остро пахло старым лесом, мхом и скорой грозой. Ты выбрал занятный антураж для нашей встречи. Эта изобретательность не перестает меня удивлять. Ну, что же меня ждет впереди, а Зверь?
Первая молния заставила вздрогнуть. Нехорошо... нервы совсем не к черту.
Пляшущие от ветра деревья, высвечивающиеся в ярком свете молний, уже давно не способны напугать меня. Точно так же как и мельтешащие за ними серые тени.
Оглянувшись, я поняла что здесь, среди кустов орешника и могучих елей, мне не развернуться. Пришлось бежать.
Не сбивая дыхания, не обращая внимания на сверкающие глаза подчиненных волков, не уставая. Мне нельзя терять силы на такой малости, мне нужно дойти до тебя.
Ты сам хотел. Что бы я стала сильной. Ты сам вырастил и воспитал своего врага, сам выбрал.
Впереди показалась подходящая полянка, хоть какое-то место для маневра.
За десять шагов до нее выхватываю самый труднодоступный нож и кидаю в самого крупного из замеченных мной волков. Не факт что это был вожак, но серые ощутимо занервничали, короткий предсмертный хрип плохо действует на их звериные инстинкты. Я же спокойно добегаю до поляны и вытаскиваю из наспинных ножен свой короткий, широкий меч.
Как раз вовремя, чтобы, не прерывая размашистого движения, распороть брюхо прыгнувшего на меня волка. Разворот ко второму, снова удар, теперь по шее. Остальных я уже не считала.
Они нападали по одному и все вместе. Они целили свои клыки мне в ноги и горло, они падали от удара меча или метательного кинжала. Бедные волки, они не понимали, как жалкая человеческая самка может двигаться так быстро, откуда у нее сила, что бы ломать им череп одним ударом или, ухватив за подвернувшийся хвост — кинуть об ствол дерева.
Со следом укуса Зверя, я сильно рисковала, останься в деревне. Через день другой туда бы нагрянул отряд магов-воинов из города, убивая всех, кто мог оказаться заражен лунным безумием. Допустить такое, не отомстив, было выше сил и разума. Оставшиеся в живых односельчане даже не обратили внимания на моё странное поведение, а я, не дожидаясь когда тело родителей и Миколы положат на скорбный огонь, ушла куда глаза глядят.
А они, как выяснилось, глядели очень зорко. Как у зверя, как у волка, прекрасно видя в темноте.
До следующего полнолунья я боялась, что стала такой же как он и тоже буду убивать по своей прихоти. Но, сея чаша меня миновала. Укус оборотня передал мне многое из его лучших качеств, лишив оборота и каких-то других изменений.
Но до того как я поняла это, прошло несколько месяцев, которые сейчас я плохо помню. Наверно, это к лучшему. Безумие не многим к лицу.
Две последние серые шавки поджали хвосты и нырнули в кусты.
Хмыкнув, я занялась беглым осмотром. Впрочем, он сделал мне приятное — ничего особенно не пострадало, значит чисто сработанно. Правда плащ с прорехами и весь в слюнях бешенных псов Зверя. Но именно для таких случаев его и одевали — плащом удобно отвлекать и путать диких безмозглых тварей.
Через пару десятков метров стало ощущаться его присутствие. Этот запах...
Мне казалось, я никогда не отмоюсь от его острого животного запаха. И была совершенно права — он не смывался, сколько бы я себя не терла, не сидела в горячей, причиняющей боль, воде.
Только через какое-то время стало понятно, что чувствую его только я одна. Да и то, стоит мне очутиться рядом с мужчиной.
...Со временем ко всему привыкаешь.
Место, выбранное моим врагом, действительно оказалось примечательным — понятно почему он так заманивал сюда. Когда-то здесь стоял храм, но время и, судя по всему, люди не пощадили его. Серый мрамор валялся по всей довольно обширной площадке, иногда попадались даже довольно большие осколки. Частые молнии только мешали моим глазам рассмотреть причудливые гравировки в виде волков...
Что это за место?
— Последний храм моего погибшего народа.
Этот голос стелился на землю как туман, он тек, отвоевывая и пряча. Глубокий, хрипловатый, и в то же время какой-то мягкий, шелковый. Завораживающий голос Зверя.
— Видишь ли, Руата, люди не могли нам простить нас самих. Мы им мешали. Проходи, коснись этих стен. Они помнят нас.
Я поднялась на несколько ступеней и обошла колонну, отделявшую меня от прохода в полуразрушенный храм.
Он лежал на алтаре, который каким-то чудом остался цел. Расслабленный и едва ли не мечтательный. Даже не скажешь что один прыжок — и смерть тебя настигнет.
Зверь скосил на меня невозможно яркие, светящиеся глаза цвета молодой листвы.
— Я рад, что ты пришла. Мне стало бы скучно ждать, не будь здесь так красиво. Посмотри, какое небо, скольких оно цветов, а, Руата?
За сорок лет, с того самого рассвета, я твердо научилась — не говорить с ним. Никогда, не при каких обстоятельствах. Мы это не умеем. Да и слушать его нельзя — это животное может увлечь своим голосом любую.
— Знаешь, почему они на самом деле уничтожили нас? — в следующую секунду он лежал уже на боку, опираясь на локоть. — Мы не хотели делиться бессмертием. Они не понимали, что мы не кусаем кого попало. Но ведь ты...
Я едва успела нырнуть в сторону, когда огромный волк бросился на меня. Зачаровал все же! Едва упав на холодный камень — кидаю в сторону пару ножей, которые, впрочем, звякают об стену. Времени особо прислушиваться у меня не было — перекатываюсь в сторону, потому как уже через секунду на прежнее место тяжело падает Зверь.
В этой ипостаси он выглядит как огромный, излишне мускулистый волк серо-черной шерсти и серебристым загривком. Клыки в мизинец величиной и когти-кинжалы прилагаются комплектом к здоровой туше. Но не это было самым удивительным. Он вполне прямоходящ, и на задних ногах запросто возвышается над взрослым мужчиной.
Выхватив один из ножей, бью в сторону Зверя и пока он уворачивается, вскакиваю на ноги.
Теперь нас разделяет алтарь. Да и Зверь больше не покрыт шерстью. Скорей уж наоборот... невысокий, на пядь выше меня, не худой, но и не в кузнеце работал, хотя фигура знатная. Жесткие волосы цвета "соль-с-перцем" едва касаются широких плеч... где-то на затылке начинается длинная серебристая прядь, доходившая ему до ягодиц.
Я знаю его облик до каждой черточки, до каждого шрама оставленного моим или чужим оружием. И все же каждый раз поражалась странной, животной красоте этого существа. Хотя он ловко маскируется, когда хочет.
Наверное, это единственный раз, когда мы встретились действительно случайно, без его диких игр с моей жизнью.
Старый портовый город так пропах рыбой и нечистотами, что я едва могла дышать. Мне хотелось побыстрей закончить дела, получить гонорар и убраться отсюда. Знакомый животный запах остановил меня посреди улицы. Встав как вкопанная, я едва могла поверить в такое. Не раздумывая, кинулась по следу.
Улицы тут были узкие, пологий берег занимали портовые помещения, а вот город ютился на поднижи горы, что не делало его уютней.
Зверь предстал моим очам на самом верху одной из многочисленных лестниц города. Но лично я его узнала только по острому запаху и тому, как взметнулись темные густые брови в неподдельном удивлении, как раньше делал это мой Зверь, если мне удавалось случайно ранить его. Вот только на этот раз ничем не примечательный мужчина никак не напоминал мне врага, скорее какого-то дельца в черном дорогом костюме, с зализанными волосами, без своей белой пряди и с таким невзрачным лицом — мимо пройдешь, внимания не обратишь.
— Так и знал, что сегодня день не заладится, — недовольно пробурчал он, от чего я впала в ступор. — Ты хоть при оружии? Ну и чего так обиженно смотришь? Давай я по-быстрому переломаю твои штучки, надеру по заднице и пойду дальше, а? Для всего остального встретимся ночью. Хотя... — Его глаза зажглись привычным зеленым цветом, сразу как-то меняя облик. — Тебе я всегда рад.
В следующее мгновенье он прыгнул вниз по ступеням уже в образе огромного волка. Оценив обстановку и все время сокращающееся расстояние, я ловко полезла наверх, местные улицы не давали места маневру, а вот на крышах есть где развернуться.
В тот раз было весело!
— Я соскучился, моя красавица. Будь со мной поласковей, ведь это особенная ночь.
Через секунду волк прыгнул, но только не на меня, а в сторону. Когти лязгнули по камню, и оттолкнувшись от оказался на алтаре. Три ножа, с рукоятями зажатыми между пальцев, вонзились ему в правую лапу, сама же я получаю сильный удар левой. Пока я отхожу от чувствительного соприкосновения своей головы и мрамора, Зверь зубами вытаскивает кинжалы и откидывает их прочь.
Надо выметаться отсюда, пока он из меня отбивную не сделал или храм не развалил. Боюсь такой потери Зверь не простит, при чём — мне.
Еще раз тряхнув головой, я поползла к пролому в стене.
— Какой вид! — мечтательно заявили сзади. — А я надеялся, мы сегодня развлечемся подольше. Но если ты хочешь...
Ответом ему стала еще одна пара метательных кинжалов.
Вывалившись из храма, я бросилась за ближайший крупный осколок. Спрятавшись за ним, принялась собирать свое оружие. Четыре гибких ленты металла, до этого пристегнутые к ногам, с помощью нехитрых манипуляций и капли магии сложились в пару замечательных длинных лезвий.
Едва я успела собрать первый, пришлось срочно выкидывать лезвие над головой. Впрочем, Зверя даже не поцарапало, так, сняло пару сантиметров со шкуры под животом. Зато пока он возмущался, я закончила со вторым лезвием и прицепила оба к наручам, левый на тыльной стороне, правый, так, что бы ладонь могла ухватить, для большей силы удара.
Усмехнувшись, я с силой оттолкнулась ногами от своего прежнего укрытия и прыгнула вслед за Зверем, целясь в него правым лезвием. Увернулся. Но и я решила не оставлять это так просто, отмахнулась левой рукой и кажется даже достала до плоти.
Зверь злобно рыкнул. Значит зацепила.
Какое-то время мы играли с ним в салочки, догоняя друг друга и пытаясь сделать побольней. Хотя нет, я била в расчете на его скорую смерть, а вот он развлекался, не причиняя мне особого вреда, царапая когтями способными разорвать тяжелую броню, или прикусывая, отчего на теле наверняка останутся приличные синяки.
Это всегда раздражало меня, то как он играет, показывая что я всего лишь разозленная им кошка, которой можно подставить руку под укус, но в любой момент и скрутить, выкидывая подальше. Сколько было попыток разозлить, заставить драться в полную силу, решить наконец это борьбу.
Год за годом, встреча за встречей, жизни забранные им, капли возможного счастья, ушедших сквозь пальцы как вода. А я хотела хоть глотка того счастья. Сорок лет он не отпускает меня, напоминая о себе каждую минуту моего существования. Никогда, никогда я не забываю про него. Про Зверя уничтожившего мою жизнь, забравшего семью и счастье... забравшего саму жизнь, подменив ее бессмертьем.
Уже и не скажу, когда желание мести превратилось в охоту за смертью. Сейчас я хочу просто умереть. К сожалению, это можно сделать только от его клыков. Или же убив Зверя.
— Тварь, — прошептала я, в который раз упав. Было больно, но разодранные о крошево камня руки уже начали затягиваться молодой кожицей. Да и на животе, скорее всего, тоже.
— Все мы твари.
Тяжелая лапа легла мне на спину, прижимая к земле. Когти легко прошили толстую кожу куртки, не сильнее чем иголкой коля тело. Судя по всему, он решил перейти к основной части наших регулярных разбирательств.
Сколько мы дрались, даже не знаю, гроза так и не собралась, только сухо просверкала, да затянуло небо тяжелыми облаками. Острый запах крови щекочет ноздри, а тело ощутимо болит от всех тех падений и ударов, что так часто раздавал Зверь. Если я хорошо помню свой арсенал, остался только метательный нож и пара спиц в сапогах. Лезвие на левой руке давно сломано и торчит неровным осколком, царапая фаланги пальцев. Дыхание сбилось, колени подгибаются.
Он все-таки меня вымотал.
— Не дергайся, Руата, — насмешливо произнес этот текущий, хоть и хрипловатый голос. — Зачем тебе лишние раны? Я же замучаюсь это все зализывать.
Послышался щелчок разорванной ткани, и я почувствовала, как ягодиц коснулся жесткий мех.
Взвыв, я попыталась освободиться, но на шею легла уже гладкая мужская рука, сдавливая ровно настолько, что бы я могла дышать, но лишний раз и двинуться боялась.
— Ты ведь и сама знаешь, что сопротивляться мне бесполезно, но все равно продолжаешь эти игры, — зашептал он, устраиваясь на моей спине. — Раз за разом ты приходишь и пытаешься меня убить, и каждый раз все заканчивается именно так. Хоть бы раз пришла как нормальная женщина, с пирожками, а не этими железками. Руата, Руата, мой дикий зверь.
Я ощутила первый уверенный толчок и прикусила губу, что бы не застонать. Внутри все переворачивалось от противоречивых желаний вырваться из его хватки, и... наслаждаться каждым его движением, каждым вздохом.
Уже очень давно я плачу только в его руках, те минуты, когда чувствую, как что-то внутри меня начинает побеждать привычную ненависть, затапливая жаром старую боль...
Зима решительно сдавалась, хотя по ночам еще застывала вода в ведре, неосторожно оставленном в сенях. Все белые месяцы мы с мамкой и сестрами занимались моим приданным, и вот накануне были вынуждены признать — у нас закончились яркие ленты и нитки. Так что отцом было принято решение отпустить нас на ярмарку, которая проходила в городе, весьма не близком, надо признать.
Хорошо хоть у Миколы там жила тетка, которая могла оставить нас переночевать у себя, что бы не возвращаться затемно в родную деревню.
Глупенькие сестры и невнимательный отец так и не поняли, что на самом деле нитки то я попрятала, так сильно мне захотелось побывать на той ярмарке. Подружки разболтали, что заморские торговцы привезли ткани новые, невиданные, гладкие что вода. Очень уж мне хотелось Миколе рубаху из такой на свадьбу сшить. Она ведь уже скоро, по осени сыграем.
Я всегда была красивой, с младых лет парни заглядывались, да только с моим Миколкой разве поспоришь? Он всем быстро разъяснял за кем можно ходить, а на кого издалека любоваться. Вот и в городе меня одну не оставил, охраной пошел, больно глаза у тех заморских купцов горели неприлично. Я хоть и деревенская, но дурой или наивной никогда не была. Мне старшие сестрицы все подробно растолковали про мужчин.
И дернуло меня в тот день, пока Микола застыл у оружейного лотка, пойти глянуть — чего народ собрался. Глянула. Оказалось молодую волчицу поймали и пытались спарить с огромны псиной. Тот и не против, видно охота нашла, а вот волчица жмется, хвост поджимает, куда и деться не знает. Мужики вокруг стоят, смеются, кобеля подбадривают, да волчицу сапогами пинают, если она к их ногам жаться начинает.
Так мне вдруг обидно и жалко ее стало, что не думавши влетела я в круг, саданула красивым сапожком по кобелиному боку и ухватила за шкирку волчицу. Та от страха ни жива, ни мертва. Мужики вроде возмущаться начали, так я им быстро высказалась, так прошлась, что половина сама устыдилась, а другая чуть меня на месте и не порвала. Испугалась я жутко, и Миколы нигде не видно, как сквозь землю провалился, защитник мой.
Тут то он и появился. Подошел, руку мне на плечо положил, оглядел охальников, такими вещами девице угрожавших. Те сразу приосанились и замолкли.
— Зажми ушки, маленькая, — сказал он приятным, стелящимся голосом.
Высказавшись похлеще моего, незнакомец, одетый как охотник, взял меня за руку и повел куда-то. Я, как и волчица, спокойно шла за ним к самым городским окраинам, откуда уже и лес видать. Так легко мне было и хорошо рядом с ним, как ни с кем не бывало. И только когда волчица, радостно взвыв, рванула прочь по снежному полю, я словно очнулась.
— Ну чего испугалась, милая? Не трону я тебя. — Он развернулся, и я впервые увидела эти невозможно зеленые глаза. Нечеловеческие глаза. — Запала ты мне в душу, еще с прошлого раза, как в лесу тебя увидел. Думал ягодницей полакомлюсь, а ты как увидала, так без чувств и упала. Сладкая, красивая.
Он провел пальцами с когтями мне по лицу, а я вдруг вспомнила, как летом на волка в лесу наткнулась. Так значит?..
Тут послышались голоса и топот ног, оборотень недовольно глянул в ту сторону и наклонился к моему лицу.
— Идем со мной. Я подарю тебе то, о чем люди даже думать бояться. Ты будешь свободна, как та волчица и больше никто не сможет угрожать тебе. Только скажи мне да.
— Нет. Никогда! Микола! — закричала я что было силы.
Сильная рука едва сжала мою шею, а жаркое дыхание опалило лицо.
— Ты мной помечена, мной отпущена, мной любима. Никому не дам с тобой рядом быть, в твоей постели спать. Запомни это, моя дикая волчица. Запомни и не рискуй понапрасну. Дождись моего возвращения.
Коротко прижавшись к моим губам на прощанье, он исчез в ночи.
Я помнила. С тех пор помнила. И во время обряда брачного, и в опочивальне, оттягивая момент, желая убедиться — нету его, нету. И ничего он мне не сделает!
Но он пришел... Мой Зверь!
Живота влажно касался горячий шершавый язык огромного волка. В такие моменты мне казалось, что он вообще ранит меня только ради самого процесса зализывания мелких царапин. Это так же стало своеобразным ритуалом.
— Почему здесь? — оглядела я полуразрушенные стены храма.
— Сегодня ровно сорок второй год, знаешь? — Зверь, наконец, закончил с ранами и лег рядом.
— Знаю.
Мои пальцы наматывали длинную белую прядь, привычно отданную им на растерзание. В такие часы я старалась не думать о том, что происходит, сосредотачиваясь на этой самой пряди или зеленых огнях его глаз, на его запахе, на его прикосновениях.
— Если сегодня до рассвета я тебя не укушу, ты умрешь.
— Жаль, что я не знала об этом раньше. Не пришла бы.
— Руата, какая же ты... Даже зверь не так жесток как ты. Ведь знаешь, что я люблю тебя!
— Это не любовь.
— А что тогда любовь, по-твоему? Вздохи? Держание за руки и долгие прогулки? Букетики цветов и новая ленточка в подарок? Это любовь?
— Того, кого любят, так не терзают.
— Я лишь хочу быть в твоих мыслях, чтобы каждую минуту ты думала обо мне. Чтобы ты шла за мной, была моей. Руата... Я хочу быть для тебя всем, — прорычал он мне в лицо. — Чтобы ты шла со мной как верная подруга, а не враг, который приходит убить. Сегодня последняя ночь изменить хоть что-то. Скажи мне — да, только скажи.
Он уткнулся лицом мне в грудь и затих.
Следы от укуса оборотня затянулись быстро, но вот шрамы остались круглыми пятнышками на груди и спине. Челюсть у него широкая — хорошо меня за плечо хватанул. Пережить это вновь...
Из уголка глаза медленно скатилась капелька.
Жить... все это время я жила только рядом с ним, воюя или отдаваясь. Но и забыть я не могу... годы и жизни.
В глубине леса послышался шум. Оборотень поднял голову и прислушался.
— Вовремя. А теперь решай Руата, со мной ты или хочешь уйти. Очень скоро здесь будут охотники, они давно хотят моей шкуры.
— Но как?
— Я сам нанял их. — Он сел, оглядел меня, лежащую на теплом камне алтаря, провел рукой по животу. — Мой народ всегда выбирал себе спутников из людей. Мы просто не могли иметь детей друг от друга, получались дикие волчата с врожденной жаждой крови. Но выбрав, мы остаемся верны. Именно поэтому ты бы умерла вслед за мной. Я бы еще пожил, но мне нет ради кого. Да и не зачем. Без моей дикой волчицы. А охотники хоть какое-то развлечение. Уж лучше, чем петлю на шею, не находишь?
Я не знала что сказать. Не знала что делать. За столько лет эта гонка стала привычной, так же как и боль и горечь. Столько лет, всем для меня был именно он, мой Зверь, моё проклятье, мой враг... мой любовник. Сколько слез я пролила, сколько крови он слизал. Сколько ночей мы дрались с ним, а потом до самого рассвета занимались любовью, неистово, как это только могут делать два существа, которых безумно тянет друг к другу, но встречи бывают так редки.
Мы... Это странное мы.
Я прикрыла глаза. Глубоко вздохнула, всем своим существом ощущая его запах. А затем сама потянулась к его телу. Мой Зверь покорно лег на спину, наблюдая за мной невозможно зелеными глазами. Скользнув рукой по его груди, я нагнулась над лицом и легко скользнула губами по губам.
Хочу еще раз быть счастлива.
Отряд охотников выскочил на поляну через минуту, после того как я упала рядом со своим Зверем. Мы еще не успели отойти от произошедшего, поэтому пугаться не спешили.
— Твои убийцы пришли, — тихо сказала я, лежа на его груди и прислушиваясь к ударам сердца.
— Так ты решила, Раута?
— Да. Если сможешь уйти отсюда не убив их, то да.
— И что дальше?
Под утренними лучами я наблюдала, как затягиваются укушенное плечо. Быстро, но не как обычные раны. Шершавый мокрый язык провел по лопатке, шкура волка приятно гладила спину.
— Там посмотрим.
— Скажи... если бы я отказалась, ты действительно так легко сдался бы тем охотникам?
— Разумеется, нет. Я же их нанимал. Кто им деньги платить будет. Да и тебе умереть я бы не дал. А там... еще сорок два года мучений. Садись!
Он встал передо мной — огромный волк серо-черной шерсти, с глазами цвета молодой травы и пастью вымазанной моей кровью. Зверь — укравший мою жизнь, моё право выбора, мои чувства. Ставший всем.
А я не сдалась. Просто устала ненавидеть и не жить. Убегать и гнаться. Той жизни уже не вернуть, надо забыть и создавать другую. Пусть с ним, с убийцей и мучителем. Но ведь как мало надо было, что бы прекратить это, просто позволить себе сказать "да" и не расстаться на рассвете. Просто заглянуть в зеленые светящиеся глаза и, наконец, увидеть не ненависть или насмешку — разглядеть там любовь.
