Глава 1. НИК
Вагон слегка раскачивался, колёса стучали на стыках.
Мне было неуютно. Электричками я не ездил уже несколько лет, предпочитая передвигаться на машине.
К моему облегчению, многие пассажиры покинули переполненный вагон уже в ближайших пригородах, и стало значительно свободнее. Кто-то уткнулся в планшет или книгу, кто-то бессмысленно пялился в окно, некоторые дремали.
Пятница. Одни собираются бездельничать, другие — ковыряться на дачных участках. И все считают это отдыхом. Сам бы я вообще из города ни ногой!
Впустив в вагон грохот тамбура, откатилась в сторону дверь. Тётка с корзинкой протолкнулась внутрь и сразу же заголосила:
— Пирожки горячие домашние! Разбираем пирожки, последние остались!
Я невольно поморщился от резкого голоса. Продав пару пирожков, тётка прошествовала через весь вагон и скрылась с таким же шумом.
Чувство мучительной неловкости и раздражения нарастало. Не люблю долго предаваться безделью. И зачем я потащился с Дэном?
Хотя, возможно, оно того стоило. Хотелось увидеть и проникнуться. Мне вообще не постичь странных, вроде бы взрослых людей, которые готовы играть в рыцарей или эльфов, а уж всегда официального флегматичного Дэна, размахивающим мечом в их обществе, я представить просто не мог. Мы понимали друг друга без слов. Одиночество не тяготило, но то, что с Дэном я не чувствовал себя одиноким, заставляло ценить его общество. Мне казалось, что в эти игры должны играть лишь те, кто застрял в детстве, либо пытается сбежать от жизни. Дэн не относился ни к тем, ни к другим, да и дураком явно не был.
Я посмотрел на него, сидящего напротив, и привычно подавил инстинктивное чувство неприязни, возникшее при взгляде на безмятежное лицо. Русая чёлка, обычно аккуратно зачёсанная, рассыпалась по лбу. Джинсовый костюм, вместо классического. Дэн выглядел моложе, чем обычно: и тридцати не дать.
Он почувствовал мой взгляд, хотя выглядел спящим. Густые золотистые ресницы дрогнули, голубые глаза распахнулись и сразу насмешливо прищурились.
— Что ты на меня так таращишься?
— Не похож.
— На орка?
— Никогда не встречал орков, — заметил я. — На себя не похож. Ничего нет от того Дэна, которого я привык видеть.
— Самому непривычно. Ролёвки — не моё, но ребята, которых учил меч держать, иногда зовут размяться.
Дверь у меня за спиной снова отъехала, впустив усиленный грохот колёс. Я невольно оглянулся, чтобы увидеть, кому Дэн улыбается — незнакомой улыбкой, приветливой и открытой.
По проходу спешили пятеро молодых людей, тащивших рюкзаки невероятных размеров, спортивные сумки, гитару. Совсем пацаны, лет по двадцать. Несмотря на то, что Дэн явно кого-то узнал, я удивился, что они остановились рядом.
— Данил?
— Привет, Унрах.
Парень зацепил взглядом небольшую спортивную сумку Дэна, покосился на меня и иронично поинтересовался:
— Господин реконструктор желает посмотреть на игрушечную битву?
— Посмотреть хочет мой друг, — миролюбиво ответил Дэн, — а я в команде. Сделаем завтра эльфов?
— А то! — ухмыльнулся Унрах. — Пойдём, скоро остановка.
— Нет, — возразил Дэн, — хочу заехать к Юрке, вещи забрать. Увидимся.
— Чаще выбираться надо. Лето кончается, а ты бледный, как поганка. Давай, — парень кивнул, и компания поспешила через тамбур в следующий вагон.
— Унрах?
— Нормальное орочье имя, — пояснил Дэн.
Электричка остановилась, снова тронулась, и мы проехали мимо совсем короткой платформы. Вот почему люди шли по вагонам, а не выходили из своего! Я проводил их взглядом и вслух поразился количеству вещей.
Дэн ухмыльнулся и с неожиданной словоохотливостью пояснил:
— Это ещё немного! Я последний раз на машине вёз. Дороги никакие, пропорол днище о булыжник... Парни решили, что в машине оставлять ничего не стоит, помогли до местного игрока дотащить. Там все и бросил, — он покосился на свою сумку. — Здесь только фуфайка и спальник.
— Купи внедорожник.
Дэн пожал плечами, встал и подхватил сумку:
— Пора на выход. Думал купить, но возможно придётся бросить игры. Иногда кажется, что слишком примелькался.
— Ещё лет десять — и мы вообще везде примелькаемся, — мрачно напомнил я. — Никого не удивит, что ты уйдёшь?
— С чего? — он пожал плечами. — Это нормально. Некоторые уходят в семью, в работу, и уже не хватает времени играть. А некоторые просто стареют, им становится скучно.
Мы вышли в тамбур. Здесь уже стояла продавщица пирожков, я с неприязнью посмотрел на неё. От глаз расходились светлые морщинки. Лицо было загорелым, почти коричневым, шея по контрасту казалась слишком бледной, неживой, на ней просвечивали тёмные нити сосудов, и я с неприятным чувством опустил глаза ниже, на корзинку, полуприкрытую сбившимся полотенцем. Невыносимо пахло пирожками.
— А тебе это не скучно?
— Нет, — на лице Дэна опять промелькнула усмешка. — Я чувствую себя достаточно молодым. Там совершенно особая атмосфера. Увидишь, — он внимательно взглянул, легко коснулся моей руки и, укоризненно поморщившись, добавил: — Если будешь в состоянии оценить. Ты почему не поел?
Его проницательность меня не обрадовала. Пришлось признаться:
— Проспал. Последнюю неделю немного заработался.
— Очень голодный?
— Терпимо, — буркнул я, невольно вновь покосившись на тётку с корзинкой.
Она заметила и вмешалась в разговор:
— Вот незадача! Пирожки-то у меня кончились!
Я пожал плечами и отвернулся. Голод, загнанный в дальний угол сознания, вновь вырвался на свободу и дал о себе знать. Пытаясь отвлечься от едкой горечи во рту, я спросил Дэна:
— Что они тянут? У тебя там какие вещи?
— Ну... шлем, подшлемник, доспех, поддоспешник, меч, щит, наручи, перчатки, — скучным голосом начал перечислять он, — ещё всякие навороты для антуража: котта с гербом, ремень с финтифлюшками всякими... ну конечно — палатка, коврик, котелок...
Тут я уже не выдержал:
— Котелок?
Он улыбнулся, но не ответил. Электричка остановилась, мы вышли.
Платформа одинокой асфальтированной полосой протянулась, сжатая двумя парами железнодорожных путей. Я скользнул взглядом по объявлению на столбе, в котором местные жители извещались о грядущем фестивале ролевиков, но вчитываться не стал. Вокруг сосны, у самой железной дороги непроходимые кусты и канава с грязной водой. Рядом — настоящая свалка: пластиковые бутылки, пакеты, какие-то бумажки. Тут же ржавели непонятные железяки солидных размеров.
Признаков жилья мне заметить не удалось, и только когда электричка отошла от платформы, я разглядел крыши за деревьями. Впрочем, по дорожке, идущей в ту сторону, поспешили лишь одинокая бабулька в тёмной юбке и цветастом платочке с неизменной тележкой на колёсиках и тётка с корзиной. Я проводил их долгим взглядом. Дэн, спустившись с платформы, свернул в другую сторону, на тропу, уходящую в лес.
— Нам далеко?
— Нет, километров двенадцать.
В эти края мне заезжать не приходилось. Я попытался представить карту района, но получалось неважно: никогда её особенно не рассматривал, примерно представлял схему автомобильных дорог — и всё. Что там, в двенадцати километрах? Голод меня влек к близкому жилью.
Мы прошли какую-то сотню метров, когда я не выдержал:
— Пойти, что ли, прогуляться?
— Иди, — легко согласился Дэн. — Догонишь.
Я кивнул и решительно повернул назад. Шаги Дэна затерялись в шелесте травы под ногами и листьев над головой. Скоро я миновал опустевшую станцию, пересёк пути и решительно направился по натоптанной тропинке в сторону домов.
Уже на деревенской улице я нагнал женщину, торговавшую пирожками, и пошёл за ней, не в силах выйти из шлейфа аппетитного запаха. Бабка с тележкой ковыляла рядом, они вели нудный сельскохозяйственный разговор. Посёлок оказался, вопреки моим ожиданиям, довольно большим. Длинная улица разделяла два ряда заборов, и я совершенно не мог представить, где можно перекусить в таком непривычном месте. Кое-где во дворах видны были люди, с некоторыми женщины здоровалась.
Я беспомощно оглядывался, пытаясь найти укромный уголок, защищённый от случайного любопытного взгляда — и не находил. Я даже не представлял, что здесь можно сказать, чтобы завязать разговор. К моему облегчению, тётка с корзинкой сама обратилась ко мне:
— Сынок, всё-таки решил покушать сначала? Магазин ищешь?
— Очень есть хочется, — я застенчиво улыбнулся и спросил, с радостью ухватившись за поданную идею: — Где он у вас?
Магазин, как я понял, был близко: на параллельной улице. Она на ходу стала объяснять, как туда добраться. Я сразу ухватил фразу о заброшенном участке, через который можно срезать часть пути и проследил за указующим движением руки. Распахнутая калитка, сорванная с одной петли, заколоченные окна дома, и призывно темнеющий провал за приоткрытой дверью покосившегося сарая.
— Вы меня проводите? — мягко спросил я.
— Да тут не собьёшься! — она посмотрела на меня стекленеющим взглядом и уже другим тоном ответила: — Пойдём, покажу.
Бабка с тележкой удивилась, но кивнула, прощаясь.
В сарае пахло плесенью и прелым сеном, от корзины, казалось, завоняло ещё сильней, но это всё ерунда. Дверь я прикрыл, свет лился через маленькое запылённое стекло и в многочисленные щели; шея женщины в этом свете белела нежно и призывно, я невольно потянулся к ней и с трудом заставил себя остановиться. Нет! Это будет слишком заметно.
Взял мягкие безвольные пальцы, одним движением сдвинул к плечу трикотаж кофты и жадно припал к руке. Клыки легко пробили кожу. Первые глотки, как всегда, ударили в голову, и пришлось контролировать себя, чтобы не слишком торопиться. Эмоциональный фон тусклый, но сейчас не до изысков: главное хоть как-то насытиться и при этом не обнаружить себя, поэтому я продолжал держать полный контроль над сознанием своей жертвы.
Зато здесь тихо, и можно спокойно пить, сколько хочется.
Когда я отпустил её руку, меня уже окутывало тепло, я чувствовал себя бодрым и деятельным. Человечка стояла недвижно. Надо было догонять Дэна, и то, что ещё придётся возиться с ней, вызывало только приступ раздражения. Большая тупая кукла! Бросать её здесь нельзя.
Я давно научился терпению. В воспоминаниях не должно оставаться нестыковок, иначе человек, мучимый беспокойством, будет возвращаться к ним снова и снова... и может вспомнить что-то лишнее. Проверил, не осталось ли следов крови на коже, аккуратно поправил рукав, вложил упавшую корзинку в пальцы и, взяв за локоть, направил к дверям. Отпустил сознание женщины, только когда она уже выходила на улицу, совершенно уверенная в том, что показала мне, как пройти через проходной двор, и в какую сторону идти дальше.
У калитки она слегка качнулась и оперлась рукой об ограду. Ничего. Я не жадничал, и для неё все последствия ограничатся этим лёгким головокружением.
По идее, для безупречности общей картины, сейчас мне нужно было дойти до магазина и купить что-нибудь съестное, но я счёл это совершенно ненужной тратой времени и денег и, выждав несколько минут, чтобы дать моей кормилице время отойти подальше, направился на поиски Дэна.
Я не знал, будет ли он двигаться только с человеческой скоростью, но даже если так, мог уже уйти довольно далеко.
Сначала я мчался напрямик. Почти весь день дождило, трава не просохла. Штанины намокли и неприятно липли к ногам. Не стоило сокращать путь! Надоело петлять, огибая мокрые кусты, хотя перескакивать через встречавшиеся поваленные деревья мне нравилось. Вот и тропинка, на которой мы с Дэном расстались — бежать стало легче. Ветер, слабый и на открытых местах, здесь совсем запутался в листьях и не чувствовался. Земля мягко пружинила под ногами, непривычные лесные ароматы кружили голову. Изредка появлялось солнце, но после еды это уже не беспокоило. Частый подлесок ограничивал обзор. След был чёткий и ясный, хоть местами запах слабел и исчезал, но я, уверенный, что Дэн не скоро покинет тропу, продолжал нестись вперёд.
Лишь звуки потасовки насторожили меня, заставили свернуть и углубиться в заросли орешника. Одни неприятности от людей! Оказаться свидетелем человеческой свары и привлечь к себе внимание не хотелось.
Глухие удары с неразборчивыми возгласами. Раздражённый вскрик:
— Костик, хватит уже, прекрати!
Я, не замедляясь, обогнул людей по широкой дуге и вновь вышел на тропинку намного впереди, но, только промчавшись по ней десяток метров, резко остановился, поняв, что Дэн здесь не проходил. Наверное, тоже свернул, не желая встревать в людские разборки.
Забирая налево, я продолжил движение под углом к тропе, но, даже замыкая круг, выходного следа не нашёл. Охваченный неясной тревогой я на миг замер — и помчался на звуки ударов. Дэн же в состоянии одним взглядом толпу разогнать. Он не может принимать участие в человеческой драке! Или может?
Вот они! Людей было трое: парни в нелепых зелёных плащах. Один из них, стоявший спиной ко мне, держал арбалет, у других я оружия не заметил. Рассмотреть за ними лежащего в траве Дэна не удалось, но он не шевелился. Это было настолько неестественно и неправдоподобно, что я на миг растерялся. Парень с арбалетом замахнулся ногой и ударил. Сухой хруст кости меня подхлестнул. Я мог преодолеть это расстояние одним прыжком — и прыгнул, не раздумывая. Время, казалось, замедлилось... Нелепый толстяк в очках ткнул Дэна ногой, и одновременно стоявший с другой стороны широкоплечий шатен, схватил арбалетчика за плечо. Тот дёрнулся в сторону, и снова замахнулся.
Сбоку, из-за дерева, навстречу качнулась четвёртая фигура. Сухой треск автоматной очереди. Показалось, что с размаху налетел животом на бревно, но приземлился я примерно там, где и рассчитывал, хотя непредвиденно ударился боком о широкоплечего. Обожгло бедро — нож! Ударил шатена по руке — клинок отлетел в траву, схватил арбалетчика за горло и прижал к себе, заслонившись от человека с автоматом. Тупая боль в животе не проходила. Она разрасталась, как живая, и жгла. Серебро! Я покосился вниз — в спине Дэна торчал арбалетный болт. Мне показалось, что сердце не задето. Неподвижность можно было объяснить только тем, что он тоже серебряный, а это значит... охотники!
Не могло здесь быть никаких охотников! Откуда?
Человек рванулся, я рефлекторно усилил хватку — он захрипел, выронив арбалет, и обеими руками вцепился в пальцы, сжимавшие горло. Каждое движение отзывалось новой волной жгучей боли, и внезапно я с пугающей ясностью понял, что даже если смогу передвигаться в таком состоянии, то уж нести Дэна — точно нет.
Ближе всех шатен. Руки пусты, да и пальцы наверняка онемели после удара, выбившего нож. Лицо застыло неподвижной маской, расширенные от ужаса зрачки. Сознание не нащупать. Ладно, потом сконцентрируюсь. Не опасен. Пока.
Толстый очкарик медленно пятился, опустив взгляд к земле. Руки пустые. Не противник.
Угроза исходила от автоматчика. Он выглядел растерянным, но ствол в его руках был поднят, хоть и отвёрнут в сторону. В любой момент охотник был готов снова вести огонь.
