Поцелуй
Ради тебя я вырублю все осины,
но против креста я не пойду никогда!
"Король и Шут"
Я мягко приземлилась на крышу и внимательно осмотрелась. Вроде бы с прошлого раза ничего не изменилось. Принюхавшись, я почувствовала что-то странное, но людьми не пахло, значит можно не беспокоиться. Запустила трансформацию и через пару минут на моей любимой крыше сидела черноволосая девушка, одетая как небогатая горожанка, правда кожа излишне бледная для этого города. Я посмотрела на небо — время до встречи еще есть. Расправив платье, я села ждать и вспоминать.
Все началось почти два месяца назад.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
*
Я во второй раз прилетела в этот город. В меру большой, в меру грязный, в меру расхлябанные стражники, все в меру. Конечно, с одной стороны это очень удобно, не нужно придумывать наряды, акценты, с другой стороны, я очень выделялась свой бледной кожей. Я задумалась. Чем объяснить мою бледность? В прошлый раз ко мне пристал с этим вопросом слишком внимательный чиновник. Он доставил мне несколько неприятных минут, пока я не поняла, что таким образом со мной знакомятся. Кстати, неплохой оказался мужчина. Я мечтательно улыбнулась и облизнулась. Благородной дамой я быть не могу, они по моим любимым заведениям не шляются. Девушкой веселого поведения тоже быть не могу — сама хочу выбрать кавалера на этот ужин. Я хихикнула — хороший каламбур получился. Ну тогда будем считать, что я целыми днями гну спину э-э-э... Шью? Вышиваю? Или чем там девушки могут целыми днями за закрытыми дверями заниматься? Ладно, если будут приставать с расспросами, буду златошвейкой. Престижная профессия и хороша тем, что мужчины в ее особенностях не разбираются. Легко спрыгнув с крыши, я расправила платье и без раздумий повернула к ближайшей таверне. Оп-с-с... Там я уже была в прошлый раз, нужно поискать другую. Понюхав воздух, я нашла таверну примерно через пару кварталов. Вроде бы приличная, как раз такая, в которых я люблю охотиться.
Тихо приоткрыв дверь заведения, я постаралась как можно незаметнее добраться до углового столика, который почему-то не был занят. Несмотря на не слишком поздний вечер, в таверне уже вовсю шло веселье: дым коромыслом, разносчицы бегают со скоростью хорошего василиска, с разных столиков периодически раздаются пьяные вопли или смех. Это радовало — на завернутую в темный плащ фигурку вряд ли кто обратит внимание, что мне и нужно. Когда я добралась до столика, оказалось, что он уже занят. Я растерянно посмотрела на мужчину, пристроившегося на стул, который я облюбовала. А ничего так, красивое тело, черные волосы, синие глаза, сильные большие руки без мозолей. Видно, что не белоручка, но мозолей работающего руками человека нет. И очень интересный запах, не похожий на запах жителей этого города. Я потеребила край плаща, огляделась вокруг и спросила:
— Вы позволите?
Мужчина очнулся от своих дум, отставил стакан с вином, и посмотрел на меня. Мне показалось, но его зрачки (даже не глаза, зрачки) дрогнули. Отражение свечи в глазах? Или что-то еще?
— Да, конечно, леди.
Я благодарно улыбнулась и присела на предложенный стул. Пожалуй, партнера на сегодняшнюю ночь я уже нашла.
— Позвольте узнать Ваше имя, благородный кавалер.
— Жан-Жак. Можно просто Жак, — улыбнулся он. — А Ваше?
— Катерина, — я вернула улыбку.
Дальше уже было дело техники. Уже через час мы выходили из таверны. Но, как ни странно, он пригласил меня просто погулять, а не к себе домой или в гостиницу. Мы гуляли по городу, он держал меня за руку, и я слушала удивительный по красоте рассказ о городе. Как оказалось, город был очень древний, и его прошлое было просто захватывающе. Несколько столетий назад он был форпостом борьбы людей с нечистью, и ни разу был покорен, а из всех человеческих городов падения избежали только три. Потом там была знаменитая на всю страну Академия, периодически город бывал летней ставкой королей, посольским городом, что положительно сказалось на архитектуре. Однако со временем нечисть была заперта в определенных областях страны, к ним поближе переместилась Академия, город-крепость и город-посольство стал не нужен, и он стал хиреть.
Мы гуляли почти до рассвета, и это была одна из самых интересных ночей в моей жизни. Я его не выпила. Это был один самых странных поступков в моей жизни. Еще более странным поступком стала наша договоренность о встрече через два дня. С трудом уговорив Жака не провожать меня прямо до дома, я наскоро осушила какого-то бродягу и чудом успела вернуться домой до рассвета.
К следующей встрече я пришла уже поевшей, чтобы не отвлекаться. Кстати, от чего не отвлекаться? От свидания? Сердце билось все чаще, пока я ждала Жака в той же таверне. Он пришел. Как ни странно, он пришел. И опять была прогулка на всю ночь, бархатный голос, рассказывающий о дальних странах так, как будто это сказочные королевства. Я упивалась этим голосом и этой ночью. На прощание Жак меня поцеловал. Это было ново, дико, необычно, потрясающе. Это был первый настоящий поцелуй в моей жизни.
Следующая встреча опять состоялась через два дня. В этот раз Жак держал меня за талию, в самые драматические моменты своего рассказа наклоняясь ко мне поближе, и казалось, что от его дыхания шевелятся волоски на коже. Каждый раз я вздрагивала и прижималась плотнее к Жаку. А так как он рассказывал о войне с нечистью, драматических моментов было много, и через не очень продолжительное время я оказалась в плотном кольце его рук. Жак уже вел рассказ практически шепотом, перемежая его легкими поцелуями. Его губы невесомо ласкали мое лицо — висок, скула, ушко... Когда я окончательно перестала понимать его слова, Жак поцеловал меня по-настоящему. Я не знаю, сколько мы целовались, но Жак ни разу не зашел за рамки поцелуя. То есть не пытался меня лапать, как мои предыдущие "партнеры по ужину". Если бы попытался, я бы знала что делать, а так я чувствовала себя дезориентированной.
На следующем свидании я попросила рассказать Жака о нечисти по двум причинам. Во-первых, принадлежа к этой самой нечисти, я очень хотела узнать, что о нас думают образованные люди. А во-вторых, для нормальной девушки это был очень страшный рассказ, что позволяло посильнее прижиматься к Жаку. Рассказ меня не порадовал. Даже Жак, образованный человек, повидавший мир, ненавидел вампиров. И не за убийства людей, а за то, что они "исчадия ада, проклятые Пресветлыми Богами". За что именно проклятые не уточнялось.
— Жак, а как узнать вампира?
— Ну... — задумался Жак, машинально перебирая мои волосы. Я довольно жмурилась. — Вампиров вообще очень сложно узнать. Они очень похожи на людей, однако они не переносят солнечный свет. Не сгорают, конечно, как в сказках, но он им малоприятен. Убить их можно только ударом в сердце осиной, от всех остальных повреждений они восстановятся. Нет, еще можно отрубить голову, новую они точно отрастить не смогут, — ехидно улыбнулся Жак. Я постаралась скопировать его улыбку и побыстрее спрятала лицо на его груди. Как-то не очень приятно представлять себя без головы.
— А еще они очень бледные и у них заостренные уши, — его руки пробежала по моему ушку и остановилась на верхней его части. — Вот тут. Хотя, — Жак продолжал поглаживать меня по уху, — ходят слухи, что сейчас попадаются вампиры и без острых ушей.
Я издала заинтересованный возглас, не отрываясь от рубашки Жака. Все-таки интересно, откуда такой необычный запах?
— Среди простого народа ходят слухи, что вампиры воззвали к своему Повелителю, и тот сделал так, чтобы у них были нормальные уши. Но я думаю, что это не так. Иначе бы их Повелитель сделал так, чтобы и кожа у них была нормального цвета,— Жак опять усмехнулся.
— Я изучил все данные о вампирах, сохранившиеся с войны, труды по вампирам из Академии, и старые и современные, и пришел к выводу, что это естественный процесс. Уши у вампиров с течением времени становились все меньше и меньше, так что сейчас наверняка существуют вампиры с нормальными ушами. Я думаю, что вампиры сами целенаправленно этого добивались, выращивая потомство только от особей с как можно более нормальными ушами.
Я издала еще один неразборчивый вопль, общий смысл которого можно было свести к тому, что это невозможно.
— Катерина, ты просто городская девочка, — Жак засмеялся. — Как думаешь, почему есть не просто коровы, а мясные и молочные коровы?
Он рассказывал, я мне было больно. Больно слышать, как о нас рассуждают как о скоте, особенно больно было то, что это правда. Больно вспоминать отца и мать, которые не любили друг друга, но которых назначили в пару старейшины. Больно было не только эмоционально, больно было и физически. Больно вспоминать операции, которые делали с детства надо мной наши лекари. Каждый раз больно отдавать практически всю кровь при возвращении домой, потому что охотиться из нашего клана сейчас могли считанные единицы, а кровь нужна всем, особенно больным. А когда я поняла, что наш клан вымирает, я перестала понимать, зачем я живу, и это тоже было больно. Сначала, потом стало все равно. Я просто делала то, для чего была рождена. Была охотником клана. А этот непонятный человек сумел буквально за несколько встреч пробудить все, что я старательно умерщвляла все предыдущие годы. Я изо всех сил постаралась привести себя в нормальное состояние, пока Жак рассказывал. По-моему, он ничего не заметил. Вечер закончился странно. Жак был так же нежен, ласков, но необычно задумчив.
Следующие несколько встреч я проникалась все бОльшим уважением к Жаку. Его рассказам, его уму, его умению говорить и целоваться. Хотя, конечно, звучит странно — уважать за умение целоваться, но я воспринимала свои чувства именно так. Каждую встречу я ждала со всё возрастающим нетерпением. Дошло даже до того, что я рассказала о себе, своих родителях, семье. Завуалировано, конечно, но рассказала. Это было немыслимо. Даже с самыми близкими своими друзьями я себя так не вела. Родители начали посматривать на меня с удивлением, мать даже пыталась вытянуть на откровенный разговор, но я ее осадила. Когда мне пригрозили не выпускать на охоту, я лишь рассмеялась — я была одним из последних охотников, без риска для клана заменить меня было не кем. Однако ее последняя фраза полностью выбила почву у меня из-под ног: "Ты не влюбилась?". Смех застрял у меня в горле. Я влюбилась? Я? Влюбилась? Да, я влюбилась. В человека. И с этим ничего уже сделать нельзя — мы влюбляемся один раз в жизни. Целый день я думала, что же мне делать. Так ничего умного и не придумав, я отправилась на свидание. Именно в тот день Жак попросил познакомить его с родителями. Я испугалась и решительно отказалась. Жак удивился:
— Но как же тогда я смогу попросить у них твоей руки?
Я стояла, как ударенная обухом по голове. Жак хочет на мне жениться? Зачем?
— Зачем? — тупо повторила я последнюю не очень умную мысль.
Теперь Жак стоял в таком же оглушенном состоянии.
— Что значит "зачем"?
— Ну зачем ты хочешь на мне жениться?
— Эм-м-м... Я хочу провести с тобой жизнь. Я... Я люблю тебя.
Мне стало оглушительно больно. Я изо всех укусила руку, чтобы не расплакаться. Ну почему, почему же он человек? Если бы он был вампир, какая бы из нас получилась пара!
— Ты человек... — еле слышно прошептала я.
— Что? — переспросил Жак.
— Ты человек высокого происхождения, — попыталась выкрутиться я. — А я... Я никто. Это невозможно.
Жак решительно взял меня за руку и притянул к себе.
— Это не препятствие. Я могу взять себе жену из любого сословия, не беспокойся.
Я вырвалась и убежала. Догнать Жак меня не смог, все-таки я вампир, не человек.
Несколько дней я просидела в своей комнате, не подпуская к себе никого. Потом пришел мой учитель и сказал всего одну фразу: "Катерина, прячась от своей проблемы, ты ее не решишь. Ты вампир, более того, ты охотник, убегая от проблемы, ты предаешь свою сущность". Предаю свою сущность? Черная патока отчаяния начала постепенно отступать. Да, я вампир, я охотник, я не могу просто взять и бросить все. Я не хочу опять покрыться ледяной коркой безразличия, я должна прояснить все до конца. Убить он меня не сможет, обычный человек против нас ничто, если я пойму, что он не сможет принять меня такой, какая я есть, я просто улечу. Пока я шла к выходу, никто даже не пытался меня задержать, несмотря на то, что сегодня была не моя очередь выходить на охоту. Прилетев на место нашей последней встречи, я начала выслеживать Жака. Запах любимого был моей путеводной нитью по с некоторых пор любимому городу. Жак был в таверне, где мы в первый раз встретились. Я посчитала это благоприятным знаком.
— Жак, — начала я подсев к его столу.
Едва не выронив бокал из руки, Жак уставился на меня, как на привидение. В его глазах было отчаяние. Все заранее придуманные слова застряли у меня в горле.
— Катерина, зачем... Что я не так сделал? — мне показалось, что он хотел сказать что-то другое, но в последний момент передумал.
— Жак, — я накрыла его руку своей, — мне нужно тебе кое-что сказать. Но не здесь.
— Хорошо, — он кинул на стол монету и вышел за мной из таверны. — Куда мы идем?
— К тебе.
— Откуда ты знаешь, где я живу? — В голосе Жака слышалось безмерное удивление.
Я мельком оглянулась:
— Это связано с тем, что я хочу тебе рассказать. Прошу, подожди немного.
— Хорошо, — донесся задумчивый ответ.
Жак жил в двухэтажном добротном доме, улетать мне было удобнее со второго этажа, поэтому, наплевав на приличия, я попросила пригласить меня в спальню (в человеческом жилище запах хозяина концентрируется в спальне, поэтому я без проблем смогла определить расположение спальни в доме). Глядя на ошалевшее лицо любимого я немного развеселилась. Спальня оказалась очень уютной, я бы сама от такой не отказалась, особенно если делить ее с Жаком. Поймав себя на этой мысли, я покраснела. Жак сидел в кресле и с некоторой опаской смотрел на меня.
— Ты хотел узнать, почему я отказалась познакомить тебя с родителями. Смотри.
Я сбросила платье. Трансформация обычно занимает очень немного времени, но в этот раз я постаралась максимально замедлить ее. Жак, схватившись руками за поручни кресла, застыл, как статуя, и, не произнося ни слова, смотрел, как выворачиваются мои руки, выпуская наружу крылья, как наружная сторона крыльев проникает в позвоночник, закрепляясь там, как белеют волосы, сплетаясь в косу-удавку, алеют глаза, появляются клыки. Как я превращаюсь в вампира в охотничьей ипостаси. Обратная трансформация прошла быстрее. Одевшись в платье, я села в кресло напротив Жака.
— Я ответила на твои вопросы?
— А? — Жак еще пребывал в шоковом состоянии. Я грустно усмехнулась.
— Ты человек, я вампир. Я люблю тебя, а ты любил ту внешнечеловеческую девушку, в которую я иногда превращаюсь, чтобы охотиться. Прости, Жак, я не могу познакомить тебя с родителями, я не могу прожить с тобой жизнь. Я даже не могу превратить тебя в вампира, хотя я думаю, что ты и так знаешь, что легенды врут. Но я не исчадие ада, я такая же, как ты, только я живу по-другому. Я не могу прожить без человеческой крови. Я не знаю, зачем Боги так наказали нас — людей и вампиров. Не знаю. Но я знаю, что раньше, еще до первых войн, люди и вампиры жили вместе... — Я рассказывала историю становления вампиров и людей, которую сохранили наши хроники, которая во многом кардинально отличалась от истории людей, я говорила о мирных временах, о настоящих причинах раскола, о том, как люди добровольно уходили к вампирам, чтобы сражаться за них, о любви между вампирами и людьми. Я говорила и говорила, а Жак сидел, закрыв лицо руками, и слушал.
— Я не проклята, Жак, и я уже не могу без тебя, мы любим только один раз в жизни, и этим "разом" стал ты. — Я замолчала. — Пожалуйста, скажи что-нибудь.
Жак поднял голову и посмотрел абсолютно больными и беспомощными глазами на меня. Я не выдержала, опустилась на колени перед его креслом, и осторожно взяла его за руки.
— Жак...
И тогда он сделал то, чего я совсем не ожидала. Он наклонился и поцеловал меня. Через несколько минут раздался его шепот:
— Мне все равно, я тоже уже не могу без тебя.
Я осталась у него до следующей ночи. Так началась моя новая жизнь. Практически каждую ночь, кроме дней охоты, я проводила с Жаком, сегодня он попросил прийти попозже, и я сидела и ждала, когда молоденький серпик Луны дойдет до Альты, и вспоминала.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
*
Я легко проскользнула в окно. Любимый уже ждал меня. Жаркие руки, жаркие губы, жаркое тело. Казалось, что моя холодная кровь кипит. Обнаженная, я чувствовала его всем телом и плавилась в его объятиях. Он прижал меня к стене, закинул обе мои руки вверх, прижал их своей рукой и начал целовать.
— Я люблю тебя, — прошептал он сквозь самый горячий поцелуй в моей жизни.
— Я тоже тебя люблю, — ответила я и вдруг почувствовала резкую боль напротив сердца. Я попыталась рвануться в сторону, но он крепко держал меня. Трансформация! Не получается! Он. Ударил. Меня. Осиной. Я забилась в его руках. Ничего не получается! Поцелуй не прерывался, боль все нарастала, лицо стало мокрым от слез. Его слез. Я бессильно рычала, теряя голову от боли. Перед тем как мир взорвался окончательной вспышкой боли, я услышала тихое: "Прости, я не могу иначе. Ты проклята Богами".
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
*
Несколькими днями ранее
— Жан-Жак, долго ты еще будешь возиться с этой нелюдью? — голос мессира был холоден. — Твое зелье, привлекающее вампиров, уже испытано и роздано братьям, и я не понимаю твоего поведения.
— Мессир, мои исследования вампиров еще не закончены, — Голос Жан-Жака слегка дрогнул. — У меня остались еще несколько вопросов, которые я должен прояснить.
Глава ордена Пресветлых Богов изучающе смотрел на рыцаря своего ордена.
— Я рад, что ты не поддался силам зла, Жан-Жак. Но мне кажется, что твои исследования можно продолжить с выбранным тобой образцом и в храме. Оставлять на свободе подопытный материал я считаю нецелесообразным. Так что ты должен предпринять меры в ближайшие три дня. Жду от тебя доклада, можешь идти.
Рыцарь деревянно поклонился и вышел из зала, стараясь держать спину прямо.
