Над Кенсингтонским Садом лениво забрезжил восход, алый от лондонского дыма. Доктор ван Хельсинг едва удержался, чтобы не пожать самому себе руку. Трудно подобрать лучшее время для встречи с нечистью, чем та зыбкая кромка между ночью и днем, когда зло теряет силу, уступая торжествующему добру. Да и место было идеальным. Аллеи все еще пустовали — ни тебе нянек с колясками, ни детей, гоняющих обруч, ни влюбленных парочек. Картину портила лишь одинокая старушка в черном строгом платье и вдовьем чепце. Она неторопливо шла, опираясь на парасоль, и была погружена в свои раздумья, наверняка связанные с приготовлением пудинга или выбором шерсти, из которой можно связать носки младшему внуку. Поморщившись, охотник на вампиров сбросил ее со счетов.
Граф Дракула уже ждал его на скамейке в условленном месте. Рандеву с вампиром удалось назначить благодаря его телепатической связи с миссис Харкер, которую, кстати, эти сеансы гипноза навели на мысль податься в телефонистки. Теперь Дракула, всем своим видом выражая нетерпение, поигрывал тростью.
— А, ван Хельсинг! Рад встрече, — он ухмыльнулся и изящным жестом отодвинул полу плаща. — Присаживайтесь.
— Нет, это вы встаньте! Потому что сейчас я зачитаю вам обвинение, а затем и приговор!
Вампир вальяжно, словно лощеный черный кот, соскользнул со скамейки и стряхнул с фрака невидимую пылинку. Старушка обернулась, но пока что происходящее напоминало лишь дружескую беседу. Вернее, беседу аристократа со своим камердинером.
— Ну-ну, и в чем же меня обвиняют?
— Влад Дракула Валахский, я обвиняю вас, исчадие ада, в преступлениях против человечества! — возвестил ван Хельсинг голосом архангела Михаила, сокрушающего Сатану. — Вы убиваете людей и пьете их кровь!
— А доказательства где? — съехидничал вампир. — Ну да, на шее жертвы остаются две дырочки, но где гарантия что это моих клыков дело? Может, они при бритье поранились? Или их укусила мышь... две мыши ... две мыши-поборницы симметрии.
— Кроме того, вы обвиняетесь в насильственном удержании мистера Джонатана Харкера в вашем закарпатском замке!
Старушка замедлила шаг.
— Насильственном? Да его выгнать было невозможно! Каждый день спрашивал — мол, когда подписывать контракт на покупку дома? А он — завтра, завтра, еще нужно один параграф в законе уточнить, еще нужно с кредитом разобраться, — граф Дракула сплюнул. — А все потому, что в моем погребе водилось хорошее винцо, которое ему якобы требовалось для поддержания мозговой деятельности. Ну а с агентом по недвижимости разве поспоришь! А то устроит так, что ты купишь дом, который на самом деле не продается, просто хозяева уехали на курорт на лето.
— Но это еще не главное! — воскликнул охотник на вампиров. — Худшие ваши преступления связаны с женщинами!
Облокотившись на зонтик, старушка уделила их разговору все свое внимание.
— Да, именно так, я обвиняю вас в бигамии... нет, в тригамии! В преступном сожительстве с тремя (!) женщинами, — прогремел ван Хельсинг, едва удержавшись чтобы не спросить, как его на всех хватает и не использует ли он какие-нибудь хитрые афродизиаки, а если так, то где их берет. — Кроме того, я обвиняю вас в растлении несчастной Люси Вестенр. Вы посещали ее спальню каждую ночь в течении месяца. Вы преступно взбирались по случайно забытой приставной лестнице в окно, которое мисс Вестенр оставляла открытым исключительно в целях гигиены. И наконец — я обвиняю вас в изнасиловании миссис Вильгельмины Харкер! Пока мы с ее мужем искали ваше логово, вы обманным путем проникли в ее дом и надругались над ней! Пять раз за ночь! Два раза подряд и три после перерыва, который она сделала чтобы надеть пеньюар понарядней и открыть шампанское. Вот как вы заморочили голову добропорядочной английской леди. Пока вы бродите по земле, ни одна женщина не может спать спокойно. Дай вам волю, даже эту пожилую даму вы втянули бы в гнуснейший разврат. Возможно, даже с применением павлиньих перьев, цепей и кружевного нижнего белья! Вот какое вы чудовище! У вас есть что сказать в свое оправдание?!
Старушка, нюхавшая нашатырь на протяжении этой тирады, неторопливо направилась к ним.
— Есть конечно! Один иностранный подданный не может судить другого иностранного поданного на территории чужой страны, — заметив, как вспыхнуло лицо доктора, вампир добавил снисходительно. — Вы здесь не закон, ван Хельсинг.
— Это правда, — раздался голос у самого его уха. — Потому что закон здесь я.
Оглянувшись, он увидел лицо старушки, с полными щеками и глазами чуть навыкате. Губы были плотно сжаты. И хотя он был уверен, что никогда не бывал с ней на файф-о-клоке, дама показалась ему смутно знакомой.
А когда и вампир, и охотник на вампиров наконец вспомнили, где именно они могли ее видеть (на парадных портретах, в основном), то оба склонились в низком поклоне.
— Ваше Величество...
— И приговор по зачитанным обвинениям выносить буду тоже я, — королева продолжала сверлить Дракулу неподвижным взглядом.
Потом она подмигнула.
Граф почувствовал, что земля уходит у него из-под ног. Он рухнул на колени, а ван Хельсинг даже сочувственно похлопал беднягу по плечу.
— Эмм... как насчет церковного покаяния? — взмолился вампир, заглядывая ей в глаза. — Я готов не только отстоять службу и причаститься, но даже спеть в хоре. Или... или хотите я отдам все имущество на благотворительные цели? Я сказочно богат! Или вот — я могу преподавать домоводство в школе, учить детей как правильно сажать чеснок. Или...
— О нет, у меня на уме кое-что другое, — загадочно промолвила государыня.
— Что вы хотите с ним сделать? — бледнея, спросил ван Хельсинг.
Губы королевы тронула мечтательная улыбка, словно она вдруг услышала пение фей.
— Мы закроем глаза и будем думать об Англии. Мы будем думать о ней... вместе.
Дракула медленно перекрестился.
