Зеркало миров

Ярослав Васильев

Зеркало миров

Пролог. Незваный гость

Архипелаг Бадахос, вблизи экватора. Май, год 115 от первого вторжения орков.

"Чайка" не зря славилась как одна из лучших шхун от горячего экватора до холодных арктических льдов. Водоизмещением не дотягивала и до пяти сотен тонн, с обтекаемыми обводами и как тропический шторм быстрая и неуловимая. Даже сейчас, когда с наступлением сумерек ветер превратился в лёгкий, едва заметный бриз, "Чайка" настоящей рыбой стремительно рассекала волны. Хозяин судна, гном Яуднгейр стоял на баке у подветренного борта, облокотясь на планшир, и смотрел на ровный светящийся след, расплывающийся за шхуной. Слабый ветерок обдавал его щёки и грудь бодрящей прохладой, деликатно трепал рыжую бороду, заплетённую в косички.

— Какая красавица, а, кер Ислуин? Чудо, а не шхуна! — обратился он к стоявшему рядом эльфу и нежно похлопал рукой по фальшборту.

— Полностью с вами согласен, домин, — ответил Ислуин. — Я не первый раз плаваю под парусами, а такого не видал.

Купец довольно погладил бороду. Пассажира попросил взять с собой на Бадахос один из торговых партнёров — для диссертации Ислуину приспичило изучить обычаи островитян. Книжник из Академии Киарната от моря был далёк, его первые дни вообще мучила морская болезнь. Но даже такая сухопутная крыса признала красоту его лучшего судна. Высказать ещё комплимент эльф не успел. Вахтенный матрос закричал:

— Земля!

— Остров Любви, — Яуднгейр махнул рукой туда, где на чистом, уже усыпанном звёздами горизонте появилось тёмное облако. "Чайка" продолжала идти тем же курсом, и скоро мутное дымчатое пятно обрело очертания. Послышался рокот волн, сонно бившихся о скалы. Дувший со стороны острова ветер принёс терпкий аромат цветов, перебивший морские запахи йода и водорослей.

— Ночь-то какая светлая! Полнолуние, можно бы и в бухту войти, — поинтересовался Ислуин, наблюдая за тем, как рулевой готовится намертво закрепить штурвал.

— Проход в бухту здесь очень узкий и извилистый, — с сожалением ответил капитан. — А по бокам фарватера сплошные рифы.

Отойдя на пару километров от берега, "Чайка" легла в дрейф до рассвета. Ночь дышала покоем жаркая и влажная, без малейшего намека на ветерок. Не желая спать в душном трюме, на баке где попало завалились ночевать матросы — экипаж, за исключением хозяина, капитана и штурмана, составляли люди из Северных королевств. Штурман остался дежурить, потому на юте приготовились ко сну капитан, хозяин и Ислуин. Они сидели и лежали на одеялах, пили кофе и сонно переговаривались.

— Романтичный здесь народ, — рассказывал Яуднгейр. — Куда больше, чем на континенте.

— Да уж. Сколько лет прошло, когда мой предшественник удрал от вас? — усмехнулся капитан.

— Двенадцать, — с обидой в голосе проворчал Яуднгейр.

— Расскажите-ка, — попросил Ислуин.

— Он с тех пор никуда не уезжал с острова, — продолжил капитан.

— Истиная правда! — буркнул Яуднгейр. — Нёккви до сих пор влюблён в свою жену без памяти. Негодяйка этакая! Ограбила она меня. А какой был моряк! Лучшего я не встречал. Даже среди Людей льда. А уж их-то корабли водят самые лучшие капитаны мира, — гном вздохнул. — В тот вечер, когда он сошёл на берег, и его увидела Ласточка, море лишилось отменного моряка, а Рудные горы — своего сына. Эти двое сразу понравились друг другу. Никто и оглянуться не успел, как Ласточка уже надела ему на голову венок из каких-то цветов, а минут через пять они пропали в зарослях.

— А что было дальше? — не унимался Ислуин.

— Да вот и всё. Кончился наш капитан. В тот же вечер женился и уже на судно больше не вернулся. На другой день я отправился его искать. Нашёл в деревне. Босой, весь в цветах, из одежды чёрная борода и набедренная повязка. Вид самый дурацкий. Вот и все. Завтра его увидите. У них уже теперь двое малышей — чудесные ребятишки. И собственная хижина. Старшего на будущий год обещал взять на "Чайку" юнгой.

— А чем этот моряк тут занимается, раз уж в море больше не ходит? — поинтересовался Ислуин.

— Что же мне оставалось? Сделал Нёккви своим торговым агентом. На гнома всегда можно положиться. На Остров любви приходится изрядная доля промысла зелёного жемчуга всего Архипелага. Да и кофе со своих плантаций здесь предпочитает продавать чуть ли не половина окрестных островов.

— Послушайте, кер Ислуин, — пробасил капитан. — Может, лучше и вы оставайтесь на борту? Если и вас поймает рука какой-нибудь красотка — ректор Хевин мне этого не простит.

Ислуин только досадливо фыркнул:

— Я здесь всё-таки собрался проводить исследования. А для этого мне надо объехать хотя бы с десяток островов, посмотреть обычаи, сравнить диалекты.

Капитан и Яуднгейр переглянулись, загадочно улыбаясь. Но промолчали. В то, что их пассажира попытаются заарканить, они не сомневались ни минуты. Высокий — метр девяносто. Красив даже для эльфа, хотя, благодаря горевшему внутри огню стихии Жизни, дети Леса всегда отличались пропорциональным телосложением. Здесь же ко всему прочему явно привычка к спорту: кошачья гибкость, сильные мускулы, приходя в движение, мягко и плавно перекатывались под гладкой кожей. Да вдобавок тонкие черты лица и редкие среди детей Леса зелёные глаза. Не портило внешность даже то, что свои необычные для эльфа тёмно-русые волосы из удобства на время путешествия Ислуин стриг коротко, да одевался не в тунику, а как весь остальной экипаж — в белые полотняные штаны и рубаху. Всё равно красавец.

* * *

Парус подняли лишь с рассветом. Со стороны входа в бухту остров напоминал подкову, у которой один кончик образовывала прямая, ровная как ножом срезанная скалистая гряда, а правый возвышался высоким пальцем горы. Впрочем, второй пик тоже врастал в море и соединялся с островом лишь узким перешейкоми. Между скалами оставалось пространство, почти сплошь перегороженное рифами, поэтому впереди шла шлюпка. Тянула за собой судно, которое иначе могло бы снести переменчивым ветром.

Едва "Чайка" бросила якорь во внутренней бухте, Ислуин с любопытством принялся внимательно осматриваться. Насколько из памяти не выветрился университетский курс геологии, остров вырос на потухшем вулкане. Одну сторону кратера размыло морем, и она рухнула, образовав проход в кольце. Потому-то вода в бухте разного цвета — у неглубокого побережья голубая, и в бездонном центре синяя до черноты. Но всё это случилось не одно столетие назад. Теперь скалы покрывала зелёная пена растительности, каждая щербинка, каждая расщелина в выветрившейся лаве высоких стен давали приют деревьям и ползучим, взбирающимся вверх лианам. Тёплый и влажный воздух был напоен тропическими ароматами.

Впрочем, стоило взглянуть на пляж, где возле деревянной пристани ждали жители острова, как мысли про геологию и про ботанику мгновенно вылетели из головы. Если не считать одного чернобородого гнома, все остальные на пирсе были люди непривычного для континента бронзового цвета кожи. Из одежды лишь набедренные повязки, да у женщин ещё широкая лента, прикрывающая грудь. Все радостно кричали, махали руками.

Стоило шлюпке пристать, а Яуднгейру выбраться на причал, к нему тут же подошли гном и крепкий, но уже совершенно седой старик.

— С прибытием. Мы ждали вас ещё неделю назад.

— Встречный шторм. Погода в этом году на Архипелаге просто сошла с ума. Никогда такого не было.

Чернобородый гном молча кивнул, старейшина же ответил:

— Как бы то ни было, я рад, что вы пришли. Сразу обратно?

— Сначала по Архипелагу, — Яуднгейр замотал головой. — Так что пока разгружаем только ваш груз. Забивать трюмы для континента буду на обратной дороге, недели через две-три.

— Хорошо. Но вижу, с тобой новый человек?

Яуднгейр вздохнул, потеребил бороду — у него это был признак задумчивости. И негромко обратился к своему пассажиру.

— Понимаете, кер Ислуин... Здесь есть один обычай...

Ислуин на это, не стесняясь, расхохотался:

— Да ладно вам. Не краснейте как девица на выданье, у которой отыскали срамные картинки. Я уже всё понял. Новый человек хоть раз должен разделить ложе с одной из девушек. На крайнем севере те же самые обычаи. А что вы хотите? — голос стал немного суховат, словно хозяин читал лекцию студентам. — Живут они достаточно изолированно, поэтому чтобы избежать вырождения, просто необходим приток свежей крови. А для этого надо пробовать каждого приезжего. И что я должен? Выбрать себе девушку? Они тут все одна лучше другой.

— Ишь, какой быстрый, — Яуднгейр буркнул немного обиженно. Гном хорошо знал довольно пуританские нравы Великого леса. Потому его уязвило, насколько спокойно эльф отнёсся к местным традициям. — Выбирают они сами. Или не выбирают, случается и такое.

Озвучивать вдогонку мысль: "Тебе с такой красивой рожей это не грозит", — Яуднгейр всё-таки не стал.

Девушки негромко загомонили в споре — кому достанется красавец... И неожиданно разом затихли. Из леса к причалу вышла ещё одна, лет двадцати. Невысокая, большеглазая, худощавая. В первый момент Ислуину показалась, что она седая, но тут же он понял — просто волосы у неё не как у остальных каштановые, чёрные или рыжие, а цвета чистой платины. Кто-то чуть слышно выдохнул:

— Сова.

Девушка подошла, несмотря на разницу в росте умудрилась заглянуть гостю глаза в глаза и спросила:

— Пойдёшь со мной?

— Веди.

Ислуин взял её за руку, и девушка повела его прочь от моря. Спиной ощущались взгляды: удивлённые, восхищённые и уважительные. Когда заросли скрыли пляж и людей на нём, Сова коротко прокомментировала:

— Я — ведунья острова.

И замолчала до самого конца, пока они не дошли до места.

Презрительно назвать здешние дома хижинами могли только гномы, не знающие себе равных в постройках из камня и дерева. На взгляд Ислуина сделанный из связок просмолённого чем-то тростника, и крытый такими же связками большой дом выглядел уютно. В таком не будет жарко и душно в летние месяцы и сыро в сезон зимних дождей. Сова провела гостя через переднюю комнату — там висели связки трав, тлел очаг, и стояло множество горшков. Они зашли во вторую, где была постель: укрытая наброшенным полотном большая охапка сена. Девушка посмотрела на гостя, загадочно улыбнулась:

— Что же ты ждёшь, воин?

От такого обращения Ислуин вздрогнул. Что? Как? Додумать он не успел, поскольку единым ловким порывом Сова сбросила набедренную повязку и ткань на груди. Сделала шаг, стянула с эльфа рубаху, прижалась. Ислуин чуть отстранился, положил ладони на её упругие, ещё девичьи груди и задрожал, словно от озноба. Жар её тела грел и разжигал огонь в лёгких, на миг Ислуину показалось, что весь воздух исчез с острова. Но губы Совы, приникнувшие к его губам, вернули способность дышать. И он растворился в пламени страсти, которая накрыла обоих.

Вечером оба лежали утомлённые на ложе. Не было ни сил, ни желания даже одеться. Ислуин осторожно погладил спину лежавшей у него на плече Совы. Девушка на его ласку издала довольный звук, потом перекатилась и села рядом.

— Не расстраивайся в своей неосторожности, воин. Ты не мог устоять.

— Почему ты меня так называешь? Я всего лишь преподаватель, далёкий от сражений. Я обучаю языкам и обычаям других народов.

Сова мелодично рассмеялась, провела ладонью по щеке мужчины, затем чуть коснулась волос.

— Меня привели к тебе духи-хранители нашего острова. Они же и зажгли в нас страсть. Но ты устоял, не растворился до конца. Это была проверка. Для чего её нам послали, я не знаю. Но ты — воин.

Девушка провела пальцем по груди. Ислуин напрягся. На коже не было и следа — но Сова точно угадала место, куда он когда-то получил удар сабли.

— Вот здесь. Клинок.

Пальцы тем временем побежали дальше. Бок, плечо, грудь...

— Удар копья. Тут от стрелы. А здесь ожог боевым заклятьем. Ты воин. И учитель... Но учитель для тебя лишь маска, пусть временами неотличимая от лица. Не переживай, я буду молчать. А сейчас иди ко мне. У нас мало времени, вы завтра уплываете.

Ислуин не вставая привлёк девушку к себе.

— Я ещё вернусь. Через две — три недели на обратной дороге.

— Ты вернёшься. Но мне почему-то кажется, что в следующий раз мы не сможем встретиться.

* * *

Ровно через три недели "Чайка" точно также стояла перед темнеющей в ночи громадой острова. Ждала рассвета. Капитан, заметив, как пассажир пристально вглядывается в берег, спросил:

— Ждёте встречи с Совой?

Ислуин вздрогнул: не мог же капитан прочитать его мысли? Стоило им отплыть с острова, как образ светловолосой девушки стоял перед ним неотступно. Мелькал в глади моря, её черты проглядывали в каждой встречной островитянке. Капитан улыбнулся:

— Я видел, как вы позавчера приводили в порядок свои заметки. Задумались и начали рисовать на полях портрет Совы. Вы неплохой художник, кер Ислуин. И вы правы. Сова — удивительная девушка. И очень сильная ведунья. Помнится, ещё девчонкой была, лет пять назад...

Он вдруг умолк и посмотрел в направлении борта. Остальные обернулись туда же и увидели смуглую руку, мокрую и мускулистую. Потом за борт уцепилась и другая, такая же смуглая рука. Показалась встрёпанная, кудрявая шевелюра — и, наконец, лицо с беспокойными чёрными глазами.

— Сарнэ-Туром! — прошептал Ислуин. — Это ещё кто?

А над бортом уже поднялись широкие плечи и могучая грудь, смуглый обнажённый гигант легко и бесшумно спрыгнул на палубу. Капитан поспешил навстречу с протянутой для приветствия рукой.

— Сантош!

— Что случилось? — обеспокоился Яуднгейр. — Даже лучший пловец острова не станет рисковать ночью, если не...

— Много дней и ночей я ждал вас. Я видел, как вы подошли к проходу, а потом опять ушли в темноту. Я понял, что вы ждёте утра, и поплыл к вам. У нас большое горе. Сразу как вы ушли, в бухту вошла незнакомая шхуна. Теперь её вывели на отмель и там чинят. Едва пристали к берегу, схватили одну из женщин, мужа убили, а саму насиловали, пока она не перестала кричать и не умерла.

Вестник ненадолго умолк.

— Пираты, — ругнулся штурман. — Года три назад вычистили на Архипелаге эту гниль, и опять поползла.

— Мой народ бежал в горы. Среди нас мало воинов. Нёккви и его старший сын ушли достойно своих предков, прихватив с собой по врагу. Сова тоже погибла, защищая наше бегство от чародея со шхуны.

Ислуин на это тихонько прошептал:

— И Сова?

А Яуднгейр вздрогнул. Ему показалось, что лицо гостя на мгновенье стало жестокой, страшной маской. Обещанием сурово отомстить... Но миг спустя всё исчезло, и гном поспешил убедить себя, что ему почудилось. Ислуин лишь учёный, пусть наверняка и умеет обращаться с оружием — для любого преподавателя Академии Киарната, даже для философа или языковеда, это обязательное условие.

— Долго в горах мы не высидим, нет еды. А вниз спускаться люди боятся... И всё равно идём и ловим хоть что-то каждую ночь, чтобы накормить хотя бы детей. Пираты охотятся на нас, как на зверей. И каждую ночь слышны вопли: кого-то из пленников пытают до смерти.