Душеприказчик

Душеприказчик

ЧАСТЬ 1: Кошмар, подстерегающий за поворотом

Наверное, так заведено, что любая история начинается с дороги — как видно, и моя не станет исключением. Если уж быть до конца честным, я не очень-то любил покидать родной дом и лишь пару раз пересекал границы нашего небольшого королевства. Да и стоило ли оставлять за плечами знакомые места, если за пределами, одинокого путника не ждало ничего хорошего. Это только в глупых и никому ненужных сказках, храбрый дуралей способен противостоять толпе здоровенных воинов и ненасытных зубастых тварей. В жизни такого не бывает. И думаю не надо никому рассказывать, как бесславно заканчивают свой путь тщеславные смельчаки желающие покорить необъятные просторы одиноких земель, и сохранить свои имена в великих книгах королевских хроник. Увы, таких счастливцев немного. Остальным же было уготовано лишь покрытые забвением надгробные плиты, — и это в лучшем случае. Гораздо чаще их кости гнили среди тенистых лощин и заброшенных деревень.

Нет уж, лучше я буду писать о подобных глупцах, чем окажусь на их месте.

... на листок пергамента упала огромная капля и размазала ровные чернильные строки. Выругавшись, я на время отложил перо и посмотрел через зияющую в повозке дыру на затянутое иссиня-черными тучами небо. Впору послать все в преисподнюю! Только чтобы это изменит?!

Мне необходимо было добраться до Россвела, где располагался крупнейший университет нашего королевства, и ради этого, я готов был терпеть любые превратности судьбы, смело перенося свалившиеся на меня неприятности.

Правда, вскоре, с первыми каплями промозглого осеннего дождя, моя решимость быстро улетучилась.

Шмыгнув носом, я недовольно выглянул из повозки. Ледяные капли колотили без устали, словно пытаясь порвать и без того хлипкий навес. Ветер, завывая и клоня к земле тонкие осины, заставил меня еще раз поежиться и сильнее закутаться в плед.

— А ну, треклятые! Пошевеливайтесь! — услышал я натужный голос возницы.

Лошади не отреагировали на удар звонкой плети, и нервно заржав, попятились назад. И вновь раздались крики рассерженного донельзя извозчика. Подхватив витающее вокруг напряжение, ветер угрюмо завыл и что есть мочи ударил повозку.

— А, треклятая погода! — снова прорычал снаружи возница. — Похоже не видать нам Россвела как своих ушей, господин штудент... И чего я только связался с вашим братом.

— Набавлю еще пару золотых за ненастье, уважаемый Филджи, — понимая, что попал довольно в скверную ситуацию, я все же попытался расположить к себе ворчуна.

— Деньги, деньги! Что такое деньги, когда тут такое...

Я молча согласился.

Холщовая крыша повозки запела от сильного порыва ветра, и я почувствовал, как от холода застучали зубы.

— Да давайте же! А ну, пошли! — возница со всего маха ударил лошадей и те, дернувшись и протащив повозку еще несколько метров, встали как вкопанные.

Стальное небо, нависнув над нами, казалось еще чуть-чуть и упадет прямо на мою больную голову. Дождь хлестал по лицу, смеясь над нашими бесполезными попытками вырваться из плена ненастной стихии. Не видя не зги, я впился взглядом в призрачную пелену леса.

В какой-то миг мне почудилось, будто что-то промелькнуло среди деревьев.

Я быстро запахнул занавес повозки. Порой, не доверяя своим глазам, я представлял себе такие страхи, по сравнению с которыми показавшаяся у дороги тень, была полной ерундой. Поэтому я легко отогнал от себя ненавистные мысли и вновь склонился над бумагой.

С волос упало несколько капель, вновь окропив белый лист.

Скомкав его, я будто исполняя чей-то приговор и желая отомстить мокрой бумаге и плохим чернилам, с ненавистью швырнул его наружу.

Наверное, я так никогда и не допишу свою дорожную историю об умирающем старике, который безуспешно пытается добраться до своей семьи.

Перо, небрежно царапнув бумагу, изобразило несколько неровных росчерков. Прищурившись, я сделал свет лампы сильнее. На чистом листе красовался профиль старого, измученного жизнью старика: густые брови, скрывающие сузившиеся глаза, широкие скулы, несколько глубоких шрамов на щеках.

Я удовлетворено зевнул, слегка улыбнувшись самому себе. Мне показалось, что нарисованное лицо было похоже на испещренную горами и реками карту, словно любое место, где побывал этот горе-путешественник, отбирало часть его облика, оставляя на том месте свой неповторимый след.

Сердце заколотилось в тревожном предвкушении, будто рисунок вот-вот заговорит со мной, рассказав не одну удивительную историю своих бесконечных скитаний.

Я продолжил рисовать. Чернильная нить, будто не касаясь бумаги, приоткрыла образ старого путника, показав моему взору худое одетое в лохмотья тело и длинные костлявые кисти. Затаив дыхание, я следил за пером, желая поскорее увидеть образ своего главного персонажа. Рука будто ведомая невидимым художником, с невероятной легкостью отражала на бумаге старца в самых мельчайших подробностях.

Дождь продолжал хлестать по навесу, когда перо, последний раз побывав в чернильнице, поставило на лице путника 'жирную точку'. Портрет был закончен, а на меня накатила неимоверная усталость. Я зевнул и почувствовал, как сон сковал меня, и тело обессилено повалилось на мягкий настил.

Проснулся я внезапно, будто и не спал. Тело колотила холодная дрожь и я только сейчас понял, что за время сна продрог до костей . Совершенно случайно мне бросился в глаза растекшийся чернильный рисунок, от которого осталось лишь высохшее, вытянутое пятно. Другая часть красовалась на моей руке и лице.

С досадой я скомкал испорченный портрет. Наверное, мне никогда не написать эту треклятую историю, не испытав настоящей тоски и одиночества ...

-Эй, господин штудент, — раздался снаружи напуганный голос возницы.

Сладко потянувшись, я с неохотой выглянул из-под промокшей насквозь завесы.

На улице была уже ночь. Дождь прекратился, и в воздухе ощущалась приятная свежесть. Я стал с интересом изучать окружающую местность, пытаясь понять, где мы оказались: по обеим сторонам дороги возвышались низкие кряжистые деревья, охранявшие дремучие чащобы леса, а чуть впереди виднелся слегка покосившийся дорожный указатель. Я взглянул на небо — меня окатило легкое дуновение ветра. Я заметно вздрогнул — яркая россыпь звезд, словно холодные и бессердечные правители, равнодушно взирали на нас с недосягаемой высоты.

— Дальше не стоит ехать ночью, — наставительно пробурчал возница.

— И в чем же причина? — искренне удивился я.

— Молчаливый погост, дурное место. Ночью как хошь, а ни за что не поеду, — отрывисто проговорил извозчик и тут же затих.

Я внимательно вгляделся в темноту, пытаясь различить среди дорожного сумрака покосившиеся кресты и склепы.

— Дурное место говорю вам, господин штудент. Я не в жизнь не поеду, -произнес возница слегка побледнев.

— А в объезд? — осторожно предложил я.

— Некуда здесь объезжать. Везде эти могилы. И болоты! Куда не плюнь. Богом клянусь, дурное место. Знал бы, что днем не успеем проскочить, ни в жизть не поехал бы!

Отчего-то мне стало не по себе. Слишком уж убедительно говорил извозчик, и с каждым сказанным им словом, где-то внутри росло непреодолимое желание забраться обратно в повозку и с головой накрыться теплыми одеялами.

В ночи раздалось тревожное уханье филина, и я ощутил, как екнуло сердце, и по спине пробежал тревожный холодок.

Костер тихо потрескивал свежими еловыми ветками, а мне все никак не удавалось хорошенько согреться. Наверное, так и заведено, что одни могут годами скитаться по лесам и чащобам в поисках приключений, а другим — суждено читать об их подвигах и мирно попивать чай, сидя у теплого домашнего камина.

Видимо поэтому, столкнувшись с крохотными дорожными неприятностями, я навсегда уверовал, что никогда мне не стать храбрым и отважным странником, смело смотрящим в глаза любой повстречавшейся на пути опасности.

-Сейчас будет теплее, — бодро произнес возница, подбросив в костер еще пару веток.

— Странные места. Тихие, и какие-то без... — Я попытался подобрать подходящее слово, но Филджи сам договорил за меня.

— Мертвые... По-другому и не назовешь. Даже и не старайтесь, господин штудиоз.

Мне ничего не оставалось, как ответить согласием.

Погревшись у костра, Филджи сел на подстилку и разведя руками, тихо произнес:

— Еще мой дед не советовал захаживать в здешние места. Не сунь сюда носа — не принесешь в свой дом беды.

— А почему его назвали: 'Молчаливый погост'? — сгорая от любопытства, поинтересовался я.

Возница задумчиво хмыкнул:

— А ты попробуй на нем хоть слово произнеси. Еще ни кому не удавалось. Язык сам не поворачивается, будто все слова позабыл. Даже днем едешь, а сердце замирает и на душе такой страх, что потом всегда помнить будешь.

В моем воображении живо возникли образы старых покосившихся от времени могил и надгробных плит, на которых вместо душераздирающих надписей были раскиданы человеческие кости.

-А кого на нем хоронили? — сам не знаю почему, поинтересовался я.

Филджи пожав плечами, добавил:

— Да кто его знает. Видать разный был народ. Иначе, почему место такое? Я вот, что думаю... Может там люд дурной лежит, оттого все и идет.

Сзади послышался едва различимый шорох, заставивший нас вздрогнуть и обернуться. Я инстинктивно придвинулся к костру и сжал в руке случайно подвернувшуюся палку.

Мы замерли не в силах произнести ни слова. Страх сковал нас, заставив настороженно вслушаться в тишину. И в тот же миг на свет показалась ушастая маленькая зверюшка: толстенькая и пушистая, она на мгновение остановилась, с интересом взирая на исчезающие в темноте искры. Ее черные, словно смоль, глазки стали внимательно осматривать все, что творилось вокруг.

— Что за чудо? — прошептал Филджи.

Я в ответ лишь пожал плечами.

Зверюшка была очень симпатичной, но абсолютно мне неизвестной: ни в одной книге, которые я так тщательно изучал в городской библиотеке, мне не встречалось ничего подобного.

— Тихо, не спугни, — прошептал я в ответ, осторожно вытянув руку.

Существо резко отпрыгнуло в сторону и, остановившись, снова внимательно посмотрело на нас.

— Странная зверюга. Ненашенская! — Кажется, возница был удивлен не меньше моего.

— Нааашааа, — тихо пропищало существо.

Мои глаза полезли на лоб.

-Ты слышал? — беззвучно, одними губами произнес я.

Возница, заворожено взирая на зверюшку, утвердительно кивнул головой; та в свою очередь совсем не замечала нашего удивления.

— Она что, говорит?

Зверушка отпрыгнула, оказавшись в тени, и ловко взгромоздилась на плече внезапно возникшего перед нами незнакомца. Я только рот успел открыть, как незаметно и тихо подобрался к нам этот человек.

Он был похож на забытого богом попрошайку: старые потрепанные башмаки, вымазанная в грязи куртка и плащ, за плечом похожая на тряпицу изорванная в клочья котомка. Лицо незнакомца также не внушало особого доверия — обветренное, иссохшее как кора дерева, и испещренное глубокими шрамами.

— Вам здесь нет места. Уходите! И я вас не трону, — размеренно произнес он.

— Троооооннуу, — повторил за своим хозяином зверек.

Не смея произнести ни слова, в поисках поддержки, я посмотрел на Филджи.

-Вот что, господин хороший. Мы вас не приглашали и вы нас не задевайте, — мой защитник демонстративно поводил в воздухе хлыстом. — Забирайте свою говорящую зверюгу, и убирайтесь восвояси. И не вам устанавливать здесь правила...

Однако пламенная тирада возницы, не оказала на незнакомца должного эффекта.

— Я сказал...Уходите!

Возница лишь рассмеялся в ответ. Я тоже попытался улыбнуться, только почему-то мне было совсем не до смеха.

— Ите, — вновь поддержал разговор забавный зверек.

Вскочив, Филджи хлопнул кнутом и, сделал решительный шаг вперед. Не знаю, почему уж он был так уверен, что незнакомец оставит нас в покое. Наверное, именно так себя и надо вести с чужаками на дороге — смело и решительно.

— Идите прочь! Слышите?! Прочь!

Но и в этот раз его слова растворились в ночи — незнакомец даже не пошевелился, а лишь зло сплюнул нам под ноги.

Внезапно поднялся ветер, причем такой сильный, что я едва удержался на ногах.

На лице незнакомца скользнуло едва заметное волнение. Он повернул голову, и только слепой не заметил бы огненную цифру три, которая ярким клеймом красовалась на его щеке.

Я переглянулся с Филджи. Этого взгляда было достаточно, чтобы понять — возница тоже увидел это. Его лицо побелело, и даже в призрачном полумраке ночи, можно было различить как на лбу выступила испарина.

— Убирайтесь! — уже сквозь зубы проскрипел незнакомец.

Сделав стремительный шаг вперед, он ударил тяжелым ботинком по костру, и целый сонм искр разлетелся по округе, исчезнув в холодном мраке ночи.

Мы летели словно угорелые. Возница дрожащим голосом подгонял лошадей, видимо, совершенно не боясь загнать их до смерти.

Сердце бешено колотилось в груди, мысли путались в голове, и я понятия не имел, что на самом деле произошло. Холодный дождь бил в лицо, но тело даже не ощущало осеннего морозца.

-Куда мы? Куда?! — пытаясь перекричать ветер, гаркнул я во все горло.

— Не спрашивайте меня, господин штудиоз! Не спрашивайте! Святая Мария и подруги ее небесные... — донеслось мне в ответ.

Последнюю фразу он произнес уже чуть тише, но и тогда я смог разобрать слова оберегающей молитвы.

Мимо меня калейдоскопом проносились поля и овраги, крохотный деревянный мост и нескончаемый покошенный забор кладбища — а голос возницы, выкрикивающий предостерегающие заговоры разлетался по окраине все громче и громче.

Я почувствовал, как отчаянье и ужас поглощают меня. Видимо, мне так и не суждено добраться до славного города Россвела.

* * *

— Треклятая ось! — возница зло ударил по колесу и совершенно некстати чертыхнувшись, отошел в сторону.

Меня колотил озноб, но я все же нашел в себе силы посмотреть на перевернутую повозку.

— Что! Что же нам теперь делать?

Возница наградил меня острым как бритва взглядом. Я осторожно подобрал с земли свои дорожные сумки и виновато опустил голову.

— Ладно, — сжалился Филджи. — Давайте собирать вещи, господин штудиоз. Нечего нам делать в этой дыре, если хотим остаться целы...

В ответ я бодро закивал, соглашаясь с тем, что оставаться на ночлег в этом богом забытом месте — полное безумие.

Отвязав коней, мы быстро, — а оттого и достаточно плохо, как это бывает в спешке, — сгрузили на них вещи и направились вдоль холма.

Трудно сказать какая неведомая сила вела вперед моего возницу не хуже запряженных лошадей, — но шли мы очень скоро.

Вскоре зарядил дождь. Я заметно сбавил шаг, постоянно спотыкаясь о коряги и заслоняясь от хлестких холодных капель. Возница, то озирался, то косился на тянущиеся по правой стороне могилы.

Признаюсь честно, я и помыслить не мог, что бывают столь огромные, или даже лучше сказать — бесконечные кладбища. Казалось, здесь похоронили целый город со всем близлежащими деревушками, да и этого, наверное, было маловато.