Гоетия

Место преступления выглядело еще хуже, чем его описал по телефону участковый. От вида кишок, развешанных по торчавшей из стен арматуре, подташнивало. На полу вокруг выпотрошенного тела растеклась огромная лужа крови. Бетон окрасился в уродливый темно-бардовый цвет, из-под которого выглядывали сделанные несмываемой краской надписи.

Монотонно щелкал фотоаппарат, сверкая яркой вспышкой. Туда-сюда сновали люди в милицейской форме, о чем-то перешептывались, старательно избегая леденящего душу зрелища. Владимир Крылович сосредоточенно зарисовывал в блокнот место преступления. Хмурил брови, внимательно всматриваясь в кровавые разводы, боясь пропустить что-то важное. Его совсем недавно перевели в следственный комитет, и, как назло, первое дело на новой должности оказалось будто сошедшим с экрана фильмом ужасов. За две недели три жестоких убийства на территории Уручья, одного из самых тихих и безопасных микрорайонов Минска. Связь между двумя предыдущими жертвами обнаружить не удалось, даже способы убийства были разными. Первого, безымянного бомжа, просто забили до смерти в чистом поле недалеко от аэроклуба в поселке Боровая. Обугленные останки второго, младенца, обнаружили на пустыре за автодромом. Личность третей жертвы, найденной в полуразвалившемся заброшенном доме на углу деревни Копище, сейчас могли установить лишь после медэкспертизы, да и то, если сильно повезет, ведь от нее практически ничего не осталось.

Единственным, что связывало зверские преступления, были таинственные знаки вокруг мертвых тел. И если обстоятельства двух предыдущих убийств вызывали определенные сомнения в их преднамеренности, то третье развеивало их почти полностью — преступления носили ритуальный характер. Следовательно, здесь действовала секта, фанатики, уверенные в своей правоте и оттого еще более опасные. Особенно паршивым было то, что Владимир и сам жил в этом районе, а значит, его близкие могли стать потенциальными жертвами.

— Проверяли религиозные организации? — спросил Владимир у помогавшего ему оперативника.

— Да вроде ничего подозрительного: несколько православных церквей, одна католическая, какой-то "Протестанский центр Библейского чтения" и шизики, считающие себя экстрасенсами.

— Экстрасенсы? — переспросил следователь.

— У них что-то типа клуба по интересам. Называется... сейчас скажу, а вот: "Клуб любителей эзотерики и парапсихологии".

— По мне, звучит достаточно подозрительно. Надо бы проверить.

— Я уже проверял — пара студентов-очкариков и бомжеватого вида заика. Мечтатели. Кишка у них тонка для такого.

— Может и да, а может... Дай адрес, я сам проверю, — Владимир пробежался глазами по бумаге и тут же нахмурился.

— Что такое?

— Это мои соседи. Странно. Всю жизнь прожил в этом доме и никогда о них ничего не слышал. Ладно, вот и будет повод познакомиться.

Через час Владимир уже шел вдоль многоэтажки по улице Гинтовта. Клуб, если это можно было назвать клубом, находился в темной подвальной комнатухе с облупленными стенами и узкими щелками окон под самым потолком. Внутри сидело трое мужчин, которые словно под воздействием гипноза неотрывно смотрели в мониторы компьютеров, периодически нервно постукивая пальцами по клавиатуре.

"Ну, точно ботаники-очкарики, адепты Интернета", — Владимир громко закашлялся, чтобы привлечь их внимание. Ребята одновременно вздрогнули и обернулись. Следователь удивленно вскинул брови. Он хорошо знал этих парней: справа Гошка Плотников, живет на пятом этаже, учится на программиста в БГУИРе, мать жалуется, что постоянно прогуливает; слева Сережка Цыбуль, он из пятого подъезда, психолог-аспирант, весь в науке, как говорят про него соседи; посередине Павел... — как же его? — Ледомиров. Занимательная личность. После возвращения из армии — он в Афганистане, кажется, воевал, его там сильно контузило — серьезно вдарился в религию. Голову брил, бусами весь обвешался, "харе кришна" пел, потом вроде завязал и к матери вернулся. Она тут совсем рядом живет, в деревне Копище, той самой, где последнюю жертву нашли.

— Здравствуйте, Владимир Дмитриевич, — первым заговорил Гошка-студент, который лучше других был знаком со следователем. — Чем... чем обязаны?

Все трое старательно избегали взгляда Владимира и немало смущались. Это наводило на подозрения.

— Да вот хотел узнать, чем вы тут занимаетесь, — нарочито небрежно начал он и только потом перешел к делу.

— У нас в районе за последние две недели произошло три убийства. Судя по всему, религиозного характера.

— Вы что же, нас подозреваете? — охнул Сергей-аспирант. — Мы ничем таким не занимаемся.

— Мы м-миролюбивые, — подтвердил Павел.

— Заметно, — скептично хмыкнул Владимир, разглядывая плакат с пестрым кругом, в который был вписан не менее пестрый квадрат. Рядом висело изображение какого-то старца. — Что это?

— Где? — переспросил Гоша. Следователь ткнул пальцем в плакат с кругом.

— Мандала из тибетского монастыря, — пожал плечами Сережка.

— А это?

— Ууу, — протянул аспирант. Товарищи предупреждающе уставились на него. — Рерих это, Николай Константинович. Великий художник прошлого века. Что все темные-то такие?

Гоша с Павлом потупились. Видно, тоже не сразу признали "великого художника".

— Ладно, — преодолевая неловкость, продолжил разговор Владимир. — Коль вы такие большие специалисты в мандалах и Рерихах, то расскажите, что означают эти художества.

Он протяну им стопку снимков с места происшествия.

— Это не мандалы, — быстро заключил Сережка. — Какой-то средневековый мистицизм. Я в этом плохо разбираюсь. Вы лучше у нашего главного спросите.

От Владимира не ускользнуло, как Гоша пихнул в бок сказавшего лишнее товарища.

— Что за главный?

— Сергей Эд-дуардович так ш-шутит, — пришел ему на выручку бывший военный.

— Дошутился уже. Выкладывайте, что за главный и где живет, иначе отведу в участок, и там с вами никто нянчиться не станет.

— Вам это не понравится, — обреченно сказал Гоша. Владимир достал блокнот и карандаш и приготовился записать имя и адрес. — Вероника Дмитриевна это.

От сильного нажатия дюбка карандаша сломалась, а на листах блокнота осталась сквозная дырка.

— Ника? Если это шутка, то крайне неудачная, — сверкнул глазами следователь.

Эзотерики испуганно переглянулись и пожали плечами, мол, сам просил. Владимир махнул на них рукой и помчался домой, кипя от злости. Как только за ним захлопнулась дверь, Гоша кинулся к клавиатуре и начал что-то судорожно строчить в открытом окне аськи.

По тому, с каким грохотом брат открывал дверь, Ника поняла, что на этот раз скандала не избежать.

— Как работа? — натянуто улыбаясь, поинтересовалась она, нарочито медленно выезжая из комнаты на инвалидном кресле.

— Плохо, — огрызнулся Владимир с порога. — Какого черта ты делаешь с этими шизиками?

— С какими шизиками? — непонимающе глядя на него кристально-голубыми глазами, переспросила она.

— Которые сидят в подвале нашего дома. И не притворяйся невинной овечкой. Бесит.

— Да ничего особенного. Просто переписываемся по Интернету. Они иногда книги приносят.

— Ага, книги приносят. Объясни мне только одно, как ты умудрилась стать их главной, если ты даже из квартиры не выходишь.

— Я же говорю, по Интернету. С нами связался один человек, наставник, помог все организовать. Подсказал, в какой области следует работать. Ну... и так получилось, что назначил меня главной.

— Что за наставник?

— Просто наставник. Мы с ним только переписывались. Не уверена даже, что он в нашей стране живет.

— Ника! Мало того, что мать кучу денег на этих шарлатанов-целителей потратила, так теперь еще и ты с какими-то сектантами связалась!

— Причем здесь сектанты? Мы ничем таким не занимаемся. Просто разные практики медитационные изучаем, карму чистим, гороскопы составляем. Ребята вон иногда на места, где были зафиксированы аномальные явления, выезжают. Это все.

— Тогда скажи, почему именно в нашем районе за последние две недели произошли три ритуальных убийства?

— Откуда я знаю? Спроси лучше у этих школьников-псевдосатанистов.

— Каких еще школьников?

Ника театрально закатила глаза.

— Володь, кто из нас из квартиры не выходит, а? Совсем со своей работой ничего вокруг не замечаешь. Группа старшеклассников в соседней школе, ходят в черных рясах с перевернутыми крестами на спине. Хулиганят, громкую музыку слушают. Говорят, они еще и наркотиками балуются. Не знаю точно. Видела их пару раз из окна. Совсем от безделья с ума посходили.

— Кто бы говорил, — проворчал Владимир. — Сама нигде не учишься и не работаешь.

— Я работаю и учусь удаленно. В Интернете.

— Это несерьезно! По-настоящему можно учиться, только когда преподавателям в глаза смотришь.

— А они смотрят на меня и жалеют. Ненавижу.

— Ладно, — поспешил сменить тему Владимир. Когда разговор касался ее болезни, Ника становилась абсолютно невыносимой, да и его самого в такие моменты начинало глодать чувство вины. Владимир до сих пор не простил себе, что пятнадцать лет назад бросил младшую сестру одну на улице, чтобы поиграть с друзьями в футбол, и ее сбила машина. После аварии ее ноги полностью парализовало.

— Что за школьники? Где мне их найти?

— Без понятия. Я их только из окна видела. Хотя... подожди, — Ника направилась к компьютеру и набрала в окне аськи пару строк. Через полминуты экран засветился — пришло сообщение. Ника самодовольно ухмыльнулась. — Сегодня в Валерьяново состоится подпольная блэк-металл вечеринка. Там ты, скорее всего, их и встретишь. Только оденься как-нибудь по-другому. А то они за километр мента чуют.

— Я не мент.

— Ты понимаешь, о чем я.

Пока Владимир рылся в шкафу в поисках подходящей одежды, Ника успела залезть в карман его пиджака и достать снимки.

— Ого! — удивленно воскликнула она. Брат оторвался от застегивания жуткой клетчатой рубахи и перевел взгляд на сестру.

— Ты знаешь, что за воровство вещдоков тебя могу посадить в тюрьму? — недовольно поинтересовался он.

— Ты же не станешь сажать собственную сестру. Тем более, я просто посмотреть хотела, — непринужденно ответила Ника. Владимир покачал головой. Всегда она так. Легкомысленна, как ребенок.

— Что-то слишком сложно для школьников, — продолжала она разглядывать снимки. — Шестиугольная печать Соломона? Странно, сатанисты обычно перевернутой пятиугольной звездой пользуются, гексаграммы — большая редкость. Да еще эти странные сигилы вокруг...

— Ну что, я похож на крутого ковбоя? — оборвал ее бормотание Владимир. Кроме несуразной рубашки на нем теперь были протертые на коленях джинсы, низкие бесформенные сапоги и совершенно нелепого вида длиннополая шляпа.

— Скорее на бомжа, — поморщилась Ника.

— Да ну тебя, — обиделся брат. — Когда эта вечеринка начинается?

— Иди уже, а то все пропустишь.

Ника поспешила выпроводить его за дверь, а сама прильнула к компьютеру.

&nnsp;

Нужный коттедж найти оказалось совсем не трудно. Хоть он и стоял от остальных домов на приличном расстоянии, басы гремели так, что крыши ходили ходуном, грозя вот-вот обвалиться. В какой-то момент Владимир пожалел, что не заткнул уши ватой — барабанные перепонки просто разрывались. Но потом как-то обвыкся, сделал лицо попроще, сунул заграждавшему дверь верзиле зеленую купюру и тот без лишних вопросов пустил его внутрь.

Вечеринка была в самом разгаре. На небольшом возвышении стояли колонки с усилителем. Косматые мужики рвали гитарные струны и голосили что-то невнятное охрипшими голосами. Те из зрителей, кто находился поближе к импровизированной сцене, пытались подпевать. Рассевшись на кожаных диванчиках, курили травку. От ее паров воздух делался настолько густым, что, казалось, еще чуть-чуть и до него можно будет дотронуться рукой. В темных углах обнимались парочки, беззастенчиво лапали друг друга, засовывая похожие на извивающихся питонов руки под одежду. Туда-сюда сновали полуголые девицы, разнося на серебряных подносах коктейли в бокалах с подсветкой.

Владимир изо всех сил старался не отвлекаться на творившийся вокруг разврат, но делать это становилось все сложнее. На сцене тучный бородатый солист в рогатом шлеме подхватил одну из официанток, которые по совместительству исполняли работу танцовщиц и тоже участвовали в представлении, и начал имитировать с нейсовокупление под взрывающий голову гром барабанов. Публика улюлюкала, старательно пытаясь перекричать бездарную музыку. Владимир нашел взглядом самых голосистых зрителей — это была компания парней школьного возраста, взъерошенных, одинаково бледных, с лихорадочно блестевшими глазами — видно, уже успели обкуриться на диванчиках. Мальчишки самозабвенно орали что-то неразборчивое, как будто даже на латыни. Следователь уже сделал пару шагов в их сторону, когда в зал ввалился охранник и возопил:

— Шухер! Менты!

Кто мог, повскакивали с мест и кинулись к черному выходу на кухне. Одурманенные наркотиком школьники медленно "поплыли" к прихожей. Владимир замешкался, опасаясь засветиться перед местными операми, но все же последовал за подозреваемыми.

Их накрыли у самого входа — заломали руки за спину, а тем, кто пытался оказывать сопротивление, отрядили несколько ударов дубинкой. Один из подростков шарахнулся в сторону, толкнув притаившегося за их спинами Владимира. Следователь почувствовал, как его затылок соприкоснулся со стеной и перед глазами все поплыло...

— Выйти или не выйти? — вслух рассуждала Ника, изучая распечатанную из Интернета карту района с прочерченной на ней шестиугольной звездой.

Звонок в дверь придал ей решительности. На пороге стояло трое членов клуба эзотериков.

— Паша, "корчь" на ходу? — деловито спросила Ника.

— Ну д-да, — не понял, чего от него хотят, бывший военный.

— Поедем на локацию.

— Хорошо, давай карту, — потянулся к зажатым в ее руках распечаткам Гоша. — А зачем было нас к себе вызывать? Могла бы все по Интернету отправить.

— Я поеду с вами.

— А как же твоя антропофобия? — удивился Сережка.

— К черту ее, тем более, сейчас ночь. Там никого не будет. Поехали, я хочу посмотреть на это своими глазами.

Павел взял Нику на руки и понес к своим белым жигулям, которые досталась ему от отца-покойника. Сережка с Гошей сложили инвалидное кресло, и направились следом.

— Думаю, убийств было больше, — объясняла Ника, когда машина уже выворачивала со двора. — Смотрите, как расположены места преступлений — это равносторонний треугольник. Если они идут по гексаграмме, то убийств должно было быть больше. По меньшей мере, еще два.

— Но почему милиция не нашла тел? — поинтересовался Сережка.

— Возможно, это были не убийства людей, поэтому на них не обратили внимания. Но там обязательно должны остаться следы ритуала. Все, Паш, приехали.

Они вышли возле лесного массива напротив бизнес-центра "21 век". Павлу вновь пришлось нести Нику на руках. Впереди шел Гоша с большим промышленным фонарем, раздобытым им на какой-то свалке металлолома, который светил гораздо ярче магазинных собратьев.