Червень в этом году выдался на редкость жарким и засушливым. Солнце нещадно палило землю, вызывая желание залезть в воду и не вылезать оттуда до самого вечера, когда жара сменялась упоительной прохладой. Удивительное дело — зима у подножия Гномьего кряжа оказалась столь суровой, что надежда на нормальную весну и теплое лето были настолько призрачными, что я почти пожалела, что переселилась так далеко на север. Но со второй декады березня положение поменялось — стремительно зацвели луга, деревья за какую-то неделю обзавелись молодыми листочками, а я передумала в очередной раз сменять место жительства, сославшись на банальную лень.

И вот теперь я совершенно не жалела о своем решении. Лето оказалось жарким и, хоть поначалу и лили дожди, к началу червеня погода таки вспомнила, что до осени еще как минимум два месяца, и решила наверстывать упущенное. Вот уж когда мы с Вильей порадовались, что переселились на север, да еще и поближе к Белозерью — в Стольный Град пришла обжигающая духота, а за ней лесные пожары. Сколько не предупреждай народ — все равно будут разжигать костры в лесах, иссушенных солнцем и истекающих смолой, вот сейчас и полыхают один за другим леса — ведуны едва тушить успевают...

С наступлением весны нежить в Сером Урочище маленько угомонилась, а с наступлением жары — пропала совсем, уйдя вглубь низины и не появляясь даже на ее окраинах. Не жизнь, а сказка. У меня сейчас наступила пора отдыха — время собирать травы еще не пришло, нежить носа не высовывала, так что все мои обязанности пока состояли в наколдовывании легкого дождя над посевами и грядками.

Я сладко потянулась, выходя на порог избы в одной сорочке. Несмотря на ранний час, в воздухе уже чувствовалось влажная духота — значит, сегодня днем опять будет очень жарко. Село постепенно просыпалось, и по улице уже вовсю суетился занятой народ, метавшийся туда-сюда по своим делам. То и дело мимо нашей избы проносился очередной ученик знахаря, на бегу перебирающий листочки с записями или же сборы с травами. Леший, значит, опять начнут меня дергать на тему "Ведунья Еваника, а что с этим делать надо??!". За спиной раздался голос Метары — пожилой знахарки, к которой нас с Вилькой подселил Силантий.

— Еваника, ты завтракать будешь? Если да, то иди скорее, не то Вилья тебе ничего не оставит!

— Спасибо! Сейчас подойду. — Я улыбнулась и посмотрела на величественные горы, стеной вставшие на севере.

Прошло больше полугода с того дня, когда мы вернулись в Древицы вдвоем с Вилькой. Встретили нас тогда — мрак! Кто же знал, что вслед за нами из Серого Урочища выбегут недобитые виверны, горящие желанием поквитаться? Нас тогда спасли древицские лучники, остановившие нежить слаженным залпом, и давшие нам с Вилькой время опомниться и дать достойный отпор. Хотя, на этот раз проблем не возникло — виверн было не больше десятка, половину из них сразу же положили эльфийские лучники, не знавшие промаха, а остальное закончили мои заклинания и Вилькин меч...

— Еваника, где тебе леший носит??! — Раздалось за спиной, вслед за чем послышались быстрые шаги и на крыльце рядом со мной возникла Метара, многозначительно притоптывающая плетеным лаптем по добротным доскам. Я привычно втянула голову в плечи — Метара, несмотря на свой почтенный, далеко за шестьдесят, возраст, была весьма неунывающей, острой на язык и скорой на расправу знахаркой, которую я слегка побаивалась.

...Когда Силантий отвел нас к этой избе, мы с Вильей и не представляли, к кому нас подселили. Дверь открыла крепкая высокая женщина лет пятидесяти, в длинных каштановых волосах которой блестели седые пряди, одетая в просторное темно-синее платье до пола, подпоясанное плетеным ремешком, с которого свисала знахарская сумка. Удивительно ясные темно-карие глаза окинули нас с Вилькой с головы до ног, после чего ироничная улыбка расплылась по лицу немолодой знахарки.

— Силантий, кого же ты мне привел? Девиц на выданье? Зря, приданого-то у меня нет. — Волхв невозмутимо кивнул, здороваясь.

— Метара, это Еваника Соловьева, воспитанница Лексея Вестникова, и ее подруга, младшая княжна Росская Ревилиэль. Я говорил тебе о них.

— Да помню я, — отмахнулась та, продолжая разглядывать. — Значит, это ты — Лешкина ученица? — Я поперхнулась, услышав имя наставника, произнесенное с такой небрежностью, которая говорила о давнем знакомстве. А Метара, вдосталь насладившись ошарашенным выражением моего лица, хлестко припечатала:

— Точно, его ученица. Он точно также столбом становился, когда со мной разговаривал.

— Но... — я только открыла рот, чтобы возразить, но знахарка уже повернулась к Вильке.

— Так-так... Полуэльфийка, да? И княжна, к тому же... И чего тебе дома, в княжеском тереме не сиделось?

— Замуж не хотела! — буркнула покрасневшая под пристальным взглядом знахарки Вилька.

— Ну и глупо, — отрубила знахарка. — Я тоже по младости лет замуж не пошла, вот до сих пор одна и живу.

— И вы жалеете? — вскинулась Вилья, сверкая зелеными глазами.

— Ничуть, — пожала плечами знахарка и внезапно тепло и открыто улыбнулась. — Силантий, а мне эти девочки по душе.

Она повернулась к нам и сделала приглашающий жест, посторонившись и давая нам пройти.

— Добро пожаловать в мой дом. Пусть он станет вашим...

...Я улыбнулась воспоминаниям, и тотчас схлопотала легкий подзатыльник. Метара, глядя на меня сверху вниз, грозно сдвинула брови, намереваясь прогнать меня в горницу за стол, но в карих глазах теплилась улыбка. Знахарка относилась к нам с Вилькой как к невесть откуда нагрянувшим внучкам, с полагающейся в таких случаясь строгостью и заботой.

А также непомерным желанием "откормить нас до нормального состояния". Что знахарка понимала под "нормальным состоянием", я не знала до сих пор, но относилась к подобной "угрозе" философски — с таким образом жизни, какой ведем мы с Вилькой, просто нет шансов "расползтись" и утратить навыки...

— ЕВАНИКА!

— Иду, иду! — С этими словами я проскользнула в прохладную горницу, провожаемая пристальным взглядом Метары.

Вилька, уже уплетавшая пышные оладьи с земляничным вареньем, помахала мне рукой и промычала что-то приветственное. Я же уселась напротив нее на узкую лавку и безапелляционно придвинула себе блюдо с оладьями и маленький берестяной туесок с вареньем. Вилька протестующе замычала, но я ее банально проигнорировала, нагло уводя у подруги из-под носа очередной оладушек. Метара активно шебуршила где-то в сенях, время от времени приглушенно ругаясь — опять я все мешочки с травами переложила.

— Ев, что она так? — Вилька прожевала-таки оладушек и вопросительно уставилась на меня. Я в ответ пожала плечами и приглушенно сообщила:

— Мне вчера кое-какие семена нужны были, гусениц травить, а пока я их нашла, у Метары маленький бардак случился...

— Еваника, я все слышу!!! — раздался ехидный голос из сеней. Я покраснела и принялась с удвоенным энтузиазмом поглощать удивительно вкусные оладья — все-таки получаются они у Метары так, что просто не оторвешься.

Волосы, в прошлом месяце остриженные Вильей, упали на лицо. Я убрала их движением, ставшим уже машинальным, и недовольно покосилась на невозмутимую полуэльфийку. Когда я попросила подругу слегка подровнять мне волосы, она, не долго думая, остригла их удивительно красивой "лесенкой" гораздо выше плеч так, что пряди на затылке едва-едва прикрывали шею. Когда я увидела результат, то впала в глубочайший ступор, не в силах сказать хоть что-то. Конечно, как выяснилось впоследствии, такая стрижка была удобна, она даже мне шла, но мне было как-то непривычно быть похожей на женоподобного юношу...

Вилька наконец-то отодвинулась от стола и, поправив светло-зеленую тунику без рукавов, переплела пальцы и пристально уставилась на меня.

— Чего? — непонимающе спросила я, обмакивая очередной оладушек в варенье. Вилька вкрадчиво улыбнулась и ненавязчиво поинтересовалась:

— Ев, ты еще не передумала?

— А конкретней? — осторожно уточнила я, запивая оладья прохладным, только что из погреба, молоком.

— Ну, ты в Андарион съездить не хочешь?

Подруга таки добилась желаемого результата — от такого предложения я поперхнулась, и Вилька, сочувственно хмыкнув, принялась с энтузиазмом хлопать меня по спине так, что я едва не свалилась с лавки.

— Ви-и-иль! — взвыла я, сразу, как только сумела говорить. — Перестань колотить меня по спине — синяки будут!

— Ой, какие мы нежные стали... — беззлобно заявила полуэльфийка, тем не менее, переставая выколачивать из меня пыль вместе с остатками воздуха из легких. — А если серьезно — ты не хочешь с Хэл повидаться? И с Данте?

— На первый вопрос ответ "да", на второй — "нет", — буркнула я, вставая из-за стола. — Виль, могу тебе напомнить, что стряслось на Рассветном пике, и во что я превратилась. Я до сих пор боюсь, что стоит мне только разозлиться, как у меня глаза меняться начнут.

Последнее опасение было весьма обоснованным. Когда мы только вернулись в Древицы, мы с Вилькой закрылись вместе с волхвом Силантием в его избе, где и рассказали, что случилось во время похода, и каким образом я обрела вторую ипостась. К счастью, волхв не стал выталкивать нас из деревни под предлогом того, что тварям, подобным мне, здесь не место. Он только спросил, могу ли я контролировать превращение, и если нет, то насколько я при смене ипостаси буду опасна для окружающих, потому что во время весьма эмоционального рассказа глаза у меня дважды затягивались "пленкой", превращаясь в характерное для айранитов "черное зеркало".

Я помолчала, а потом честно ответила, что не знаю. Сама по себе трансформация безвредна для окружающих — я полностью контролирую себя, но вот моральное самочувствие невольных зрителей могло пострадать. Волхв только вздохнул, а потом... предложил остаться насовсем. Так мы и попали под "заботливое крылышко" Метары, с которой мы на удивление быстро нашли общий язык...

— Е-е-ева-а-а! — Сладко пропел над ухом ехидный голос Вильки. — О чем опять мечтаешь?

— Думаю, — честно ответила я, поднимаясь из-за стола и направляясь в нашу с Вилькой общую комнату, продолжая переговариваться с подругой, но уже на порядок громче. — Надо Белогрива проведать! И Глефа заодно!

— Проведай, проведай! — отозвалась Вилька из горницы, пока я переодевалась в короткое, на две ладони выше колена, светло-голубое свободное платье без рукавов. — А то конюхи опять на твоих жеребцов жаловались!

— Что на этот раз? — поинтересовалась я, выходя из комнаты с плетеными сандалиями в одной руке и обычной знахарской сумкой в другой — бездонный артефакт я приберегала для странствий или же походов в Серое Урочище за травами.

— Стойло разнесли. Вернее, не совсем разнесли — просто перегородку сломали.

Я страдальчески вздохнула, присаживаясь на лавку и обуваясь. Нет, эти жеребцы меня определенно с ума сведут! Полгода назад мы, отправляясь к Серому Урочищу, оставили в Древицах наших лошадей — серого Вилькиного Тумана, серебристого Глефа, скакуна Алина, и черного со снежной гривой Белогривого, принадлежавшего Данте. Нужно ли говорить, что когда вернулись не все, то возиться с Белогривым и Глефом пришлось мне, как самой крайней. Все бы ничего, но жеребцы, становившиеся при моем появлении сущими ангелами, превращались в неукротимых мракобесов, стоило мне только скрыться из вида. Причину столь явной неприязни между ними я так и не постигла, поэтому было принято решение развести жеребцов в разные конюшни.

Помогло, но ненадолго.

Через неделю Глеф снес перегородку в стойле и благополучно сбежал. Нашли его ошивающегося у конюшни, откуда слышалось ехидное ржание Белогривого, после чего жеребцов запирали в разных концах стойла, но под одной крышей. Сколько я с ними нервов потратила — не счесть, пока не поняла, что между Глефом и Белогривым сложилось нечто вроде дружбы, замешанной на здоровом соперничестве и поддерживающей скакунов в боевом расположении духа...

Вилька встала из-за стола и, потягиваясь, подошла ко мне.

— Купаться сегодня не пойдешь? Вода вчера была просто сказочная!

— Пойду, наверное... — задумчиво ответила я, завязывая тонкие ремешки сандалий вокруг лодыжек, а Вилька уже клала мне в сумку широкое полотенце и тонкую сорочку.

— Пойдешь, куда ты денешься... Опять на иве будешь сидеть. Флейту с собой возьмешь? — Я кивнула, занятая завязками, а Вилька уже аккуратно укладывала тонкую самодельную флейту, которая со вчерашнего дня лежала на столе, привлекая к себе всеобщее внимание.

Игра на флейте — это отдельная история. Помню, что зимой я как-то раз пожаловалась, что делать мне совершенно нечего, баловаться иллюзиями надоело, но заняться чем-то надо, иначе я корни со скуки пущу. Вилька умно покивала, после чего накинула на себя полушубок и куда-то свалила. Вернулась подруга спустя час, раскрасневшаяся от мороза и с припорошенными снегом волосами, но подозрительно довольная. Отогревшись у печи, Вилька жестом бывалого фокусника выудила из рукава простенькую, но весьма изящную тростниковую флейту, которую она выпросила у знакомого эльфа, и протянула ее мне...

Вот когда я оценила достижения современной магии, позволявшие на несколько часов сделать помещение полностью звуконепроницаемым!

Вилька учила меня играть на флейте всю зиму и половину весны, вплоть до конца березня. Поначалу из флейты извлекались только жуткие, пробирающие до костей хрипящие и свистящие звуки, но мой энтузиазм вкупе с Вилькиным воистину эльфийским терпением все-таки победил — к весне я уже играла довольно сносно. По крайней мере, когда я упражнялась по вечерам без звукоизоляции, Метара с громкими воплями не просила "перестать проводить гнусные опыты на нежити", а спокойно выслушивала мои "серенады". А в начале лета Вилья покровительственно похлопала меня по плечу и заявила, что можно подаваться в менестрели — за такую музыку камнями меня точно не побьют, а если повезет, то помогут финансово. Я фыркнула, а Вилька улыбнулась.

И вот теперь я периодически играла на флейте, причем мелодии у меня получались довольно-таки нежными и приятными для слуха, хоть и несколько простоватыми. Ну, и ладно — не на хлеб же мне этим зарабатывать...

Я подхватила с лавки сумку, в которую тайком от Метары положила полковриги домашнего хлеба, и, попрощавшись с Вилькой, вышла из дома, намереваясь разобраться с нахальными жеребцами и в очередной раз показать им, кто в доме хозяйка.

Шум, производимый этими двумя мракобесами в лошадином обличье, я услышала еще на походе. М-да, похоже, Глеф и Белогривый опять развлекаются по полной программе... Я страдальчески вздохнула, и подошла поближе к распахнутым дверям конюшни, из-за которых раздавалось звонкое, несколько ехидно ржание моих "подопечных", сопровождаемое грохотом.

Ага, все, как всегда, все, как обычно...

Из конюшни раздался вопль, а вслед за ним грянул семиэтажный мат. Я охнула и, вбежав в конюшню, рявкнула отработанным за последние полгода зычным командирским голосом:

123 ... 789

↓ Содержание ↓