Помнится, где-то второй класс. Три ключевые проблемы, требующие безотлагательного решения. Они, как и три основополагающих принципа Парацельса (меркурий, сера и соль), структурируют, определяют все существование. Первая — как представить себе бесконечность, вторая — действуют ли заклинания из рассказов, напечатанных в ·"Мурзилке", третья — как получить молоко без пенки. На это распадается все. Это дух, душа, материя. Это начало, середина и конец. Это Альфа и Омега, то есть тогда А И Б. А·"я" в те времена — нечто другое. Из другой категории, из иного ряда.
Нас привели на залитый нелетним солнцем стадион. Не помню уже зачем. Что-то или от чего-то привить? Возможно, так оно и было. Но это мне безразлично. Я впитывал солнце. Оно не затапливало все своим светом, как это бывает летом, так, что уже забываешь про его существование. Солнце словно вышло покрасоваться в обрамлении прохлады.
От берега моря стадион отделялся нелепой калиткой из ржавых металлических прутьев. Она была привязана к косяку проволокой. Но в открытии не было смысла. Можно было пролезть. Туда, где море, холодное и грозное. Недоступное. Можно смотреть, можно бросать в него камни. Но не купаться.
Было удивительно хорошо. Море, в котором нельзя купаться. Солнце, под которым нельзя согреться. Это как суббота. Короткий день в школе. На душе радость: завтра воскресенье! А тогда делай все, что заблагорассудится! Но само воскресенье, конечно, день ужасный. Не знаешь чем заняться.
Так я это не формулировал, но чувствовал что-то похожее. Ощущал, беспрестанно болтая и играя. Но мне не было дела до переживаний. Хотя они полностью завладели всей моей сутью, моим ·"я". На какой-то миг я остался один. Стал под большим старым деревом. Это было уже в конце похода на стадион. Я точно помню, что дерево было со стороны выхода, а не там, где проход к морю. Почему-то меня привлекла его кора, словно бы ствол был покрыт морщинами. А еще внушительный вид. Какая-то загадочность: не прямая устремленность вверх, а неравномерное, по непостижимой системы или без нее вовсе, заполнение пространства вширь. Нелепые кривые ветви. Так я осматривал объект и он мне отвечал тем же, словно был живым.
Один мой одноклассник подошел и напористо заговорил:
— А знаешь почему это дерево так прочно стоит? Знаешь почему у него такие большие корни? В городе полно драконов. Они здесь правят. У них вся власть. Через деревья они общаются. От этого и морщины у ствола. Это от проводов и потайных каналов чудовищ. Только вот слонов жалко!
— Да, раньше в зоопарке было два слона, а теперь остался только один.
— Так это драконы-то слона сгубили. Они всегда враждовали. А почему меня Елена Петровна вчера ругала? Знаешь? Нет. Она с чудищами заодно. Сперва я об этом не подозревал, все ей рассказал, а она разозлилась. Говорит, что чепуха. Кого она дурит?! Думает, я маленький и глупый. А я все давно понял. Драконами, знаешь ли, не рождаются. В них превращаются жадины и отличники, которые не дают списывать. Короче, берегись. Я тебя предупредил. Их штаб как раз возле твоего дома.
Даже не помню, что я ответил. Я не был напуган. И даже любопытством мои переживания назвать нельзя. Это скорее некая форма экзальтации. Это мрачная радость. Ведь свершилось! Вот оно здесь, рядом! Кто бы мог подумать! Как оно все обернулось! А ведь давно все предвкушалось и лишь ждало правильного словесного выражения!
Я шел домой, избегая старых деревьев. Это был не страх. Я не думал, в принципе, что меня могут поймать. И понятия не имел, что со мной могут сделать, если я попадусь. Никаких соображений на этот счет. То был просто некий ритуал. Что делать? Так надо. Обстоятельства требуют. На войне как на войне. Я должен перехитрить драконов.
Но, ах! Все тщетно! Я был замечен. Когда я уже почти пришел, близко к дому я расслабился и стал неосмотрителен. В какой-то момент я внезапно обнаружил, что стою вплотную к старому дереву. Меня передернуло в момент осознания. Я нервно бросил взгляд прямо в середину ствола. Оттуда на меня с ехидной улыбкой взирала светло-красная (но не розовая) морда. На мгновение я застыл. Дракон засмеялся и выдул в мою сторону слабый, маленький огонек, как от зажигалки. Это вывело меня из оцепенения и я бросился наутек.
Я еще много чего успел сделать за этот день. И на улице беспечно играл. Драконы этому не препятствовали, хотя я про них не забывал. А потом еще был в гостях у закадычного друга. Мы рассказывали байки. Потом мы их записывали. Моей темой были только драконы. Я поделился всем, что знал и видел. И даже больше. Я многое понял, постиг умозрительно. Мне было что порассказать.
На следующий день я с трудом дождался перемены. И с прозвеневшим звонком я стремительно метнулся к однокласснику, который мне на стадионе открыл глаза. Я ему сообщил во всех мельчайших подробностях о своей встрече с драконом. Но он меня осадил: "Здорово ты все придумал, но знаешь, надоело, давай лучше сегодня играть в 'десантников'". Я был поражен. Ведь как же так?! Значит все — это только вымысел? Обычная ложь. Значит драконов нет? Невообразимо. Не может этого быть. Я ведь своими собственными глазами видел одного из них!
Проблема стала неразрешимой. И ключей к ней не было. А если бы и были, то сознание все равно не готово их абсорбировать, чтобы ими воспользоваться. Ведь для детей нет уровней и видов бытия. А есть только бытие и небытие. И небытие — это не равная бытию категория, не его противоположность или его отсутствие. Это просто место, куда можно вычеркнуть все, что не бытие. А здесь получилась странная штука. Драконы — вымысел одноклассника. То есть их нет. Их следует вычеркнуть и забыть, взявшись за десантников. Но как же быть с моим простым и очевидным опытом?
Лишь через много лет я понял, что драконы вполне существуют, хорошо себе поживают и здравствуют. Но на другом уровне. В другом месте. Хотя пространство — лишь метафора в данном случае. Они обитают не в нашем материальном мире, а в мире воображения. В свою очередь мир воображения вполне процветает, благоденствует и имеет большое влияние на мир материальный. Собственно, как и мир материальный имеет влияние на мир воображения. То есть они всегда вместе. Они прочно связаны.
