Люди Тумана

ЛЮДИ ТУМАНА

Туман плыл густо, разорванный на широкие ленты, закручивающиеся и извивающиеся в потоках воздуха. Молочное покрывало опускалось все ниже. Оно уже полностью поглотило колючий кустарник, похожий на спутанные космы великана, и скользило по кончикам высокой мясистой растительности.

— Кто-нибудь видел биолога? — испуганно произнес стажер и поднял голову. — Он шел за нами и исчез. Я его не вижу!

— Успокойся, — прикрикнул генерал, — и лежи спокойно. Если Туман не опустится ниже, мы в безопасности.

— Генерал, — позвал профессор, — вы когда-нибудь сами попадали в туман?

— Нет.

— Сколько лет вы здесь?

— Я торчу на этой планете пятнадцатый год.

— И ни разу за это время...

— Нет! — рявкнул военный. — У нас инструкции!

— Неужели все так серьезно? Почему же в отчете станции ничего не говорилось ни о каком тумане?

— Это вы спросите у ваших коллег, — посоветовал генерал.

— Где биолог? — снова прохныкал стажер.

Ему не ответили.

— Что с нами будет? — спросила врач, взглянув вначале на профессора, а затем на генерала. — Чем этот туман так опасен? Эта субстанция не похожа на хищную среду, пожирающую и переваривающую плоть.

— Спросите об этом у ваших коллег, — рявкнул представитель Генштаба.

— Генерал, мы в защитных костюмах, — заметил профессор. — Неужели он ...

— Не задавайте дурацких вопросов, — прервал военный.

Через полчаса туман начал рассеиваться. В молочном мареве появились проплешины. Вскоре белое покрывало поднялось, поплыло над верхушками деревьев-гигантов и в конце концов слилось с розоватыми облаками.

Люди же продолжали лежать, не решаясь подняться.

— Видите, туман ушел, — задыхаясь от волнения, проговорил стажер. — Я понял! Все ложь. Ни о каком тумане в отчетах станции нет ни слова! Я понял — это все военные придумали! Они выдумали эту опасность, чтобы сюда никто, кроме них, не совался. Ведь так? Так?!

Генерал посмотрел на молодого человека с холодным презрением.

— Тогда где же ваш биолог?

* * *

* * *

**

Опытная станция была почти невидима в густых зарослях. Вырубленная в лесу площадка за восемнадцать лет густо заросла. Основание сооружения глубоко ушло в почву, а самого его почти не было видно за переплетением корней и ветвей. Лес завладел станцией, сделал ее частью себя.

В дверях стоял молодой худощавый мужчина. Когда они приблизились, напряженное выражение его лица сменилось благодушной улыбкой..

— Профессор! — воскликнул он. — Так вот кто будет нас инспектировать! Как я рад!

— Мы знакомы? — сухо спросил профессор, пожимая начальнику станции руку.

— Я помню вас по университету. Для меня будет честью работать с вами.

— Весьма польщен, — пробормотал профессор и оглядел коллегу с ног до головы. — Неужели вы прибыли сюда с первой экспедицией? Вы в то время должны были бы только родиться.

Начальник станции натужно улыбнулся.

— Я понимаю ваше удивление. Воздух этой планеты способствует молодости и здоровью. Это чудесное место, профессор. Скоро вы и сами все поймете. А пока давайте пройдем внутрь. У нас сегодня прекрасный ужин — рагу из стеблей первого уровня. Кстати, в них много веществ, препятствующих появлению морщин.

Профессор вопросительно взглянул на коллег и поморщился:

— Нет, нам лучше что-нибудь из синтезатора. У вас есть синтезатор?

* * *

* * *

**

— Значит, это вы представили в Совет рекомендации по ходу колонизации? — спросил профессор и подцепил вилкой коричневатый кубик.

— Я, — важно сообщил начальник станции.

— Что же вы молчали столько лет? На Земле посчитали, что экспедиция вымерла от какого-нибудь опасного вируса, и законсервировали программу. И вдруг вы выходите на связь. Признаться, все были очень удивлены, если не сказать напуганы. Вначале даже сомневались, вы ли это на самом деле, пока не пришла картинка. Сами подумайте, ваша экспедиция исчезла восемнадцать лет назад. Потом пропал отправленный вам на помощь мобильный отряд. И с тех пор полная тишина.

— Я хотел убедиться сам, прежде чем... Теперь я знаю, что сказать Земле.

— И что же именно? Чем так интересна эта планета, кроме того, что она чем-то напоминает Землю? Вы знаете, что эта планетная система очень отдалена от нас, устройство колонии здесь обойдется недешево, а Совет не любит сорить деньгами без особого на то повода.

— Я знаю. Вот поэтому и надеюсь на ваше содействие. Эта планета очень интересна с научной точки зрения. Мне потребовались годы, чтобы окончательно убедиться в этом. Вы, я уверен, поймете меня.

— Хм. — Профессор внимательно разглядывал надетый на вилку кусочек. — А как насчет тумана? Почему вы не упомянули о нем в своем отчете?

Начальник станции с тревогой глянул в сторону представителя Генштаба. Тот виновато пробормотал:

— Разведчики не ожидали появления Тумана в этом квадрате. Но гости целы, кроме одного. Он пропал. Его ищут.

Начальник станции передернул плечами и сказал:

— Не хочу поднимать панику. Зачем Земле об этом знать? Хотя, конечно, Туман — это серьезно, это самая большая наша проблема. Он очень упрям и не поддается изучению. Любые попытки приблизиться к нему кончаются исчезновением людей. Мы в безопасности только под защитой силового поля станции.

— Ужасно, — проговорила врач. — Почему бы совсем не уйти отсюда? К чему продолжать исследования?

— Мы не можем уйти отсюда... — Начальник станции нервно кашлянул и уточнил: — Этот мир заключает в себе великую тайну.

— Какую?

— Этот мир знает тайну бессмертия.

Женщина вскинула брови и бросила взгляд на профессора. Тот продолжал разглядывать свой ужин.

— О каком бессмертии вы говорите? — спросила врач. — Этот мир так же не вечен, как и вся вселенная.

— Нет, — начальник станции мотнул головой, — вы просто не понимаете, о чем я говорю. На Земле вырванное с корнем дерево не вырастает вновь, увядший цветок не начинает цвести.

— Но природа воспроизводит сама себя, и жизнь продолжается.

— Это другое. Природа этой планеты вечна. Я здесь восемнадцать лет, и за все это время не видел, чтобы здешняя растительность хоть как-то менялась. И так со всей здешней природой. Мы много лет пытались очистить территорию вокруг станции, пока не поняли, что это бесполезно. Все, что мы вырубаем, возникает вновь, причем на том же самом месте и в том же самом виде. Здесь ничего не меняется. Я потом покажу вам снимки. Я наблюдаю за этим феноменом столько лет и не перестаю поражаться. Разве это не потрясающе? — Глаза начальника станции заблестели. Он оглядел гостей, словно ища поддержки. — И так, наверное, было миллионы лет! Этот мир словно прекрасная картина, на которой застыла чудесное мгновение бытия.

— А как люди? — спросила врач. — Как все это действует на человеческий организм?

— Благотворно. За все эти годы никто из нас даже не чихнул. К сожалению, лаборатория давно вышла из строя и я не смогу привести веских доказательств, но можете поверить мне на слово: мы не болеем. Абсолютно.

— Я понял вашу идею, — сказал профессор и, наконец решился положить коричневый кубик в рот. — Я понял. Вы надеетесь открыть секрет бессмертия и применить его к земным условиям, в частности, к человеку. Признаться, мне это не по душе.

— Профессор, — нервно улыбнулся начальник станции, — зачем же так мрачно? Что вам не нравится в моей идее? Разве она не волновала великие умы тысячи лет? Человек всегда стремился к вечности. В этом нет ничего предосудительного. Наконец нам удалось найти нечто, к чему понятие "вечность" можно применить не только в философском смысле. Это же здорово!

— Бессмертие — это совсем даже неплохо, — жуя, заметил стажер.

— Я так не думаю, — сказала врач. — Для того, чтобы развиваться, мир должен стареть, мудреть, меняться. В такой неподвижности нет развития.

— Нет, доктор, я с вами не согласен. Подумайте сами — сильно ли помудрело человечество за тысячи лет бесконечных перемен и трансформаций?

— А вы считаете, что нет?

— Конечно — нет. Человек все тот же дикарь, с рождения до последних своих дней думающий о смерти и дрожащий перед ней. Все проблемы человечества в том, что оно смертно. Если люди получат право на бессмертие, цивилизация сразу преобразится.

— И вы, значит, собираетесь ему это право дать, — сказал профессор. — И каким же образом? Надеюсь, это не секрет?

— Ну что вы, профессор! Какие могут быть секреты? Нам же работать вместе. — Начальник станции мило улыбнулся гостям. — И потом, вечность этого мира — лишь моя гипотеза.

— Как вы собираетесь применить свою гипотезу к человеку? Как это будет выглядеть практически?

Начальник станции склонил голову набок и благодушно улыбнулся.

— Профессор, мы с вами ученые, и вы знаете не хуже меня, что любая гипотеза рано или поздно становится реальностью. Если мне... нет — нам, если нам удастся выяснить секрет вечности этого мира, то дальнейшее будет лишь делом техники.

— И люди массово перестанут умирать, — сказал профессор.

Начальник станции кивнул.

— Именно так.

— Тогда скажите, для чего человеку жить вечно?

— О, это философский вопрос, профессор.

— Ну, так давайте пофилософствуем.

— Хм. Философия — удел теоретиков, а я — практик. Скажу вам одно: человечество очень многое теряет от того, что люди смертны. Сколько великих дел остается незавершенными, сколько страха и горя несет нам неизбежность смерти. Посмотрите вокруг — как спокоен и безмятежен этот мир! А почему? Потому что в нем нет смерти, а значит, — нет и страха, порождающего все те проблемы, с которыми мы с вами живем. Бессмертие — это решение всех проблем.

— Ерунда, — мотнул головой профессор. — В этой вселенной нет вечности, вселенная сама конечна. Это давно доказано. Вечность все же категория больше философская.

— А как же машина Рэдлика-Потоцкого? — заметил начальник станции немного раздраженно. — Она все еще работает?

— Работает, — согласился профессор, — но тестирования, проведенные в последние десять лет, показали, что обороты начали снижаться. На производительность это пока не влияет, но факт остается фактом — вечный двигатель оказался не таким уж вечным. Научным мир страшно разочарован, закрылось несколько институтов.

Начальник станции пожевал губами и произнес "мда". Потом расправил плечи и наиграно весело сообщил:

— Что ж, значит я буду первым, кто докажет, что вечность существует.

* * *

* * *

Две недели прошли в тревожных ожиданиях. Разведчики то и дело сообщали о появлении Тумана на границах леса, и исследования откладывались. Несколько раз Туман накрывал станцию, и люди с тревогой следили за тем, как он скользит по куполу силового поля.

В начале третьей недели военные принесли из леса измученного человека. Узнав в нем пропавшего биолога, профессор почувствовал облегчение. Рассказы о зловещем Тумане стали казаться ему надуманными и преувеличенными. И все же основания для тревоги были. От биолога нельзя было добиться ни слова, он словно разучился говорить, только мычал и выкатывал глаза. "Это от пережитого ужаса, — объяснил начальник станции. — Разведчики нашли его в овраге за лесом. Наверняка, оказавшись в тумане, он перепугался, побежал в чащу, заблудился, запаниковал. Такое бывает".

Дни следовали за днями, но работа не шла. Все, чем жила станция, был Туман, его координаты, территория охвата, скорость движения и тому подобное. "Мы пытаемся выявить какую-нибудь закономерность, чтобы знать, когда и где его ожидать", — объяснил начальник станции, но профессора это объяснение не устраивало. Он хотел поскорее приступить к работе, пусть даже придется встретиться с проклятым Туманом лицом к лицу. В Совете ждали его отчета.

Прошло еще несколько дней, и исчез стажер. Парень ушел в лес вместе с геологами и не вернулся. Разведчики наткнулись на Туман, который появился неожиданно и не оттуда, откуда его ждали. Новичок запаниковал и попытался спастись бегством, но вместо этого запутался в зарослях и...

Некоторое время люди ходили мрачные, не смотрели друг другу в глаза. Профессор понимал — работники станции чувствуют себя виноватыми, но он не собирался утешать их. Да, они виноваты, что не смогли спасти парня, не объяснили вовремя, как себя правильно вести в Тумане. Он представлял тот ужас, который испытывал мальчишка, попав в подобное положение, и сжимал кулаки от ярости.

— Здесь что-то не так, — тихо сказала врач как-то вечером, когда они возвращались после ужина. В полутемном коридоре никого не было, кроме них.

— О чем вы? — спросил профессор, думая о своем.

— Стажер.

Он вздрогнул и поднял голову.

— Не понял.

Женщина опасливо оглянулась и сказала еще тише:

— Вы можете считать это женскими глупостями, но мне не нравится эта станция и все, что здесь происходит. То, что они возникли после восемнадцати лет молчания — в этом есть что-то зловещее, или, если хотите — мистическое.

— Объясните.

— Я долго думала над тем, что сказал начальник станции об этой планете. — Она снова посмотрела по сторонам. — По-моему, он не совсем в своем уме. Я заметила, как они переглядываются и перешептываются. Поверьте мне, женщины обычно более внимательны к таким вещам. У меня ощущение, что тут разыгрывается спектакль для нас. Причем с начальником станции в главной роли. Он ведь не хотел, чтобы мы узнали о Тумане. Это получилось случайно.

Профессор сглотнул. Ему стало не по себе. Тревожно застучало сердце.

— Но в таком случае... — Он не договорил, потому что не знал, что сказать. Мысли еще не сформировались в четкую догадку. Он пока только чувствовал, что хочет сказать, но не мог этого выразить. — Вы думаете, парня убили?

— Нет, я не это имела ввиду. Тут что-то другое. — Врач снова огляделась. — Я зашла сегодня в медкамеру, чтобы повидать биолога, и застала там начальника станции. Мне не показалось, что он был рад меня видеть. Скорее наоборот. Он был очень раздражен. Он заявил, что мне нельзя сюда заходить, что на станции все равно не осталось никакой действующей медицинской аппаратуры, после чего вытолкал меня в коридор и сменил на двери код.

Профессор остановился и решительно одернул полы рубашки.

— Я сейчас же пойду и поговорю с ним. Что за хамство! Щенок!

Женщина взяла его под руку.

— Ни в коем случае. Мы должны делать вид, что ни о чем не догадываемся. Продолжайте изображать скорбь. Тут точно что-то не так. Надо сидеть тихо и наблюдать. И быть наготове.

— То есть? Я не понимаю...

— Надо быть готовыми в любой момент уносить отсюда ноги! Что же тут непонятного?

* * *

**

Под утро, так и не сумев заснуть, профессор поднялся на обзорную башню станции и уселся в кресло перед стеклянной стеной. Над планетой начинался рассвет, но из-за высоких деревьев, плотно обступивших здание, неба почти не было видно. Слабый свет лился сквозь густые ветви, проникая все ниже и ниже, скользя по гладким блестящим стволам.

На душе почему-то было тревожно.

"Надо улетать. И как можно скорее", — подумал профессор, вернувшись в свою комнату.