Клубок Змей
В качестве детективной сюжетной линии использовались материалы модуля
Константина "Makkawity" Асмолова,
"Клубок Змей, или в Поисках Бьянки Гарпари."
Часть 1: Падение.
Глава 1: Вступление.
Сцена первая: Шани
Подняв Грома на вершину холма, я окинул взглядом расстилающуюся вокруг равнину. Прямой как стрела тракт убегал на восток, через пару лиг скрываясь в густом еловом лесу. Примерно на полпути до чащобы раскинулось вытянутое озерцо с впадающей в него речушкой. На берегу реки, за высоким частоколом, виднелись соломенные крыши небольшой деревни. Я искренне надеялся, что в ней есть харчевня. После недели питания всухомятку очень хотелось отобедать чем-нибудь вкусно приготовленным и желательно жареным. Поведя коленями, я направил коня вперед.
Лежавшая за раскрытыми настежь и никем не охраняемыми воротами деревня казалась пустой. Не заброшенной, нет — по ближайшему двору ходили гуси; увидев меня, залилась звонким лаем какая-то шавка — но вот людей видно не было. Не играли на улицах дети, не сидели на завалинках старики, не хлопотали во дворах женщины. Это было странно. Странности же, как я успел понять, ничего хорошего не предвещали.
Деревенские жители обнаружились на клочке утоптанной земли, заменяющей здесь главную площадь. Толпа напряженно молчала, слушая молодого человека в белоснежной рясе, вещающего с большой телеги:
— Зло пытается овладеть нашим миром! Зло заставляет нас идти наперекор заветам Сияющего Света. Зло заставляет нас потакать самым низменным нашим страстям и порокам. Что сталось с нашей моралью? Люди лгут, корыстничают, воруют, убивают, прелюбодействуют, и гордятся этим. Посмотрите вокруг! Разве можно так? Мы должны измениться! Мы должны стать лучше! Я знаю, это не просто. Но я верю, что мы это можем. Мы должны помогать друг другу стать лучше и чище. Если ваш сосед оступился на дороге к Свету — подставьте ему свое плечо и верьте, что когда помощь понадобится вам, он будет рядом. Только вместе мы можем одолеть силы Тьмы...
С седла было видно, что за телегой кто-то стоял. Привстав на стременах, я рассмотрел пару начищенных шлемов. Солдаты... Проповедник тем временем продолжал:
— Они близко, среди нас. Они рядятся в наши одежды, и стараются казаться хорошими. Они даже помогают нам! Но их истинную натуру не спрячешь. Зло и Тьма избрали их своими орудиями. Наша задача — искоренить Зло!
За телегой началось странное шевеление. Чуть прищурившись, я с интересом ждал развития событий. О Великом Походе за Восстановление Морали и Света я слышал. Да, именно так, все с большой буквы. Поход этот был объявлен главным иерархом Старгородской епархии, на границе которой я сейчас и находился. Священники провозглашали неплохие, в общем-то, вещи, и вдобавок усердно истребляли расползшихся по всевозможным медвежьим углам адептов окончательно разгромленного недавно Ордена Черной Луны. Подобную инициативу любой нормальный человек мог только поддерживать, ведь от звучащих как детские страшилки, но от этого не менее истинных рассказов о деяниях орденских некромантов и демонологов даже меня пробирал озноб.
Священник отступил в сторону, и солдаты вытолкнули на его место то, что скрывал высокий борт телеги. Человеческая девушка, невысокая, с забранными в толстую косу длинными темно-русыми волосами, одетая в простое серое платье с темной вышивкой. При виде ее толпа очень нехорошо заколыхалась.
— Вот оно, Зло, — совершенно спокойно произнес священник, — Зло тем более страшное, что Злом не воспринимается. Эта ведьма...
— Не ведьма она! — раздался женский выкрик. Стоящая на телеге девушка слегка улыбнулась.
— Лихоманку у Светлены вылечила, — произнес широкоплечий мужчина в кожаном фартуке, — если бы не она, померла бы девчонка.
— Дождь в засуху вызвала!
— Лешего от полей отвадила!
— Коровы в два раза больше молока давать стали...
— Она — чернокнижница, — не повышая голоса, но странным образом перекрывая гул толпы, сказал священник, — это доказано. Она использовала запретную магию, магию Тьмы и Смерти. Это истина. Она может творить добро, но это добро обернется Злом. Не бывает по-другому. Увы, не бывает.
— Разойдитесь по домам, — голос у девушки оказался высоким и звонким, — прошу вас. Я благодарна за поддержку, но помочь вы мне не можете. Уходите.
— Святой отец, — снова заговорил мужчина в фартуке, судя по виду, деревенский кузнец, — отпустите девушку и идите с миром. Я ничего не слышал про чернокнижников и Тьму, но я знаю, что от Шани ни один из нас не видел ничего, кроме добра.
— Не могу, — лицо священника окаменело, — она преступила законы божеские и человеческие, и должна быть наказана.
— Мы не позволим, — ответил кузнец.
— Всеслав, хватит! — в голосе девушки зазвучали нервные нотки, — Я пойду с ними.
— Не пойдешь, — зло рявкнул кузнец, — а то мы не знаем, что с тобой станется, если отпустим. Не докажешь им, что вины за тобой нет. Толпа за спиной Всеслава угрожающе заворчала и чуть качнулась вперед. Оба солдата уже стояли за спиной проповедника. Один — пожилой, со спускающейся на кольчугу седой окладистой бородой. Другой — болезненно молодой, едва ли видевший свою восемнадцатую зиму. Оба — с короткими мечами у поясов и арбалетами в руках. И, в отличие от невозмутимого священника, на лицах обоих был ясно виден страх.
— Всеслав? — проповедник спокойно смотрел в лицо кузнеца, — Что ты собираешься сделать? Подумай сам...
— Человеком остаться, — хмыкнул тот, — а ну прочь с дороги! Ухватившись за борт телеги, он запрыгнул было на нее... и тут у молодого стражника не выдержали нервы. Истерически взвизгнув, он вскинул арбалет и спустил тетиву. Выпущенный в упор болт пробил грудь Всеслава и, практически не потеряв скорости, до оперения вошел в бок стоящей за ним девочки. Упали они одновременно. Томительно-долгую секунду царила мертвая тишина, которую разбил пронзительный, исступленный женский крик. Он словно послужил сигналом — людская волна качнулась вперед и захлестнула телегу. Девушку, попытавшуюся было встать между рвущейся вперед толпой и проповедником, отшвырнули в сторону. Молодой стражник попытался убежать, пожилой успел спустить тетиву арбалета и схватиться за меч, священник с совершенно отстраненным лицом опустился на колени, заведя руки за спину — итог был один. Спустя минуту все было кончено.
Одновременно с выстрелом молодого стражника я рванул повод коня, прорываясь к телеге. Увы, уже тогда ясно было, что я ничего не могу сделать. Я слишком долго слушал и, когда события сорвались с мертвой точки, был слишком далеко, что бы что-то изменить. При взгляде на растерзанные толпой останки священника и стражников комок подкатывал к горлу. Расталкивая ошеломленных крестьян широкой грудью коня, я подъехал к причине всего этого. Девушка сломанной куклой валялась на земле, и лицо ее заливала кровь. Спрыгнув с Грома, я осторожно перевернул ее на спину и, сдернув перчатку, дотронулся до жилки на горле. Под пальцами ощущалось редкое биение. Отбросив намокшую от крови прядь с виска, я осмотрел рану. Череп, кажется, не поврежден. С другой стороны, что я в этом понимаю? Подняв раненую на руки, я плавно встал. Стоящие вокруг меня крестьяне опасливо молчали. И что дальше?
— Лекарь здесь есть? — что же я хриплю-то так?
— Нет, — отозвался кто-то.
— Хоть кто-нибудь, кто разбирается в ранах?
— Я... немного, — выступившая из толпы пожилая женщина со страхом смотрела мне в лицо, — пойдемте, милсдарь.
Идти оказалось недалеко, до ближайшего дома. Девушка на моих руках казалась невесомой. Пройдя узкие сени, мы оказались в просторной и светлой горнице. Повинуясь движению хозяйки, я уложил девушку на стоящий у стены стол и отступил в сторону, соскальзывая взглядом за грань и рассматривая ауру девушки.
Ого! Судя по тому, насколько ее аура насыщена энергией, магический потенциал у нее выше, чем у меня. Цвета в основном яркие, насыщенные. Аура умирающих всегда блекнет и размывается, так что жить колдунья будет. Что, в принципе, хорошо. Прикрыв глаза, я отпустил Взор и посмотрел на девушку обычным взглядом. Шани, так? На удивление высокая, всего лишь на несколько дюймов ниже меня... Легкое платье обрисовывало весьма приятную фигуру — высокая грудь, тонкая талия, стройные ножки. Лицо, если и не красивое, то очень милое и какое-то по-детски открытое. Небольшой нос с горбинкой, красиво очерченные, чуть припухлые губы, высокие скулы, чуть вьющиеся густые темно-русые, почти черные волосы увязаны в толстую, спадающую до талии косу. Глаза закрыты.
Пока я рассматривал Шани, хозяйка, принесшая ящик с какими-то тряпицами и закупоренными пузырьками, обрабатывала рану девушки. Когда озверевшие крестьяне сбросили Шани с телеги, она ударилась головой о камень. Дюймом дальше, и проломила бы висок, а так просто рассекла край брови и скулу. Шрамик останется, наверное. Тем временем закончившая возиться с раной хозяйка откупорила резко пахнувший пузырек и поднесла его под нос девушке. Глубоко вдохнув, та закашлялась и открыла глаза.
— Ксана, что... — пробормотала она, пытаясь приподняться.
— Тссс, — шепнула хозяйка, опасливо оглядываясь на меня, — лежи, милая, все будет хорошо.
При виде меня в глазах девушки, проследившей за взглядом Ксаны, колыхнулся страх. Я же медленно тонул в этих бездонных омутах. Отец не раз говорил, что у каждой девушки есть своя черта, делающая ее прекрасной, надо только эту самую черту найти. У Шани такой чертой, несомненно, были глаза — окруженные длинными ресницами малахитовые озера, казалось, живущие своей собственной жизнью. В глубине яркой зелени, пронизанной черными прожилками, плясали янтарные искры. Даже у встреченных мною эльфиек глаза были менее красивы и выразительны.
— ... — кажется, мне что-то говорят. Засмотревшись на девушку, я совсем потерял контакт с реальностью.
— Прошу прощения, что? — как обычно, чувствую себя идиотом.
— Кто вы? — голос девушки чуть дрожал.
— Кир, — улыбнулся я, — А вы Шани? — обожаю такие вот эльфийские ответы. Сказать полную правду, не сказав при этом ничего существенного — это талант.
— Да, я Шани, — растерянно кивнула девушка. Похоже, она не знала, что говорить дальше. Я, впрочем, тоже. Повисшую в воздухе тишину нарушила хозяйка:
— Шани, солнышко, как ты себя чувствуешь?
— Голова болит... Ксана, что же теперь будет?! — Шани с ужасом смотрела в лицо женщины.
— Добрые иерархи Сияющего Света заинтересуются, куда же подевался один из их проповедников со стражей, — вместо Ксаны ответил я, — отследят его перемещёния, это в принципе несложно, и придут в эту деревню. Поняв, что отсюда он не уходил, соберут жителей и допросят. Не исключено, что с помощью магии. После чего, — тут я прикрыл глаза, пытаясь припомнить, что в подобных случаях обещает Кодекс Света, — если мне не изменяет память, за пособничество силам Тьмы казнят каждого десятого, остальных сошлют на каторгу, а саму деревню сожгут, и засыплю землю солью. Вас же, донна, — тут я кивнул внимательно смотрящей на меня колдунье, — будут судить. После чего, несомненно, сожгут. Если не за некромантию, то за использование ментальной магии.
— Какой магии? — девушка явно не понимала.
— Ну как же? Той самой, которую вы использовали для того, что бы спровоцировать толпу на атаку и страшное убийство невинных чад матери нашей Церкви, — Кореллон, что же я ерничаю так? Ничего даже отдаленно смешного тут нет, одно только неудачное стечение обстоятельств и множество поломанных жизней.
— Что?! — Шани сорвалась на крик, — Я не...
— Я знаю, — спокойно поднял руку я, — я все видел. Не было никакой ментальной магии, разумеется. Только вот, уверяю вас, все будет именно так, как я только что сказал. Ведь кто поверит в то, что обычные крестьяне сами по себе решились поднять руку на священника? Гораздо проще списать это на злобную колдунью, подчинившую деревенских своей власти. Всем известно, как сильно служители Света "любят" магов. А тут такая возможность показать простому народу, что даже те из нас, кто не следует запрещёнными путями, несут зло. За такое наверняка ухватятся.
— Вы можете рассказать, как все было... — Шани с надеждой смотрела на меня. Жаль рушить это чувство, милая, но не все так просто...
— Если меня не сожгут на соседнем костре как соучастника, — я вздохнул, — более того, даже если мне поверят, что было бы совершенно невероятно, это не изменит того простого факта, что вы были арестованы как чернокнижница, а жители этой деревни действительно убили священника и его стражников, чтобы вас защитить. По всем законам, что светским, что церковным, кара за такое — смерть.
— То есть все кончено? — с горьким смешком девушка оперлась спиной о стену и прикрыла глаза. Заткнув большие пальцы рук за пояс, я задумчиво прошелся по горнице. Появившаяся в голове идея понемногу оформлялась в совершенно сумасшедший план, который, тем не менее, вполне мог сработать. Осталось решить — оно мне вообще надо? Крутанувшись на каблуках, я ещё раз взглянул на Шани. По ее бледному лицу медленно катились слезы. Сердце болезненно сжалось. Не должны такие девушки плакать, неправильно это. Невольно вспомнились слова отца о том, что все беды нашего клана — из-за красивых женщин. Ещё деду надо было нашим девизом сделать "Рискну жизнью за благодарный взгляд прекрасных глаз". И, похоже, Семья получила достойного продолжателя традиций в моем лице. Подойдя к плачущей девушке, я положил руку ей на плечо. Когда она распахнула свои заполненные слезами глаза и недоуменно на меня посмотрела, чуть улыбнулся и произнес:
— Не все потеряно, — и, дождавшись, чтобы отчаяние на ее лице сменилось если не надеждой, то хотя бы интересом, продолжил, — ситуация такова... Если иерархи Света проведут расследование, правда выплывет наружу. Простые крестьяне магический допрос не обманут, это всем понятно. Значит, надо сделать так, чтобы расследования не было.
— И как это сделать? — недоверчиво поинтересовалась Шани.
— Надо устроить так, чтобы у церковников не было нужды задавать вопросы, — улыбнулся я.
— Отправиться к ним и сдаться, приняв на себя вину за убийства? — ого, а ведь у нее хватит духу и в самом деле так поступить. Спина гордо выпрямлена, взгляд твердый. Кстати, вариант на самом деле совершенно глупый. Нет, конечно, с таким признанием ее с радостным повизгиванием отправят на ближайший костер, тут и к гадалке не ходи. Только вот вопросов после подобного у священников будет гораздо больше, чем изначально, и эти вопросы они будут задавать именно здесь, в деревне.
— Разумеется, нет, — я пожал плечами, — но ты начинаешь мыслить в правильном направлении. Полностью обелить деревенских уже не получится. Но можно попытаться серьезное преступление прикрыть чуть менее серьезным. Предположим, что схваченную ведьму освободили ее соратники. Жители же деревни, из-за слабости трусливой человеческой натуры, не попытались им противодействовать. Но едва темные маги умчались в сторону заката, деревенские хорошо подумали и поняли, что об их бездействии так или иначе станет известно. И решили повиниться и постараться всемерно помочь священникам поймать слуг зла. За такое деревню, конечно, накажут, и накажут сильно, но без казней и каторги обойдется.
