Голоса в голове... Шизофрения?!
Что такое "не везет"...
Действительно, а что такое — не везет? Для одних — разбитая ваза, а вот для других... А для других "не везет" — это целый день! Мерзкий, противный, не задавшийся с самого утра и злобно дотянувший до позднего вечера...
С наших "палестин" до родной Альма-матер можно добраться только одним трамваем или одной маршруткой. И это ж надо было такому случиться, что они умудрились столкнуться?! Теперь ни то, ни другое не ходит, так что в институт я закономерно опоздала. К тому же, как назло, первая пара была контрольная, по которой мне благополучно поставили двойку. Всё, автомат накрылся медным тазиком. Теперь если и отрабатывать — то всё равно, на экзамен придется прийти и билеты выучить. Преподаватель по банковской деятельности был редкостной сволочью.
Второй парой по расписанию была физкультура. На кой она нужна — все слабо понимали. В довесок ко всему, ведущий этот предмет учитель явно был любителем Порфирия Иванова, и все занятия проводил на улице. Нет, зимой, конечно, мы бегали в зале, но если соотнести количество никогда не заклеивающихся окон с количеством относительно работающих батарей... Как там говорят — хрен редьки не слаще? Вот то-то и оно...
В общем, до парка, в котором проходил урок, дошло четыре человека из тридцати девяти. Причем у двоих не было формы (да они её и брать-то не собирались, воспользовавшись самой распространённой женской отмазкой), а одна девчушка имела справку о недопустимости высоких физических нагрузок.
Хищно поглядев на меня, преподаватель радостно объявил, что сегодня мы бежим кросс в пять километров. Вместе с ним... О боже!!!
На финиш просто приползла. Язык уже давно свесился через плечо, а легкие работали как прохудившиеся и дырявые кузнечные мехи. Воздух словно загустел и ни в какую не желал проталкиваться дальше горла. Пусть он был не слишком свежий и приятный (близость автострады и небольшой речки-вонючки делало своё дело), но всё равно, надышаться я не могла. А дальше пошли всевозможные издевательства типа растяжки, качания пресса и отжиманий. Под конец уже просто молила прибить меня из милосердия, чтоб не мучилась. Никто не внял.
Естественно, в институт, расположенный в получасе быстрой ходьбы я добралась хорошо если минут через сорок-пятьдесят, опоздав на очередную пару. Голова болела как ненормальная, так что все ухищрения по поводу внешнеэкономических отношений, связей и прочего благополучно миновали мои уши, осев на чужих.
На четвертую пару поток решил не появляться, забыв предупредить отчего-то меня. В результате, когда появился преподаватель... в общем, не повезло — это ещё мягко сказано.
Под занавес, чтобы завершить издевательства надо мной — за окном пошел дождь. Нет, не так. За окном начался второй Потоп. Ливень бушевал с такой силой, что даже зонтики не спасали. А если учесть, что никакого зонтика в моей сумке с утра не водилось и даже не намечалось ...
Надежда переждать это излияние небес разбилась со звоном отстукивающих семь часов вечера часов. Вахтер недвусмысленно указал мне на выход и, накрыв голову пакетом больше для моральной поддержки, чем для реальной защиты от падающей с небес воды, отправилась в пасть стихии.
Можно было даже не пытаться. В первую же минуту вымокла до нитки, не взирая ни на какие ухищрения. Ветер закручивал потоки не оставляя никакой надежды остаться сухой. Асфальт покрывал ровный слой воды, а по краям даже текли целые реки, безнадежно замочив мне ноги.
Светофор мигал желтым, отказываясь работать. Вернее желто-серым из-за дождя. Поглядев по сторонам, я робко стала переходить дорогу. Слева раздался приглушенный рев двигателя, и по глазам резануло ослепительным светом. Тело резко дернулось, левый бок взорвался болью, краткое ощущение полета и темнота... теплая, обнимающая, убаюкивающая не хуже мягкого пухового одеяла...
А где-то далеко...
— Да восторжествует Свет!
Глаза в который раз ослепила яркая вспышка. Он безнадёжно проигрывал. Горечью в душе оседала мысль, что даже брат... даже он — против! Да что они вообще могут понять? Что? Засели в своих догмах, как гномы в пещере — и не хотят видеть ничего другого!
— Да поглотит он Тьму!!
Ещё пара мгновений... Ещё один удар... Сколько? Сколько он ещё сможет продержаться? Мгновение? Пару? Но ничего! Он всё равно их обыграет.
Последний козырь, как последняя соломинка... Если им так хочется — он уйдёт. Но никто не посмеет запретить ему вернуться!
— Ассариэ никкер! — тихий вздох разбитых губ и звонкий треск сломанного посоха. Прощай, Тёмный Ветер... Ни ты, ни я не будем пленниками...
— НЕ-Е-Е-Е-Т!!!
Выкрик, полный боли. Поздно братец. Раньше думать надо было. Ты знал. Ты не мог не знать, что мы не сдаёмся. Как ты говорил — да здравствует Свет? Вот у него и спросишь... Может, тебе ответят... Может...
Он не испытывал сожаления от ухода. Разочарования тоже не было. Была лишь обида, что прекрасный Эллер будет разрушен. И Сак'виин его не увидит. А он так хотел...
Краски померкли. Его мягко обняла тьма, унося вдаль, покачивая и убаюкивая давно забытой колыбельной:
Тихо, тихо, тихо, тихо...
Дождь идет совсем неслышно.
И вода смывает лихо
И поёт нам еле слышно...
Серебристый низкий серпик
Море ласково оближет,
И зажгутся звезды ярко
В тех глазах, что стали ближе...
