Ведьма в законе

Глава 1.

Если ведьма берется за дело... Кто не спрятался - тот сам виноват!

Свежий слегка влажный воздух, пропитанный сладковатыми ароматами мха и хвои окружил меня уже после пары шагов по лесу. Легкое похрустывание хвойной подстилки под ногами. Тишина, на самом деле состоявшая из множества звуков, свойственная только лесу. Приглушенный солнечный свет причудливыми узорами разлегшийся по земле. Все это умиротворяюще действовало на меня, так что я даже позволила себе прогуляться немного вглубь лесной чащи, наслаждаясь этим чувством абсолютного покоя.

— Какие люди... — протянул голос за моей спиной, от чего я подпрыгнула на месте, негромко пискнув.

Резко обернувшись, я уставилась на старика в лохмотьях, не больше метра ростом, но зато с огромной бородой, которой он дважды обмотал шею, правда, помогло это мало, так что она все еще свисала, кончиком цепляя иголки и веточки.

— Рада видеть тебя, дедушка! — выдавила я из себя, уняв дрожь.

Леший усмехнулся и, быстро вскочив на пень, уселся, свесив ноги в лаптях.

— Чаво пожаловала?

— Да вот дома скучно стало, дай, думаю, зайду, пирожков занесу тебе...

— Ну, так давай, их сюда! — хитро усмехнулся мелкий старикашка, протягивая маленькие сухонькие ручонки.

Протянув ему платок, с завернутыми внутрь пирожками, я сама уселась на землю и, пока странный дед, на поверку — местный леший, с которым у меня сложились почти дружеские отношения, поглощал мои пирожки, я просто сидела в сторонке. Покончив с дарами, леший вытер руки о старую рубаху, слез с пенька и усмехнулся.

— Ладно, уважила старика! Выкладывай, давай!

Быстро сунув руку в карман, я извлекла из него листок, мелко испещрённый почерком моей наставницы, и протянула его лешему.

— Ого! — присвистнул старик, — Я так погляжу, ты опять дров наломала?

— Есть немного... — удрученно вздохнула я.

— Рассказывай, все равно только к вечеру закончим с этим...

Я тяжело вздохнула. С чего же начать?

— В общем, если вкратце, я прокляла нашего Батюшку.

— Неплохое начало, — хмыкнул он, — А поподробней?

— В общем, дело было так...

В тот вечер я выбралась в деревню по поручению Марьяны. Ничего особенного, ерунда как обычно: пара снадобий от бородавок, порошочки от чахотки для мельника и его сыновей, а домой творог, яйца и мясо. Ничто не предвещало беды. Иду я себе такая, настроение хорошее, у Марьяны я давно не косячила, погодка одно удовольствие. И тут мне навстречу эти сектанты... В смысле верующие, во главе с Сварогом. Ну, я сперва не поняла чего это они такими стройными рядами на меня прут, песни распевают гаденько так, еще и вениками размахивают вонючими. Тут приблизились, и давай по десятому разу свой бред нести. Мол "весь честной народ земля сия, вышел сюда, встать грудью супротив тебя (в смысле меня) ведьмы окаянной, и стоять будем не на жизнь, а на смерть пока не изведем нечисть поганую из деревни нашей". Складывали они ловко, красиво... я аж заслушалась и все бы ничего, если бы один дурень меня водицей из ведра не окатил. Тут уж я, на рефлексах сработала, в жабу первого попавшегося и обернула. Ну а попался мне как раз предводитель всей этой шайки — батюшка наш Сварог. Тут конечно вопли стоны, ко мне никто подойти не решился, а я пока зверствовала: еще пару задниц подпалила, троим пятачки свиные приделала, эта зеленая тварь... в смысле жаба, в смысле батюшка наш — возьми, да упрыгай куда-то. Ищи его теперь — свищи по болотам. Да даже если и найдем, то расколдовать никак. В общем, придется ему так недельку пожить, комариков покушать. Поделом конечно. Жаль только Марьяна в бешенстве.

— Даааа, Лисана, умеешь же ты делов натворить.

— Стараюсь, — иронично усмехнулась я.

Пока я, гуляя по лесу, вкратце излагала лешему, за что меня отправили на полевые работы, сам он уже успел набрать целый мешок нужных мне травок да кореньев, и уже сплавил его медведю, который с видом хорошо выученного военного вышагивал рядом с нами на двух лапах.

Ничего не поделаешь с моей натурой — не умею я быть нормальной. Ну не получается, хоть что ты со мной делай! Совсем недолго длилась спокойная прогулка по лесу. Леший, очень увлеченный списком Марьяны, почти не обращал на меня внимания, хотя я и пыталась пару раз продолжить повествовать ему о своих несчастьях. Отчаявшись найти в его лице собеседника я, было, переключилась на мишку, но и тот отверг мое общество. Хотя, скорее всего, просто не был обучен говорить по-человечески. Помаявшись от скуки совсем недолго, я, наконец, нашла себе применение. Подняв с земли длинную палку, я сперва шла за лешим, выискивая в округе грибы. Но какие тут грибы, в начале лета да по такой погоде? Мухоморы только. Раздосадовавшись, плюнула на эту затею, и тут же придумала развлечение повеселее. Перехватив палку на манер кийка, я, хорошенько прицелившись, ударила ею по ярко-красной шляпке мухомора и та, подскочив на добрых два метра, унеслась прочь, закончив свой полет о ствол сосны. Глянув на лешего, который ползал на коленках на почтительном от меня расстоянии, я приблизилась к следующей своей жертве. Шляпка мухомора была отправлена в полет таким же образом, как и ее товарка. На этот раз, улетела она несколько дальше. Воровато оглянувшись на лешего, и окончательно уверившись в том, что он не застанет меня за сим неблагородным делом, я стала уничтожать грибы один за другим, с интересом отмечая "чемпионов" в своем воображаемом списке.

Мое планомерное изничтожение мухоморной братии было прервано гневным окликом лешего:

— Лисана!!! Ты чего творишь?! Совсем руки пристроить не к чему?

Я посмотрела на него, немного виновато, впрочем, перестать веселиться у меня полностью не получилось. Завидев мою довольную морду, леший покачал головой и тяжело вздохнул.

— Ох, Лисана... есть у меня для тебя одно дельце. Уйди, и на глаза мне не попадайся до вечера, ладно?

— Да с удовольствием! Что за дельце?

— Да вот, коль заняться тебе нечем, сходи к реке, поговори с навкой. Не знаю, что там случилось у нее, вы бабы друг-друга лучше понимаете, вот ты сходи и разберись!

Бабы... фу, сказал тоже! Ну какие мы с навьей "бабы"? Вот те, что в селе живут, они да. А мы, между прочим, что она, что я, дворянского рода!

— Ну, так чего встала? Иди, давай, пока я добрый.

— Ладно, ладно! — подняла я руки, — Ухожу!

Подобрав полы длинного сарафана, я поспешила скрыться с глаз лешего, пока тот не передумал, только у самой опушки леса остановившись и обернувшись, громко крикнула в лес "и ни какие мы не бабы!", и тут же получила в ответ шишкой полбу.

— Бабы-бабы! — заверил меня лес, голосом старика.

Выругавшись, я потерла лоб и побрела к реке. Ладно, что с этим старым дураком, спорить? У него все, что женского пола, все баба! А мы вообще, девушки, существа тонкой душевной организации. Ему это не понять.

Речушка, на которой стояла наша деревня, названная как раз ее именем, Ледневка, была узкой и неглубокой. В лучшие свои дни всего три метра глубиной, что совершенно не мешало ей славиться количеством утопленников. Но тут уж ничего не поделаешь, наша навья, которую, знающие ведьмы прозвали Ледяной, падка была больно до молодых мужчин. Вовсе не со зла она топила их в водах мелкой речушки, а лишь от природной любви к общению с противоположным полом. И все бы хорошо, утопила бы она себе одного и успокоилась, но вот незадача: мужчины, утопленные навьей, живут лишь три дня. Не стойкий народ, эти мужики вообще. Вот и приходится моей подруге раз за разом топить засмотревшихся на ее красоту путников. А посмотреть ведь есть на что. Ледяна, видимо, еще при жизни писаная красавица, после смерти превратилась в самое красивое существо, что я видела в жизни. Даже не будучи большим ценителем женской красоты, я не могла не признать ее достоинств. Точеная фигурка, личико ангела, с прекрасными, голубыми, как небо, глазами, белоснежная кожа, чуть розовые губы, волосы до колен, прибавьте к этому грудь, того самого, соблазнительного размера, и почти полное отсутствие одежды, и вы получите вполне себе точный образ Ледяны. Кроме, конечно, одного небольшого недостатка, который скрывается под волосами: огромной зияющей дыры в спине, сквозь которую видны белые кости. Впрочем, еще ни один понравившийся ей мужчина не замечал это прежде, чем погрузился с головой под воду. Мое знакомство с навьей произошло еще в те давние времена, когда я только прибыла на обучение к Марьяне. Нашей дружбе послужили толи моя любовь к нечисти, толи то, что она была весела и независтлива, толи то, что она уже была мертва. Но, как бы то ни было, знали мы друг друга давно и очень хорошо. Не раз я спасала ее шкурку от заезжих магов. Не раз и она помогала мне, а порой и Марьяне с делами. Так что задание поболтать с давней подругой, для меня было лучшим предлогом сбежать из леса.

Добравшись до реки, я уселась на крутой бережок, свесив ноги вниз, и всмотрелась в зелено-синюю воду.

— Ледяна! Краса моя, выйди ко мне? — позвала я.

На несколько секунд повисла полная тишина, так что даже поле и лес смолкли, не издавая ни звука, пока громкий всплеск не разорвал эту молчаливую завесу.

Ледяна появилась прямо у самого берега и, откинув с лица длинные волосы, весело помахала мне рукой.

— Ну привет, Лисана, — и неожиданно весело заулыбавшись, она схватила меня за ногу и дернула вниз.

Я с визгом слетела в воду и, искупавшись в мутной воде с ног до головы, вскочила на ноги, отплевываясь от тины и песка.

— Ледяна, блин... ну блиииин!!! — очень емко высказалась я.

— И я рада тебя видеть! — нечисть, радостно заключила меня в объятьях, — рассказывай как дела?

— Дела как обычно. Чужу, потихоньку.

— А, ну это я в курсе, слышала про Сварога от кикимор. Сама не встречала, правда, а то б притопила.

— И хорошо, что не притопила, а то что мне потом Марьяне говорить?

— Ничего не говорить. Сдохла жаба, да и черт с ней.

— Если бы, — вздохнула я.

Подобрав потяжелевшие от воды полы сарафана, я устроилась на стволе повалившейся в воду ивы.

— Расскажешь мне, чего леший забеспокоился?

Ледяна, до этого веселая, тут же стала серьезной и собранной.

— Значит, разболтал таки, тебе, старый хрыч!

— Да нет, послал к тебе поговорить, ничего толком не сказав.

— А-а-а... ну ладно... — протянула она, тут же поумерив свой гнев.

— Так что?

— Не хотела я вас с Марьяной впутывать... но, боюсь, без вас не управлюсь.

— Ну, тогда выкладывай, чего тянуть.

— Дело тут вот какое, — навья уселась на иву рядом со мной, оставив в воде лишь ноги, — объявилась в моей реке сила темная, незваная. Всех моих кикимор перепугала насмерть. Я уже неделю ее выслеживаю, все понять не могу, что за черт завелся здесь. И сильна, зараза, управы на нее нет. Вот недавно из дальнего села, Вязьмского, если знаешь, мальчишку-пастуха утопила лет восьми, и его брата. Два дня назад это было. Потом, неделю назад купца утащила с двумя сыновьями. А еще раньше, тоже, видимо, она, утянула девицу, священника дочь.

— Ого... список послужной как у тебя за пять лет! — изумилась я.

— Да вот и я о том. Всех кикимор уже перетрусила, ни одна ни слухом, ни духом. Уже у лешего поспрашивала, даже к полевику, гаду, обратилась, никто не в курсе. А мне проблемы не нужны. Боюсь, еще парочка утопнет, и просто так этого не оставят — пришлют по мою душу магов. Опять придется вопрос тебе решать.

— Да... не вариант это, — протянула я, вспоминая последнее подобное "решение" проблемы. Городскому бедняге не повезло совсем — крышей немного он двинулся, после наших-то методов. Впрочем, сам напросился. Предупредили же его, к воде не лезть. А ему на нечисть наряд дали так он и рад бить всех без разбору. Ну, вот и пришлось проучить, как умеем, показать ему кой-чего. А что умишком слабоват, оказался он — не моя вина.

— Поможешь? — Ледяна глянула на меня с надеждой.

— Помогу, только подумать тут надо...

— Ну, ты думай, только не долго, ладно?

— Это уж как получится, — хмыкнула я, — Пойду на берег обсохну.

Поднявшись на берег, стянула с себя мокрую одежду и, разложив ее рядом, улеглась на траве, закрыв лицо рукой. Провалялась я так довольно долго, не забывая время от времени ворочаться как блинчик на сковородочке, дабы равномерно поджарить оба бока. Наконец, обсохнув, и даже высушив насквозь мокрую одежду, под закат дня, я оделась и, подойдя к берегу, крикнула навью.

— Вот что я думаю Ледяна, ты пока продолжай у себя эту нечисть искать, а я схожу в ту деревню, откуда девицу и пастуха утащили, может чего узнаю, что подсказать нам сможет, с чем дело имеем.

— Путь неблизкий.

— Ну что поделать. В селе коня одолжу.

— И кто ж тебе его одолжит, позволь поинтересоваться? — хмыкнула недоверчиво подруга.

— А кто ведьме откажет? — хихикнула я.

Навья прыснула со смеху: — И то верно.

Распрощавшись с ней, я тем же путем вернулась в лес и, забрав у лешего и его дрессированного медведя два объемных мешка набитых травами, распрощалась с ним, еще раз извинившись за попорченные мухоморы. В деревню я вернулась лишь к сумеркам.

Наш с Марьяной домик, небольшой, сложенный из бревен, стоял в хорошем отдалении от остальных, возле небольшой рощицы. Плетеный заборчик только, скорее похожий на элемент декора, утопал в облюбовавшем его плюще. Дорожка, выложенная сланцем, вела до самого крыльца, грубо сбитого из досок и наскоро покрашенного мной в веселенький желтый цвет. Ради эстетического удовольствия, в тот же желтый цвет мной был покрашен и конек крыши. Зато окна были выкрашены зеленой, значительно подоблезшей краской. Все тем же известным художником, правда, три года назад. В остальном, наш дом не отличался от остальных подобных построек. Маленькие сени, встретили меня темнотой и большим веником-оберегом, повешенным прямо над дверью, и свисавшим так, что непривыкшая к этому делу я, в очередной раз, забыв пригнуться в нужный момент, влетела лицом в пахучую смесь весеннего разнотравья. Отчихавшись, пока снимала сапожки, я вломилась в следующую комнату и замерла, в изумлении наблюдая преудивительную картину. В нашем доме была всего одна комната: большая, просторная, и на диво убранная! Я озадаченно смотрелась. Случилось что-то, или того хуже? Вместо привычной постановки вещей, точнее обычного систематизированного беспорядка, в центре комнаты красовался новый предмет мебели: довольно симпатичный шкаф, под самый потолок со стеклянными дверцами, уже забитый Марьяниными снадобьями, пузыречками, порошочками и книжечками. Впервые за долгие годы я осмотрелась вокруг и поняла что на самом деле у нас целых три стола, две лавки, четыре, а не один как предполагала я, стула и, о чудо, бельевой комод! При том теперь в нем, в самом деле, лежало белье, кое-какая одежда а не уже приевшиеся сушеные мышки, связки перьев разных птиц, языки лягушек перетертые с перцем и тому подобная ерунда. Все это мне удалось обнаружить лишь сегодня, впервые за последние пять лет, ведь раньше все было погребено под слоем бытовой и магической утвари, всевозможных нужных листочков книжечек и вообще разнообразного хлама.