Везучий ублюдок
Закутанную в непроглядно-чёрную мантию фигуру я заметил не сразу — человек, которого я знал и до этой минуты считал мёртвым — я сам три месяца назад хоронил то, что осталось после развлечений остальных членов Чёрной Руки — всегда был хорош в заклинаниях Школы Иллюзий. Вот и сейчас он неторопливо шёл вдоль набережной, не скрываясь, но ни у кого не возникло вопросов. Никто не требовал откинуть низко надвинутый капюшон, открывая лицо. На него вообще не обращали внимания. Возможно, потому что час был довольно поздний, и набережная была безлюдна, если не считать патрульных легионеров, а после того как я убил Филиду, энтузиазм последних в плане поимки членов Тёмного Братства значительно уменьшился, несмотря на громкие заявления нового легата. Не далее, как вчера вечером, любопытства ради и из исключительно хулиганских побуждений, я прошёлся в точно такой же мантии с капюшоном через весь Имперский Город — избегая только Императорского дворца, точнее, глаз хорошо знакомого с моей физиономией канцлера, нет, теперь уже потентата Окато. И ни разу не воспользовался чарами хамелеона, чтобы избавиться от ненужного внимания. Косились, конечно, но очень немногие. И те — без особого интереса.
Когда он оказался поблизости, я невольно споткнулся, разглядев под низко надвинутым капюшоном удивительно знакомый небритый подбородок. Тряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения, посмотрел ещё раз... и выругался. Неизвестный тоже остановился, словно врезавшись в невидимую стену, а потом обманчиво-неторопливо двинулся ко мне. Я ухмыльнулся — теперь я был точно уверен, что не ошибся. Он окончательно себя выдал. Мефала с ней, с чёрной мантией — крой у них, независимо от цвета, одинаковый, даже скрытые карманы в одних и тех же местах. Небритую нижнюю часть вполне обычной имперской рожи тоже можно было списать на случайное сходство — такая линия подбородка встречается у каждого четвёртого имперца мужского пола. И они еще говорят, что данмеры все на одно лицо, ха! Но текучий шаг ассасина, готового к атаке? Нет и ещё раз нет. Если до этого у меня были какие-то сомнения, то теперь они развеялись. Тот, кто когда-то завербовал меня в Тёмное Братство, кто ближе всех подобрался к тому, чтобы стать мне другом — я ведь тоже не одуванчик — к кому я, узнав имя предателя, не успел прийти на помощь, с ужасом обнаружив в Эпплвотче обезображенный до неузнаваемости труп в окружении поигрывающих кинжалами и жутко довольных собой членов Чёрной Руки, спешно выбранных из числа душителей... он был жив. Бывший Уведомитель Темного Братства Люсьен, мать его так, Лашанс каким-то образом сумел спастись и теперь шел ко мне.
...От удара в челюсть "воскресший" Уведомитель невольно развернулся и тяжело навалился на парапет набережной, а я уже держал его за загривок и, прижимая рабочую руку к сырому камню, яростно шипел в ухо:
— Сукин ты сын, Лашанс! Почему, почему ты не подал весть? Ты хоть представляешь, каково мне было хоронить... то, что осталось?
— Гариса Самарис, — услышал я в ответ. — Все-таки это ты.
Резким, но очень аккуратным движением убийца высвободился — я не стал его удерживать — и отступил на шаг.
— Спокойно, Самарис. Спокойно. Я и не догадывался, мой язвительный друг, что ты настолько... страстен, — даже оставайся у меня после всего хоть капля сомнения, этот голос их бы окончательно развеял.
Но их не оставалось.
— Ещё в морду хочешь? — хмуро поинтересовался я, не испытывая, впрочем, желания врезать ему повторно.
После наших пикировок в чейдинхолльском убежище такой ерундой меня было не пронять.
— Благодарю, достаточно, — знакомая ядовитая усмешка на миг показалась на небритой физиономии, тут же сменившись болезненной гримасой — бил я от души. — И, пожалуй, мне следует признать, что это, — Лашанс осторожно потрогал наливающуюся траурной синевой челюсть и скривился, — заслужено. У тебя хорошо поставлен удар, друг мой. К тому же я ожидал... других действий.
— Кинжал в ребро? — я насмешливо поднял бровь. — Я почти польщён. И это после того, как я гнал Тенегрива через пол-Тамриэля, чтобы сообщить тебе имя подставившего нас обоих ублюдка? А потом ещё и вернулся, чтобы похоронить тело? Только не говори, что ты об этом не знаешь.
— Знаю, — неожиданно кивнул он. — И за "единственного нормального человека во всей этой грёбаной организации" прощаю тебе то, что тогда о себе услышал. Тем более что половина сказанного, как ты теперь можешь видеть — неправда.
Я только хмыкнул — нечего было подслушивать. Мог бы вылезти из той дыры, в которой отсиживался, и дать мне в морду, если не понравилось. Я бы даже не обиделся. Наверное.
Мы медленно зашагали по безлюдной набережной, а я, не забывая отслеживать краем глаза движения своего спутника, задумался. Другом я назвать его не мог, мы даже приятелями не были, но и врагом он для меня тоже не являлся. Сложно определить своё отношение к тому, кто при каждом удобном случае оттачивал на тебе же свой сарказм. Беззлобно, в отличие от психованного кошака Мрааж'Дара, но чувствительно. Впрочем, я тоже в долгу не оставался, получая от наших пикировок немалое удовольствие. Притом, что по бабам мы все-таки ходили вместе. Обычно на спор. Иногда с Гогроном, но чаще вдвоём. Этот жестокий ублюдок с комком Тьмы там, где у остальных находится сердце, умел нравиться, когда хотел. К тому же женщины любят опасных мужчин. Нет, не так — излучающих опасность. Лашанс соответствовал этому требованию в полной мере. Тешу себя мыслью, что и я тоже. Мрааж'Дар, помнится, попытался однажды отпустить какой-то комментарий, но после того, как Лашанс покосился в его сторону, умолк так быстро, что подавился. Люсьена боялись. И судя по рассказам все того же Гогрона, не без оснований. Только меня его высокий статус совершенно не волновал — что мне какой-то Уведомитель после императора? К тому же после Обливиона я, похоже, разучился бояться. Да и список мертвецов за спиной у меня не менее длинный. Когда-то давно они назывались казнёнными... когда я был одним из избранных Прядильщицей. Теперь это просто мертвецы.
Лашанс тоже отмалчивался и я даже приблизительно не представлял, о чем он сейчас думает. Хотя нет, догадки у меня были...
— Кстати, почему ты разгуливаешь в этой мантии? — полюбопытствовал я. — Аркуэн, конечно, уверена, что ты мертв, а Матери Ночи, судя по всему, наплевать... я и сам тебя не сразу узнал. И то, если бы не она, то и внимания бы не обратил — мало ли, кто там мне знакомым мог показаться... Только я не желаю тебе вреда, а остальные, узнав, что ты жив, вряд ли обрадуются. Ты же напоминание о том, как Черная рука лопухнулась всем составом. Притом дважды — первый раз их обвел вокруг пальца Белламонт, а второй — ты сам, подсунув им вместо себя какого-то бедолагу.
В ответ на меня посмотрели, как на идиота.
— А где бы я достал другую одежду? Я убийца, а не вор, чтобы обшаривать чужие сундуки и шкафы с тряпьем. А в форт Фаррагут я не рискнул соваться. Во-первых, об этом моем убежище знал не только ты, во-вторых, с... некоторых пор... мои тёмные стражи отказались меня признавать, а в-третьих, даже в тебе после того, что случилось, я был не до конца уверен. Тебе удалось меня удивить, душитель.
— Слушатель, — невольно поправил его я.
— Вот как? Поздравляю.
— Не с чем, — я досадливо поморщился. — Я этого не желал.
Убийство предыдущего Слушателя, когда догнавший, наконец, меня Уведомитель раскрыл мне глаза на мои действия, вспоминать было особенно неприятно. Хотя бы потому, что его место велением Матери Ночи пришлось занять мне. Не говоря уже о том, что я крупно облажался, даже не задумавшись, почему приказы, начиная с третьего, были написаны левой рукой. Просто принял это ещё за одну из мер предосторожности. А ведь разгадка оказалась простой до идиотизма — Мэтью Белламонт был левшой. Именно это тогда дало ему преимущество в драке с остальными, когда выжили только я да Аркуэн — очень немногие могут противостоять такому нестандартному противнику.
— Знаю, — криво усмехнулся Лашанс. — Я все-таки немного разбираюсь в людях. И не людях. Ты ведь заметил, что все получаемые тобой контракты... не противоречили твоим принципам? Никаких детей, никаких молодых женщин... ну, кроме той данмерки в Скинграде... — пауза. — А ещё я умею смотреть. Я видел, как ты избегаешь братьев и сестер. Особенно Винсента... и Антуанетту, — ухмылка стала шире.
Сукин сын... все-то он знает.
Меня передернуло при воспоминании об одном-единственном разе, когда, в очередной раз напившись в компании Гогрона до зелёных скампов, я совершил огромную ошибку, приняв недвусмысленное предложение хрупкой блондинки с детским личиком. Знал бы я, на что соглашаюсь... Из её постели я выбрался относительно целый — все, чем я дорожил, осталось при мне, и почти не пострадало, не считать же за серьёзные раны ссадины от ремней на руках и расчертившие все тело неглубокие, хотя и болезненные порезы — и абсолютно трезвый. А так же полный решимости не пить больше — с орками вообще и с Гогроном в частности — и держаться от кровожадной извращенки с лицом невинного ребенка так далеко, как позволят обстоятельства. Учитывая, что никакой полезной информации касательно контрактов она обычно сообщить не могла, избегать её оказалось не так уж сложно. А Винсент Вальтиери, которого я тогда встретил в коридоре перед мыльней, смотрел на меня так, словно не мог решить, вцепиться мне клыками в глотку или продолжить то, что перед этим делала Антуанетта: даэдрова психопатка, безостановочно прыгая на мне, одновременно нарезала ремни из моей шкуры. Глубоко она, конечно, не резала, но все равно потом пришлось едва не купаться в целительных зельях... и очень долго не хотелось даже смотреть в сторону женщин. Особенно невысоких и светловолосых бретонок. Как я тогда хоть что-то сумел, сам не понимаю. А моё и без того настороженное отношение к приторно-слащавому, как осенний мёд, манерному кровососу с того вечера стало почти откровенно враждебным. Хотя, каким бы он ни был, я его с самого начала терпеть не мог. Причина была проста — он вампир. А хороший кровосос — это мертвый кровосос. Благо, вскоре меня перевели под начало Очивы, и с вампиром я с того момента столкнулся только дважды — когда он отловил меня в тренировочной зале, чтобы извиниться за тот инцидент и сообщить о моем переводе и когда я убил его спящим в его покоях, выполняя первый приказ, полученный от самого Лашанса вместе с рангом душителя — приказ об Очищении святилища. И, надо сказать, испытал немалое облегчение, когда он рассыпался прахом. Девчонку же мне было просто жаль. Той жалостью, которая заставляет перерезать горло смертельно раненому зверю, чтобы прекратить его муки.
— Ты еще скажи, что не знаешь, почему, — огрызнулся я, отогнав непрошеные воспоминания.
— Знаю, — кивнул он, но тему все-таки развивать не стал. — Как знаю и то, что ты на самом деле обманул Тейнаву. Сердце, которое ты ему принес, было вырезано из груди совсем другого аргонианина. Впрочем, тот, которого ты пожалел, все равно не выжил.
— Ты? — равнодушно поинтересовался я.
История Хвоста Со Шрамом, аргонианина, смерти которого желал Тейнава, чем-то напомнила мне мою собственную. Именно поэтому я не захотел его убивать. И даже не стал трогать предложенные в качестве выкупа сбережения израненного ящера. Денег у меня и без того было более, чем достаточно. Но скорбеть о его трагической судьбе я тоже не собирался.
— Не я, — покачал головой Лашанс. — Его доконали раны. Так что твой благородный поступок пропал втуне.
Я, все так же равнодушно, пожал плечами.
— Что ж, значит, Тейнава все же получил, что хотел.
Мы подошли к воротам, ведущим в Храмовый район.
— Братство было твоей судьбой, Самарис, — произнёс вдруг Лашанс.
— Вряд ли, — пожал я плечами. — До отъезда из Морровинда я убивал для Мораг-Тонг. Семейная традиция, знаешь ли... но я был вполне доволен. Во всяком случае, поначалу.
Это, кстати, была одна из многих вещей, которыми мы не делились. Наше прошлое по молчаливому уговору мы не обсуждали. Впрочем, мы много чего не обсуждали. С ним было хорошо молчать — валяясь на соседних койках с очередной дурацкой книжкой и передавая друг другу бутылку с вином в те редкие дни, когда мы одновременно оказывались в святилище, или занимаясь ремонтом и подгонкой снаряжения перед очередным контрактом. Хотя во втором случае мы гораздо чаще упражнялись в остротах... Антуанетта, кстати, каждый раз надеялась, что мы все-таки подеремся.
— Это не имеет значения. В конце концов, само Братство когда-то было частью Мораг-Тонг. Во всяком случае, поначалу.
— То-то вы с таким энтузиазмом режете друг дружку, — фыркнул я.
— Вы, друг мой. Вы. Люсьен Лашанс, Уведомитель Тёмного Братства умер под пытками в Эпплвотче, — мягко поправил ассасин.
Я, поразмыслив, медленно кивнул. Логично — Ситис, присутствия которого я так ни разу и не ощутил, получил цену крови, как до этого получилось с Мотьером, поэтому Мать Ночи и не стала уточнять, кого именно "не того" так поспешно порешили на маленькой ферме под Брумой. Хотя и намекнула. Но все тогда были сосредоточены на ловле предателя, поэтому восприняли её слова предельно однозначно. Впрочем, оно и к лучшему.
...Мы сидели в затенённом углу в таверне моего старого знакомца Лютера Брода. Сам старина Лютер благополучно дремал на топчане под стойкой — я сделал большой заказ и пообещал разбудить его, если понадобится что-нибудь еще сверх уже оплаченного.
Общество бывшего Уведомителя меня совершенно не тяготило. Скорее, наоборот. В его компании мне было... удобно. Он не перестал быть опасным, не перестал быть убийцей... но было некое отличие этого Лашанса от того, с которым мне приходилось иметь дело прежде. Нечто настолько же грандиозное, насколько трудноуловимое. После недолгого раздумья, подкреплённого некоторым количеством вина, я понял. Люсьен Лашанс больше не шел в тени Ситиса. Только сейчас, видя разницу, я понял смысл напутствия, которым меня каждый раз провожал ящер Тейнава. И понял, что сам я, видимо, все ещё оберегаемый Прядильщицей, в этой тени никогда не шел.
— И все-таки мне интересно, — прищурился я. — Как тебе удалось выжить?
Люсьен надолго погрузился в угрюмое молчание, прожигая меня взглядом из-под капюшона. Я внимательно смотрел на него, терпеливо дожидаясь ответа.
— Почти случайно, — неохотно проронил, наконец, он. — Откровенно говоря, я и сам не верил, что сумею выжить. Наши... — невесёлый хмык, — Мои бывшие братья не из тех, кого легко сбить со следа. Но мне всегда неплохо давались заклятья иллюзии. Найти подходящего человека оказалось неожиданно просто. Словно... словно судьба давала мне шанс. И я им воспользовался. Заколдовав двойника, я стал ждать гостей. Если бы пришел ты, все могло бы повернуться иначе. Но пришли они...
— Мне повезло дважды, — после недолгой паузы продолжил он. — Аркуэн не распознала иллюзию, не заметила подмены. И они не стали его слушать, на что я, откровенно говоря, и рассчитывал, отрезав "предателю его лживый язык". Ну а после того, как Черная Рука вволю порезвилась с этим бедолагой... узнать в том, что от него осталось, кого-то определённого стало невозможно.
— Сукин сын... грёбаный везучий ублюдок, — покачал я головой, невольно восхищаясь.
— В Бравил я, понятное дело, не успел бы. Да и, как ты справедливо заметил, радоваться моему появлению там никто бы не стал. Кстати, Белламонт, говоришь? Мэтью всегда был психом...
— Если бы просто психом, — возразил я. — Мэтью имел большой зуб персонально на тебя. На все Темное Братство тоже, но ты целиком занимал его мысли с тех пор, как ты выполнил контракт на его родителей. Или на его мать, я не совсем понял из того бреда, который он записывал в свой дневник. Хотя гнилая черепушка, которую я нашёл в его логове, а потом очень удачно уронил ему под ноги, принадлежала вроде бы женщине...
— Вот как? Бывает... ну да Ситис с ним, он, в конце концов, получил по заслугам. А пока вы с ним разбирались, я... Взвесив все "за" и "против", я немного выждал для полной уверенности, что всё так или иначе решилось, и отправился в столицу, — он вдруг пакостно ухмыльнулся, — под крылышко к Имперскому Легиону.
Я усмехнулся в ответ, оценив шутку. Думать всерьез, что Люсьен Лашанс действительно прятался бы за спинами легионеров? Три раза ха-ха.
— Моего возвращения ты все же дождался, — проронил я.
— Да, — кивнул он. — Только поэтому я и позволил тебе меня сегодня ударить. В противном случае я бы тебя сразу убил.
Я кивнул. Когда-то давно и совсем в другом месте я так и поступил.
— И что теперь?
— Теперь? Что ты имеешь в виду, Самарис?
— Что ты собираешься делать дальше?
Лашанс задумался.
— Не знаю. Я об этом еще не думал. Возможно, — небритая физиономия убийцы медленно расплылась в очередной на редкость пакостной ухмылке, — Защитник Сиродиила окажет мне протекцию? По знакомству, так сказать...
Я поперхнулся вином. Теперь мне стало понятно, на что намекал вампир, поручая мне контракт на бывшего соседа по камере. Ведь именно в ней начался путь, который привел меня к этому титулу. И в Темное Братство. Хотя нет, то глупое убийство, за которое меня туда упрятали, я совершил все-таки раньше. И все это время Люсьен Лашанс наблюдал за мной — ведь вербовать меня он пришел далеко не сразу, выждав больше года. В любой другой момент я его сразу бы послал — уйдя из Гильдии, я отнюдь не воспылал любовью к Темному Братству — но даэдров мерзавец очень точно подгадал момент... А потом было поздно метаться.
— Сукин ты сын, Лашанс! — прохрипел я, отчаянно кашляя.
Ухмылка из пакостной перетекла в довольную.
— Как же я люблю удивлять...
— Ага, — каркнул я. — Смертельно.
— А как же иначе?
— Ладно, в этот раз ты меня поймал.
— Как я мог упустить такую возможность?
— Кто ещё зна... знал?
— Кто знал? Я знал. Винсент — от меня, потому что ему предстояло с тобой работать первым. Кстати, когда ты перешел к Очиве, он уведомил меня, что не стал ей сообщать. Чужие тайны он уважал, а твоя не влияла на скорость и качество выполнения контрактов. Так что ни она, ни остальные жители убежища в Чейдинхолле ничего не знали. Мать Ночи, само собой, но у неё свои способы узнавать. Возможно, Анголим, если она решила с ним поделиться. Один Ситис знает, о чем они говорили, кроме контрактов.
Неплохо. Двое мертвы, Старушке это без разницы, да и говорит она только со мной, по большей части бранясь на то, что я отлыниваю от обязанностей Слушателя. А сидящий передо мной сам находится в двусмысленном положении. Вспомнив кое-что, я не смог удержаться.
— Кстати, как там насчёт слухов?
— Ты хочешь слухов? — ещё одна ухмылка, — их есть у меня. На любой вкус. Например, Гильдии Бойцов подозрительно часто требуются новые рекруты... Так что, — он резко посерьёзнел, — у тебя есть конкретные предложения?
Таковых у меня не было. Да и могут ли они быть у того, кто живет дорогой и дома бывает в лучшем случае раз в месяц? А если учесть, что в каждом крупном городе Империи у меня есть дом, то приблизительно раз в полгода. А то и реже.
— Конкретных предложений у меня, признаюсь, нет. Но... почему бы тебе просто не присоединиться ко мне? А там... там будет видно.
Он задумался. Я не торопил, размышляя, в свою очередь, о том, что мне до пятнистых скампов надоело путешествовать одному и спутник с такой подготовкой, как у сидящего напротив меня человека, пришелся бы весьма кстати... хотя... я и сам не одуванчик. Матерый убийца, получивший свой нынешний статус, как и Люсьен Лашанс когда-то звание Уведомителя, не за красивые глаза...
— Хм... — ворвался в мои мысли задумчивый голос. — Пожалуй... я согласен. С тобой никогда не было скучно. Да и тебе наверняка пригодится в компаньонах, — Лашанс усмехнулся, откидывая капюшон, — такой... везучий ублюдок.
20.07.2012 — 23.07.2012
