Вставай с нами в ряд вдоль стены
Ich will ficken![1]
Дочитываю последнюю строчку. Сдавив язык, слюнявлю большой и указательный пальцы. Рука движется к уголку страницы.
Пять слов. Загибаю уголок. Три. Приподнимаю лист. Последнее. Резко переворачиваю страницу.
Движения отточены и доведены до автоматизма.
Примерно через три минуты процедура повторится.
Все давно просчитано и проверено.
Три минуты на лист, полторы — на страницу, если сорок две строчки, пятьдесят четыре — две минуты, тридцать три — одна, восемь строчек дают полминуты.
Путешествие от начальной до конечной станций — время между двадцать шестой и тридцать восьмой. Из середины книги торчит, приспособленная под закладку, узкая картонка — реклама провайдера. Финишная лента сегодняшнего дня. Дочитать до нее — отложить книгу на завтра. А потом снова в путь, до двухсотой, а при ее отсутствии — до последней страницы.
Все давно просчитано и проверено.
Это чем-то похоже на спорт: забег, заплыв, заезд.
Время как счетчик внизу страницы.
Жизнь как изменение цвета боковых сторон книг. Этапы взросления и нравственного падения: сначала красные корешки Золотой Серии Фентези, потом желтые боковины Золотой Библиотеки Фантастики, а в завершении — черно-красные названия Альтернативы Фантастики[2].
Сегодня пугаю пассажиров Палаником. Раньше веселил попутчиков Дерьмом, Порно и Отсосом[3]. В ответ на "Че читаешь?", показываешь другу обложку "Бойцовского клуба", тот, вскинув брови, сверкает глазами и произносит "О-о-о!!!" и "Дашь почитать?". Товарищ знает заголовок благодаря фильму, да и его наверняка не смотрел.
Все легко просчитать.
Скучно.
Не просто скучно, а тошно.
Тошно в горле, в животе бурчит.
Ворчу что-то типа: "Не мое. Не могу". Для друга БК — всего лишь модное словосочетание на обложке. Отдашь книгу — получишь полуизорванной (склеет скотчем, в лучшем случае), со сбитыми уголками.
Все легко просчитать.
Середина тридцать первой.
Сидящая справа, высыхающая от старости женщина, морщится. На мне балахон и поношенная косуха. Благодаря жаре, царящей в вагоне, позволяю окружающим вспомнить запах настоящего человеческого пота. Аромат, не сбиваемый даже самыми стойкими духами, самой изысканной туалетной водой. Все косятся, кривятся, но с места не поднимутся, ибо стоять не хотят.
Все легко просчитать.
Подхожу к промежуточному финишу: внизу тридцать третьей циферка два и фамилия автора. Это как в спорте: конец круга в Формуле-1, спецучастка в ралли.
Станция.
Сегодня занимаю крайнее место. Слева, из-под поручня торчит синеджинсовая задница. Кокетка хорошо выделяет половинки. Как бы невзначай, провожу локтем по правой. Сверху вниз, когда переворачиваю тридцать третью.
Катим дальше.
Еще один круг, новый спецучасток.
Для чего еще предназначено метро в часы пик, кроме как для удовлетворения мужской похоти? Поплотнее прижаться к выступающему заду, рукой ощутить грудь, и глубоко параллельно кто это: женщина бальзаковского возраста с мохнатой пиздой или вчерашняя девушка с, относительно недавно, порванной целкой.
Никто не против — всем приятно.
Скажешь "нет!" — боишься признаться.
Самому себе.
Но все осуждают.
Меньший кайф — наступить на ногу.
Не просто наступить, а, не извинившись, посмотреть взглядом, говорящим: "Ну че тут встала?". Наступить не человеку, а бабке. Она припомнит тяжелое детство сорок третьего, обосрет молодежь, правительство — любого, кто подвернется под руку.
Стой и смотри на нее, как на пустое место. Ее не слышно, потому что ты в ушах. Она, как рыба, беззвучно раскрывает рот. Грозя кулаком, что-то доказывает пассажирам, а ты летишь к Черной Луне в системе Позорной Звезды[4]. Главное не сорвись, не вступи в спор, плюнь на никому ненужные мелочи.
Изо дня в день.
Все легко просчитать.
Тошно.
Тошно и скучно.
Высший пилотаж — окончательно подавить вдолбленные пережитки.
В переполненном вагоне перед тобой стоит изнывающий от жары мужчина, явный гипертоник. Расстегнув белую, в темных пятнах, рубашку с коротким рукавом, дует на волосатую грудь.
140 на 90.
Главное не просто сидеть, а развалиться, не просто развалиться, а уставиться перед собой с совершенно идиотским выражением лица.
162 на 103.
Красный как рак, мужик вытирает ладонью пот, стекающий с висков. Достав из сумки газету, обмахивается.
186 на 115.
Ни в коем случае не подавай вида, что тебя волнует происходящее. Ты в Сказочной Тайге присутствуешь на Шабаше во главе с Князем Тишины[5].
192 на 116.
Мужчина, повиснув, зарывается в волосатую руку и шевелит губами. Народ перешептывается, стреляет глазами, как будто ты повинен в чужом заболевании. Ладно, можешь поправить наушник, чтобы лучше услышать Мое Поколение[6].
Согласись, круто, если мужик свалится. Все расступятся, побегут связываться с машинистом, обязательно отыщется герой, откачавший туеву хучу гипертоников, имеющий медаль за спасение утонувших при вылавливании яблок из тазика. Но...
Соседка уступает место.
Мужчина падает на сидение, вывалив язык, тяжело дышит, вытирает пот платком с цветочками.
Жизнь — как смена соседей. Изо дня в день. Тренируйся. Отточишь движения и доведешь до автоматизма.
Начинается Суицидальное Диско на Внеплановом Концерте[7].
Концерт — место, где воедино собираются отбросы. Не бомжи, алкаши, наркоманы — их выкидывает общество, а те, кто самовольно выбивается из основного потока, создавая альтернативный.
Звук огромных динамиков сносит с ног — чувствуешь как сотрясается воздух — от резкой смены света рябит в глазах, огонь грозится спалить волосы. Толпа неистовствует. Дай под колено, двинь локтем в подбородок, размажь лицо соседа по решетке. Кто-то не удержался, упал — задавлен. Другой, попав в угол, складывается пополам, висит на поручнях.
Хрипит вокалист, тряся хаером, пилит гитарист, басист, корчась на полу, мучает четыре струны, клавишник долбится о синтезатор, ди-джей до дырок затирает пластинку.
Подхватываю правой рукой проносящуюся мимо девушку. Нас выкидывает на решетку. Пытаясь удержаться, хватаюсь за поручень. До лампочки что играют и поют, главное — слиться в массовом экстазе, выплеснуть распирающую энергию.
Расстегиваю молнию на ее джинсах, срываю пуговицу, запускаю руку в трусики. Сильнее прижимаюсь к ее заду. Она, чувствуя напрягшийся член, запрокидывает голову и тяжело дышит прямо в ухо.
Все осуждают, но никто не против.
Смотрю в узкие зрачки.
Перевалившегося через решетку, полуживого парня оттаскивают в сторону.
Массирую клитор. Девушка одной рукой обвивает шею, другой, откинув пряжку, запускает руку мне в джинсы. Грозясь оторвать, хватает яйца, мнет член. Мои глаза чуть ли не вылезают из орбит — охуеваю от такой страсти.
Начинается что-то лирично-мелодичное, про любовь.
По пальцам течет смазка. Засовываю-вынимаю указательный палец на фалангу, две, три, снова одну, опять три, две.
Поют что-то про вечную любовь.
Подключаю средний. Она впивается губами в мои, грозя заглотить нижнюю, водит языком, рука по-прежнему резвится в моих джинсах.
Любовь с бАльшОй буквы Лэ.
Хоть не под фанеру, а фальшиво. Одна, две, три, снова одна, опять три, одна, две.
Не покинет нас.
Хватает за голову. Заглатываем друг друга. До крови прокусываю губу. Стремлюсь вылизать всю ротовую полость: вожу языком по ее зубкам, небу, пытаюсь пробраться как можно дальше.
Будет вечно с нами.
Стенки влагалища сокращаются, дрожь проходит по телу.
За Любовь мы умрем.
Хочу поставить ее раком. Не просто поставить а всадить со всего маху всадить и кончить не просто кончить а так чтобы сперма пройдя через кишечник желудок и пищевод рекой вылилась из ноздрей рта ушей.
И тогда мы откроем врата рая.
Спокойно, спокойно. Остынь. Успокойся. Вытри пену, выступившую в уголках рта. Смотри, как покраснел.
Аплодисменты, овации.
Гитарный риф. Стена звука приводит в движение замершую на секунду толпу. Схватив девушку за шею, откидываю в сторону и уношусь в другой конец зала.
Жизнь — как время между концертами.
Тридцать шестая.
Женщина слева, задыхающаяся от дикой смеси духов и пота, разговаривает с соседкой о разлагающейся молодежи.
Напротив сидит девушка с романчиком "Casual" — маленькая узкая книжка с бАлшЫми буквами, что позволяет набрать толщину хотя бы в палец. Девушка, прячась за страницы, мило улыбается. Сдавить коренные зубы, чтоб сильнее выступили скулы, держать книгу практически горизонтально, чтобы показать красное пятно на балахоне. Взгляд скользит вниз. Раздвинуть ноги шире, чтобы лучше показать два белых пятна.
Выдави зубную пасту на щетку. Чисти. Пенится. Прицелься. Чуток, не переборщи, сплюнь немного выше места, где сходятся штанины. Раз — пятно. Два. Добавь немного воды, и пусть все гадают, что это за белые отметины.
Мне всегда нравятся чуть ли не выпрыгивающие глаза, увеличивающиеся зрачки. Кошка. Зарывается в книгу. Если там чистые страницы, то никакой разницы.
Все столь легко просчитать.
Начало тридцать седьмой.
В дальнем конце вагона безногий инвалид просит милостыню. Левой рукой держит костыль. Сегодня у него сгорел дом, а вчера началась гангрена, завтра умрет сын или дочь, а лучше все вместе.
Все легко просчитать.
Закончив слезоточивую тираду, нищий идет, гремя висящим за спиной мешком с мелочью.
Встань. Выбей костыль. Ударь гадом по лицу. Вложив всю злобу, выбей зубы. Всади штыри в рот, чтобы держать открытым, и вваливай все вымоленные монеты. Не забудь добавить пяточек от себя.
Начало тридцать восьмой. Финиш. Круг почета.
Сбрасываем скорость. Вагон качает. Не упускают возможность чуть навалиться на женщину слева. Наклоняю голову к уху. Вошь спрыгивает на седые волосы. Вторая. Хоп-хоп. Третья пошла. За окном свет станции. Народ выстраивается у двери. Почти останавливаемся. Сижу. Открываются двери. Люди устремляются в узкий проход, образованный стоящими на платформе. Не успею. Остается пара человек. Кидаю закладку от обложки между тридцать восьмой и тридцать девятой. Вскакиваю. Надо идти последним, чтобы не упустить возможность потолкаться с входящими.
Все движения отточены и доведены до автоматизма.
Жизнь как время между выходами из вагона.
Когда идешь к эскалатору на другую станцию, не забудь в очередной раз получить удовольствие. Сбоку, весь погруженный в себя, плетется мужчина ботанической внешности: толстые очки, пробор, поношенная куртка, короткие брюки. Доцент, читающий лекции тупоголовым студентам, знающий сотни, если не тысячи, формул, еле сводящий концы с концами. Ему так тяжело. Порадуй.
Невзначай дотронься ладошкой до зада, на секунду схвати за руку. Он остановится, очки чуть съедут — как будто включится. Покосится. Поиграй бровушками, построй глазки. Смутится, но сделает вид, что ничего не происходит.
Он же наша интеллигенция. Прослойка. Ни там, ни тут. Болтается, как говно в проруби.
Повтори процедуру. Крутани головой, чтобы задеть доцента конским хвостом, перетянутым резиночкой.
"Точно, гомик!", — подумает светило науки и начнет, извиняясь, пробираться через толпу.
Жизнь как время между станциями перехода.
Бело-синие таблички разделяют людской поток на три части. Запустить шахидку в самый центр толпы, теснящейся у эскалатора. Взрыв. Кровь. Стоны. Можно стать невольной жертвой, но лучше — свидетелем. Выйти в город. Сказать пару слов корреспондентам, дежурящим на улице. Стать знаменитым. Получить выгоду с чужого горя.
Подхожу к эскалатору, выплёвывающему пассажиров на вокзал. На шаг впереди мужик, роящийся в пакете. Зазевался — споткнулся о ногу, выставленную из встречного потока. Мордой об пол. Кровь. Стон. Отличная работа. Подмигиваю парню — точной копии меня.
Не остановиться.
Наступаю на икру. Падаю. Коленкой точно в копчик. Мужик чуть приподнимается. Локтем бью в спину. Подбородком об пол. Кровь. Стон. Слетевшей торбой добавляю по затылку. Секунду лежим. Кровь. В пакете — яйца. Стон. Поднимаюсь. Наступаю на ладонь. Быстро ухожу. Сзади поток отборного мата.
Жизнь как время между стонами и кровью.
Давка у эскалатора. Хочу стать смертником. Хочу взрыва. Хочу крови. Хочу стонов. Хочу, чтобы операторы вылезли вон из кожи, лишь бы показать куски моей плоти. Хочу стать знаменитым. Хочу получить выгоду с чужого горя.
Жизнь как время между "хочу".
Стою на двух ступеньках. Раскрываю книгу. Новая резина. Полный бак. Механик переворачивает леденец. 1st gear[8]. Выезжаю из боксов. Есть возможность на пару страниц приблизиться к финишу.
Люблю бегать по эскалатору. Вверх — борешься с собой: ноги налиты свинцом, язык на плече. Подними ногу выше, задержи в высшей точке, а потом резко вниз, со всей силы ударь каблуком. Спуск вниз — спидвей. Бежать быстрей, сильнее стучать гадами, чтоб шарахались конкуренты, подрезать тормозов, дать пинок идущему вразвалочку деду, а потом припираться с ним на эскалаторе, платформе, в вагоне.
Жизнь как время между спусками-подьемами.
Ступеньки складываются. Глотаю слова. Ступенек нет — горизонтальная поверхность. Люди у эскалатора, не верят, что успею. Для чего они собрались? Ждут кого-то? Нет. Им так хочется увидеть, как я упаду. Мордой об пол. Кровь. Стон. Чуть приподнимусь. Сзади, ударяя локтем в спину, навалится кто-то. Снова упаду. Подбородком в пол. Кровь. Стон.
Скидываю торбу с плеча. Забрасываю книгу. Соскальзываю с эскалатора. Движения отточены и доведены до автоматизма. Окружающие безразличны, но внутри недовольны.
Направлюсь налево, не на вокзал, а в город. Ногой останавливаю летящую навстречу дверь. Ударяя ладонью в стекло, выхожу на улицу.
Пешеходный переход.
Светофор мигает зеленым человечком. Еще рано. Срываются ближние машины. Бегом. Прямо перед носом у водителя. В сантиметрах от бампера. Женщина за рулем третьей машины пугается, останавливается, получает удар сзади. Я на другой стороне улицы. Скрываюсь в ближайшей подворотне.
Движения отточены и доведены до автоматизма.
Перехожу на шаг. Слева — сэконд-хэнд. Справа, копаясь в помойке, разговаривают бомж и пенсионер. Новая арка. Бабка с ведром клея и валиком готовится лепить пачку афиш. Свернув направо, подхожу к входу в подвал. Пригибаюсь, чтобы не задеть козырек. Семь разбитых ступенек. На третьей — ночной след: засохшая кровь. Массивная железная дверь.
Открываю.
Другой мир.
Тяжелая музыка закладывает уши. Полутьма. Все в сигаретной дымке. Метро, подвалы, канализация — настоящая жизнь города под землей.
Кинчев, Шевчук, Черт, Цой глядят с плакатов, футболок, балахонов, бондан, предлагают купить себя. В подыхающем плеере Летов истошно орет: "Какая попсня!".
Нащупываю в кармане три купюры.
Жизнь как время между покупками.
Цок-цок. Стучу об асфальт гадами, подкованными вчера. Цок-цок.
Гордо поднять голову. Из носа выползает сопля. По щеке стекает собственная слюна. Впереди, выстроившись по росту, стоит орда, готовая всучить разноцветные флаеры.
Синий — новый суперблоХбастер, — в главной роли, то ли дизель, то ли сам бензиновый ДВС.
Красный — курсы английского.
Зеленый — юридическая консультация.
Белый — новый магазин.
Движения отточены и доведены до автоматизма.
Не взять ни один. Врубить плеер. Я — Дурень[9].
Слева молодой парень уничтожает надпись, намалеванную за ночь.
Магазин "Классическая оптика" превратился в "Классическая готика". За ночь появились черная буква Г и исчезла П. Конечно, лучше смотрелась бы "Классическая гоптика", но это реклама.
Под "Классической готикой" бАльшЫми чОрнЫми буквами написан адрес сайта Krutayagotika.narod.ru.
Когда зайду на данную страницу, то обязательно обосрусь от страха: монитор станет чОрнЫм, сверху и снизу вылезут вампирские клыки, с которых закапает кровь, на дальнем плане возникнут летучая мышь и замок Дракулы.
Жизнь как время между заходами в сеть.
Сидишь в темноте. Монитор освещает мультимедийную клавиатуру и оптическую мышь. На форуме обсуждаешь бренность бытия, а Flash Get докачивает очередной минутный порно-ролик.
Парень, видимо работник "Классической оптики", усердно отскабливает засохшую краску.
На стене соседнего дома, улыбающийся красными губами белый презерватив, подняв пятипалую ручку, говорит синими буквами "Привет, Урод".
Впереди огромная афиша БКЗ. Сегодня шансон, завтра юмор, после снова шансон.
Однажды обезьяна, чтобы стать выше всех, забралась на пальму. Чем выше залезала макака, тем снизу все отчетливее становился виден крАснЫй зад.
Сворачиваю налево.
Чем выше ты заберешься, тем лучше увижу твою сущность. Вечно подниматься нельзя, все равно упадешь. Так стоит ли? Лучше сидеть, купаться в дерьме, получать кайф. Задержи дыхание, погрузись полностью. Закидывай говном восходящих, а когда они упадут, залейся смехом, раскрой рот пошире, чтобы дерьмо пошло внутрь, впитай его.
Такое может быть только в этом городе. Между рестораном и магазином украшений, напротив платной парковки — дом с осыпающимися стенами, выбитыми окнами, заделанными чем попало. Парадная без дверей завалена дерьмом. Между первым и вторым этажом рвется свет сквозь пустое окно. О, как хочу пройти через него. Упасть в огромный сортир, дернуть за ручку и уплыть.
Жизнь как время между двумя событиями, в коих она и заключается.
Жизнь как восхождение из моря дерьма к солнцу.
Иду по улице: подкованные гады, вкатанные засранные джинсы, поношенная косуха, капюшон балахона надвинут так, что прохожим не видно лица. За мной, выстроившись в ряд вдоль стены, шагают точные копии: такие же — снаружи и внутри.
Ты среди нас, ты с нами.
Пятью этажами выше какая-то блядь, за ночь накачавшаяся спермой какого-то ублюдка, в очередной раз жрет противозачаточные таблетки, запивая Спецалкой. Открывает окно, выливает пену и отпускает.
Даже не жалко, просто обидно.
Не успеваю понять все до конца. Что-то мокрое на голове. Смотрю вверх. Что-то летит.
Секунда. Опускаю голову.
Понял. Такого еще не было. Это не просчитано, не проверено, не угадываемо, не прогнозируемо, не доведено до автоматизма.
Горлышком точно в темечко.
Все.
Это как спорт.
Взрыв мотора.
Прокол колеса.
Столкновение.
Финиш.
[1] — Я хочу трахать (нем.)
[2] — "Золотая Серия Фэнтези", "Золотая Библиотека Фантастики" и "Альтернатива. Фантастика" — название книжных серий, выпускаемых издательством АСТ.
[3] — "Дерьмо", "Порно" — романы Ирвина Уэлша, "Отсос" — роман Стюарта Хоума.
[4] — "Черная Луна" и "Позорная звезда" — песни группы "Агата Кристи".
[5] — "Сказочная тайга" — песня группы "Агата Кристи", "Шабаш" — песня группы "Алиса", Князь Тишины — песня группы "Наутилус Помпилиус".
[6] — "Мое поколение" — песня группы "Алиса".
[7] — "Суицидальное диско" — песня группы "Дубовый ГааЙЪ", "Внеплановый конерт" — песня группы "ЧайФ".
[8] — В "Формуле-1" во время остановке один из механиков держит перед пилотом табличку, называемую леденец. На одной стороне написанj "Brakes on" на другой "1st gear".
[9] — "Дурень" — песня группы "Алиса".
[10] — "Специальное" пиво пивзавода "Степан Разин". Самое популярное в этом городе.
29.06.2005 — 25.07.2005, Колпино
