Третий Постулат Курятника
0.1
— Если бы знал, как мне надоели эти консервы, — проворчал Боб. — То и дело норовят ударить по затылку.
— Ты не прав, — ответил Толстый. — Как я уже говорил, "Cans" — многозначное слово, и их правильнее называть не консервами, а бидонами. Запомни первое правило нашего мироздания: "Всё, что летает — бидоны".
Они странствовали по этому миру уже третьи сутки.
Хотя, правильнее сказать, это был не мир — это был курятник. Грязный, вонючий курятник с покосившимися деревянными стенами и заборчиками, покрытый толстым слоем навоза, отдававшего, меж тем, каким-то свинцовым, постапокалиптическим ароматом. И с падающими бидонами. Или, всё же, консервами? Небеса, тоже свинцовые, казались подсвеченными двумя длинными, выглядывающими сквозь угрюмые облака лампами дневного света.
— Бидоны, консервы, какая разница, — проворчал Боб, отчищая подошву от скопившейся грязи об удачно подвернувшуюся под ноги деревяшку. — Надоело, ей богу. Мне не нравится, что они падают, и каждый раз чуть ли не на голову мне.
— Ты не прав, — снова сказал Толстый. — Логика их поведения объясняется эпитетом "flying", следовательно, бидоны в нашей реальности не падают, а летают. "The Flying Cans".
0.2
Боб чихнул — из-за стоявшего запаха он делал это часто, едва ли не каждые пять минут. Говорят, если чихнуть после какого-то утверждения, то это значит, что собеседник говорит правду, но словно в опровержение слов Толстого в шаге от Боба упала очередная консервная банка.
— Вот! — завопил Боб. — Я же говорил! Это консерва, и вовсе она не летает. Она падает, падает, скотина такая!
— Ты не прав, — Толстый нахмурился и пододвинулся поближе к банке, чтобы рассмотреть. — Они летают, но обычно только по прямой. И это бидон. Маленький бидончик, вот, посмотри — тут есть откидная крышечка и защёлка.
Охотник вырвал бидончик из рук Толстого, вытер об штанину, открыл и понюхал.
— Защёлки, крышечки. Как всё это надоело! Опять селёдка. Бесконечная селёдка, каждый раз одно и то же!
— Ты не прав. В прошлый раз попалась тушёная свинина, а позавчера утром — шпроты. Отличные, кстати, шпроты. Мне понравились. Бывают вот ещё овощи...
Боб с размаху бросил бидончик с селёдкой в навоз.
— Тебе всё нравится! Кроме моих высказываний! Ты мне надоел, Толстый! — охотник был зол. — Ты всё время начинаешь реплику со слов "Ты не прав"! Третьи сутки уже! Прекрати, в конце концов. Мало того, что я не знаю, как я сюда попал, не знаю, зачем весь этот абсурдный цирк с прячущимися жителями твоего мира! Мало того, что каждые полчаса мне на голову норовит упасть консервная банка с гадостью, от которой меня уже тошнит... Так нет, ещё и ты со своими дурацкими "Ты не прав"! Я после этого чувствую себя вообще полным кретином!
— Ну, ты не прав, — Толстый постарался сказать это как можно мягче. — Во-первых, на вопросы и указания я не могу тебе ответить "ты не прав". Во-вторых, я комментирую подобным образом не каждое твоё утверждение, а только те, которые не соответствуют истине. Так уж получилось, что почти все они в чём-то не верны. И, в-третьих, ты вовсе не болен кретинизмом, просто мало кому ещё удавалось так быстро привыкнуть к нашей стране. Она такая, эта cтрана... "The Land of Mechanical Hens".
0.3
Боб попытался успокоиться, пробормотав что-то вроде "чёрте что". Потом подошёл к спутнику, посмотрел в упор и спросил:
— Вот скажи мне, умник. Вот это, — он тыкнул пальцем в землю, — Куриный навоз? Экскременты механической курицы? Так? Что, опять скажешь, что я не прав?
— Ты не прав. Снова не прав... Это не экскременты, куриный навоз называется так просто потому, что это навоз, и принадлежит он механическим курам. Но это вовсе не они его производят! Он всегда был здесь, сам по себе. К тому же, то, куда ты показываешь, может оказаться и куриным навозом, и утонувшей деревяшкой, и простым поверхностным слоем этого мира, и отдельной молекулой...
— Всё, не начинай!
— ... Одного из веществ. Нет ничего абсолютного в этом мире. Всё зависит от того, как посмотреть.
— Да что тут смотреть... — глядя вдаль, задумчиво проговорил Боб, в очередной раз понявший, что спорить о своей правоте с Толстым бесполезно. — Тут смотреть нечего. Куриный навоз сплошной. Разломанные пустые курятники. Кое-где — скамейки старые. И — ни души.
Толстый присел на деревяшку.
— Ты не прав... Тут много интересного, я уже говорил тебе. А души... Их много тут, этих душ. Сотни поколений механических кур жили здесь, питались, бегали друг за другом.
Боб скинул с плеча охотничий карабин, присел рядышком.
— Бегали... Зачем бегать-то, не пойму? Ну и объясни тогда, толстый умник, куда они все убежали? Вот скажи мне, Толстый, мы уже третьи сутки тут, так?
— Ты не прав, здесь понятие "сутки" не вполне уместно — солнце-лампа светит и выключается неравномерно, с неявной периодичностью...
— Ну хорошо, скажи мне, вот уже примерно третьи сутки, по-нашему, земному времени, так?
Толстый молча почесал подмышку.
— Хорошо, так объясни, Толстый, почему этот мир зовётся "страной Механических кур"? В рекламе же было так написано, да? Но ведь за это время нам не попалась ни одна курица! Я что, зря приехал сюда охотиться?
— Ты опять не прав, Боб! Здесь полно механических кур. Просто они скрываются. Боятся нас. Ты их и сам распугиваешь, между прочим, своим пессимистом. Ты посмотри, как прекрасен этот мир!
Боб посмотрел по сторонам, попытался проникнуться чувством прекрасного, но в очередной раз чихнул.
— Да что тут прекрасного?! Вонь, полумрак. Грязь под ногами. Консервы на голову падают. Я хотел поохотиться, понимаешь? Я не хотел три сутки напролёт топать по куриным какашкам и питаться просроченными консервами.
— Ты не прав, эта вкусная еда из бидончиков не...
— Да заткнись ты! — Боб вскочил и пошёл дальше по куриному навозу. На место, где он сидел, свалилась ещё одна банка — маленькая, с чёрной этикеткой.
Толстый поднялся и затопал вслед за охотником.
0.4
— Говори хоть что-нибудь, Толстый, я не могу слушать эту долбаную тишину!
— Ты не прав, помимо всего, прочего, знаешь в чём? Куриный навоз очень полезен для нашего мира, на самом деле.
— Да, и что в них полезного? — бросил Боб через плечо.
— Он служит удобрением! Говорят, что очень далеко, наверху, растут can trees, консервные деревья, с веток которых и падают бидончики...
— Ага! — Боб обернулся. — Ты в первый раз не начал фразу со слов "Ты не прав"!
— Ты не прав, просто в прошлые разы ты не замечал этого. Так вот, когда бидончик с едой созревает, бессердечная сила гравитации срывает его с ветвей, и он, пролетев пару километров, падает сюда, на пол нашего мира. Чтобы быть съеденным ими.
Охотник криво усмехнулся.
— Получается какой-то дурацкий курино-консервный круговорот в природе. Но как куриный навоз, лежащий внизу, может удобрять деревья, растущие наверху? Бессмыслица какая-то.
— Ты не прав, всё логично. Просто ты не привык ещё к нашей логике, к логике страны Механических Кур. Посмотри, куда мы пришли.
Впереди находилось обширное поле с колдобинами, покрытое навозом. За ним виднелось огромное деревянное здание из горбыля и гнилых брусков, наполовину разрушенное.
— Смотри-ка, что это! — неожиданно воскликнул Боб. — Следы.
Толстый промолчал — это и вправду были следы. Трёхпалый огромный след механической курицы.
— Я думал, они меньше, с ладонь, а тут — почти полметра!
— Ты не прав, правильнее мерить не в метрах, а в футах — один фут, четыре дюйма, — поправил Толстый.
— Слушай, а они точно механические, как роботы?
— Ты не прав! — возмущённо воскликнул спутник Боба. — Никогда, ни за что не называй механических кур роботами! Да, они механические, но у них есть душа, разум, мысли и эмоции; они настоящие, разумные жители нашего мира, не имеющие ничего общего с этими вашими роботами. — Толстый встал в важную позу, устремил взор своих рыбьих глазёнок куда-то вдаль, на космические лампы, и провозгласил: — Запомни второй постулат нашего мира: "Механические куры — не роботы!" Никаких роботов.
— Ну, ладно, пусть не роботы. Хорошо, а ростом они сколько? Судя по следам, метра три?
— Ты не прав, когда пытаешься торопить события, ты всё увидишь сам. Если не будешь торопить события. Мне кажется, нам пора искать место для ночлега — пойдём же вперёд.
0.5
Они пошли через поле в сторону разрушенного строения. Куриный теремок из горбыля, как и все остальные здания в этом мире, был кривоватым деревянным строением, однако разительно отличался от увиденного ранее Бобом. По мере приближения замок становился всё больше, больше, как бы нависая над вонючим полем.
— Посмотри, какой архитектурный шедевр! — восхищённо воскликнул Толстый, всплеснув ручонками.
— Скорее, архитектурный выкидыш, — проворчал охотник.
— Ты не прав! Он восхитителен.
Позади Боба послышался звук громкого удара и плеск всколыхнувшейся жижи. На этот раз упавший предмет действительно не напоминал консервную банку и был похож на бидон или большую флягу.
— Посмотри же, что там, — порекомендовал Толстый.
— Похоже, вода! — сказал Боб и сделал пару глотков.
— Отлично, давай отнесём его вовнутрь куриного замка и попьём воды.
В замке, как оказалось, почти отсутствовала крыша — падающие консервы пробивали непрочные деревяшки. На дощатом полу, в середине пустого зала оказался лежащим странный серый мешок.
— Не открывай его! — Толстый остановил Боба, захотевшего заглянуть вовнутрь. — Это Великий Генератор Пыли. The Great Dust Generator. Помнишь, я говорил тебе?
— Генератор чего? Пыли? И зачем он нужен, этот пыльный старый мешок? Только не говори мне, что для того, чтобы генерировать пыль, я имею в виду, вообще!
Толстый бережно положил Великий Генератор Пыли обратно, на пол.
— Ты не прав, он нужен именно для того, чтобы делать пыль, и не для чего другого. Придёт время, и он понадобится.
Боба не интересовали старые пыльные мешки — ведь он пришёл сюда, чтобы охотиться на механических кур. После того, как они оба утолили жажду водой из принесённой канистры, охотник, немного повеселев, развернул свой спальный комплект на старой скамейке и спросил Толстого:
— Толстый, а мне по голове, когда я буду спать, эти ваши бидончики не прилетят?
Проводник покачал головой.
— Точно такой же вопрос ты задал вчера. Ты не прав, когда сомневаешься в этом — бидончики падают рядом, но не по голове.
— А ты спать ляжешь, или опять нет?
Толстый снова покачал головой:
— Я наверх пойду, буду следить.
0.6
Боб спал неровным сном — как и в прошлые разы, всё время просыпался от звуков падающих бидончиков. Да и вообще, спать было немного страшно — он до конца верил в честности Толстого, ведь разве можно доверять огромному, полупрозрачному и аморфному толстяку с рожками-воронками на голове? В отрывках снов он видел белый потолок какого-то помещения, чьи-то лица, размытые силуэты, но каждая попытка осмыслить сновидение прерывалась очередным падением консервной банки где-то неподалёку.
А Толстый не спал. Забравшись по хлипкой лесенке на крышу, на самый верх, на насест, он глядел на поле, на блестючие консервные банки на потолке мира-курятника, и видел множество механических кур, суетливо бегающих по полю перед замком. Он посыпал их сверху пылью из Великого Генератора и радовался.
0.7
— Чего такой пыльный? Только не говори мне, что видел кур, когда я спал! — сказал недовольный Боб, натягивая сапоги.
— Ты не прав, как я могу молчать об этом, — проговорил Толстый. — Я видел их, их было очень много, они были восхитительны, как всегда.
— Так какого же фига ты меня не разбудил?!
Толстой успокаивающе похлопал охотника по плечу.
— Понимаешь, в чём дело, Боб. Ты опять не прав. Мне кажется, ты ещё не окончательно готов к тому, чтобы встретиться с ними. Ты не прав, ведь ты ещё не научился радоваться жизни. Механические куры — они любят радость, понимаешь, им не нужно уныние. Вспомни, зачем ты решил посетить этот мир. Ты же сам сказал, что попал в наш мир по путёвке, так?
Боб чихнул, задумался и сел на одну из скамеек.
— Я уже и сам не помню, как попал сюда. Вроде бы, по путёвке, через систему виртуальных туров. А может... и нет? Я помню какие-то аппараты... таблетки... Много людей. Машины с мигалками. Но ничего конкретного. Я даже не помню, на каком языке я разговариваю. И действительно ли меня зовут Бобом. Что произошло, ты не знаешь?
Проводник молчал. Он вообще не любил отвечать на вопросы.
— Ну что ты молчишь, Толстый? — нахмурился охотник. — Уж ты-то лучше меня помнишь, зачем и как я сюда попал!
— Ты не прав, Боб. Откуда мне знать. Я всю жизнь прожил здесь, в нашем мире, в стране Механических Кур. Я плохо представляю, что происходит за его пределами, и уж тем более не знаю, что случилось такого у тебя в жизни, что ты попал сюда.
— Как меня это всё достало! — в очередной раз психанул охотник, вскочил и пнул новую упавшую консервную банку. — Ничего не знаешь, ничего не хочешь говорить. Всё, Толстый, мне это окончательно надоело! Веди сюда своих механических кур! Я что, зря сюда приехал?
На одутловатом лице Толстого отразилось недоумение и какое-то детское огорчение. Он пошевелил ушами-рожками и проговорил:
— Ты... ты не прав, Боб, я же хотел как лучше. А курочки — они такие, понимаешь, что их сложно обнаружить. Я же говорил. Они прячутся, то там, то тут.
— "Ты не прав, ты не прав!", — передразнил его охотник. — А вот скажи-ка мне, Толстый, а ты — ты сам не прав? Вот конкретно сейчас, в эту минут, ты же не прав, правильно?
Толстый обиженно нахмурился и сказал:
— Если ты считаешь, что я, твой проводник и учитель, не прав, то я вынужден уйти отсюда.
С этими словами толстяк поднялся, подошёл к одному из выходов из замка-курятника, и вышел куда-то в темноту, хлопнув старой, расшатанной дверью.
— Стой, ты куда! — Боб открыл створку, но за ней не оказалось той темноты, куда вышел Толстый — там было пустое поле с навозом. Не работала больше дверь в стене.
0.8
— Ну и пусть проваливает, — ворчал Боб, шагая дальше по грязи. — Всё равно, толку от него было, как от ежа на фабрике презервативов.
А между тем, охотник чувствовал душевный дискомфорт. Оказаться одному, посреди бескрайних, бесконечных и безлюдных просторов мира-курятника было, с одной стороны, немного страшно, а с другой — невообразимо скучно и тоскливо. Боб пытался напевать себе под нос весёлые песенки, но настроение от этого сильно лучше не становилось.
Внезапно он вспомнил, что ещё в самом начале Толстый говорил, что главных закона-постулата в стране Механических Кур три, а названы были только два из них. Пришла дурацкая мысль — вдруг, если разгадать третий закон мироздания, то механические куры сами прибегут? Звучит абсурдно, но на четвёртые сутки нахождения в мире-курятнике подобное рассуждение кажется вполне логичным.
— Что-то связанное с небом? — бормотал охотник себе под нос. — Например "Небесная лампа тусклая и противная"? Нет, глупо звучит. Хорошо, тогда, может быть... "Куриный навоз вонюч, и был здесь всегда"? Хм, это больше похоже на истину. А может, это как-то связано с тем грязным старым мешком?
Снова возникло чувство голода. Рядом упала большая белая консервная банка без этикетки.
— А может... Может и нет её, этой страны Механических кур, — проворчал охотник, присел на ближайшую доску, вскрыл "бидончик" и принюхался.
— Трюфели? — удивился Боб. — Похоже, что трюфели, странно.
0.9
В бидончике действительно оказались консервированные трюфели. Боб не мог припомнить, ел ли он раньше трюфели или другие грибы — он вообще слабо помнил всю свою жизнь до того момента, как перед ним появился Толстый, сказал: "Я — Толстый" и добавил: "А ты не прав". Сохранились какие-то обрывочные воспоминания о путёвке в страну Механических Кур, о рекламе виртуальных туров, но попытки прорваться через пелену воспоминаний ничего не давали. Возможно, мысли о путёвке возникли потом, а истинные причины его попадания сюда были совсем другими.
— Трюфели... Всё-таки, хорошо, что попадаются и такие вкусные трюфели, — проговорил Боб и поправился: — то есть, правильнее сказать, бидончики с трюфелями.
Когда охотник ел грибы, у него возникло старое, очень старое ощущение, что раньше он хотел убежать от чего-то, или от кого-то. От обстоятельств, людей, обыденности, или чего-то другого. Может, именно из-за этого он попал в этот мир, игрушечный мир механических кур, подумал охотник? Он не знал этого.
Но трюфели были вкусными. Очень вкусными, просто превосходными.
"Может, я действительно был не прав? Может, и этот мир действительно по-своему прекрасен, как говорил Толстый?" — вдруг подумал Боб, усмехнувшись.
— "Ты не прав, мир прекрасен", — сказал звонкий женский голос за спиной.
Боб обернулся. Позади него, со стороны разрушенных деревянных построек, из смрадного тумана вышел тонкий женский силуэт, оставлявший огромные трёхпалые следы.
— Третий закон курятника, — пояснила механическая курочка.
Она была восхитительна — точёная фигурка, хрупкие ножки, высокая грудь. И вовсе не робот — почти человек. Общее впечатление немного портил только куриный клювик под огромными, бездонными глазами, и некоторая резкость, которая присутствовала в её движениях.
"Следы... Почему её туфельки оставляет такие огромные трёхпалые следы?" — Боб бросил бидончик с трюфелями и поднял ружьё. Он так давно ждал этого момента!
В этот миг жестяные банки, лежавшие на навозных полях, зашевелились в своих лунках и начали медленно подниматься вверх, кружась и пританцовывая. Летающие бидоны, подумалось охотнику, как это здорово, и он опустил ствол.
— Ты отгадал последний постулат сам, — продолжила механическая курица, подойдя поближе. — Можешь не пытаться, ты всё равно не сможешь выстрелить в меня. Тебе пора. Пойдём, я покажу тебе дверь, чтобы покинуть нашу страну.
1.0
