Илья Одинец
Импланты
Часть 1
ИМПЛАНТЫ
Глава 1. Уникум
Испытательный полигон представлял собой огромное, величиной в десять футбольных полей пространство, огороженное высоким бетонным забором. Но чтобы увидеть забор, нужно было преодолеть завалы металлолома, автомобильных покрышек, старых моторных лодок, мотоциклов, ржавых контейнеров и прочего мусора, которого обычно полно на кладбищах техники. Свободного пространства на полигоне мало, исключение составляли только беговые дорожки у западной стены.
Когда Алекс Тропинин увидел все это, едва удержался оттого, чтобы не открыть рот.
— Не зевай, шпон! — прикрикнули сзади.
Алекс едва успел пригнуться — над головой с диким лязгом, хлопнув не запертой дверцей, пролетел кузов старенькой ржавой "Волги". Трижды перевернувшись в воздухе, остов автомобиля приземлился где-то между башней Т-80 и чем-то сферическим, напоминающим первый искусственный космический спутник СССР.
— Жить надоело?
Тропинин обернулся на окрик, и увидел невысокого бритого парня, лет двадцати пяти — двадцати семи в черных спортивных штанах и белой футболке. Мускулистый, приземистый, широкоплечий он был очень похож на него самого, да и, пожалуй, на всех остальных учеников "Школы подготовки охраны". Только лицо незнакомца искажала гримаса насмешки и презрения. Алекс мысленно поморщился. Охранник должен быть бесстрастен и внутренне собран, эмоции — это помеха. Физиологические реакции организма на злость или возбуждение могут отразиться на силе, меткости, самообладании, и тогда схлопотать пулю в лоб проще простого.
— Тебя спрашиваю, косой! Жить надоело?
— Ну чего ты к нему пристал? — из-за гигантского промышленного холодильника без дверцы вышел еще один молодой человек, телосложением, словно две гантели похожий на первого. Только волосы у него были темно-каштановые, а на правом бицепсе виднелась татуировка в виде черепа.
— Чего тебе, рыжий? Иди, куда шел.
— Хватит уже новичков третировать. Оставь парня в покое. И предупреждай, когда бросаешь.
Алекс не обрадовался защитнику, он сам мог постоять за себя, но, похоже, рыжий говорит искренне, не строит из себя покровителя, а хочет поставить силача на место.
— Кто его вообще на полигон выпустил? — продолжил бритый. — Он минимум месяц в залах заниматься должен, прежде чем на полигон выходить, а его я вообще впервые вижу. Ни на стрельбах не появлялся, ни на психологии, ни на лекции о современных средствах слежения, да вообще ни на одном занятии.
— Я уникум, — вызывающе ответил Тропинин.
— Тоже мне, уникум. На стандартный набор денег хватило, а чтобы косоглазие исправить, не хватило. Или ты потому уникум, что не стал исправлять?
— Все, Банан, иди тренируйся. Не приставай, — вновь вмешался рыжий.
— А пусть ответит, — бритый подбоченился, но в голосе его слышался смех. — Что, уникум? Не хватило денег-то?
— Не хватило, — буркнул Алекс и отвернулся.
Ему не было дела до мнения Банана о своей внешности, он пришел в Школу, потому что у него есть мечта, вот ее воплощением и нужно заниматься, не отвлекаясь на перебранки.
— Не обращай на него внимания, — Тропинин почувствовал, как крепкая ладонь осторожно, но сильно похлопала его по плечу. — Я Илья.
— Алекс.
Молодые люди пожали друг другу руки.
— А ты и правда шпон? — поинтересовался рыжий.
Тропинин уже слышал это слово из уст бритого Банана, но не знал его значения, поэтому округлил глаза.
— Ну, новичок, то есть, — пояснил Илья. — "Школа подготовки охраны. Новичок" — шпон.
— Ну, если так, то да. Новичок. Третий день.
— А зачем на полигон вылез?
— Любопытно стало. А ты здесь сколько?
— Пять месяцев. Еще месяц, и базовый курс охранника пройден. Пробежаться не хочешь?
— Можно.
— Наперегонки?
— Давай.
Пять беговых дорожек протянулись вдоль западной стены испытательного полигона. Ровные, пружинистые, они идеально подходили для соревнований. Длина — километр, по обеим сторонам датчики, фиксирующие скорость.
Со времени пребывания в клинике Алекс еще ни разу не бегал, вернее, ни разу не выкладывался полностью, и ему было любопытно узнать, каковы возможности его нового организма.
Илья присел, уперся руками в стартовую линию, Тропинин последовал его примеру.
— Обратный отсчет, — произнес где-то рядом бесстрастный металлический голос. — Пять, четыре, три, два, один, старт.
Алекс рванул с места.
Он бежал так, как никогда раньше не бегал. Ноги молотили дорожку с невозможной для обычных смертных скоростью, кажется, он мог бы обогнать автомобиль. Сердце стучало, как молот, легкие качали воздух, но усталости не чувствовалось.
Алекс скосил глаза. Илья бежал рядом, не отставая ни на шаг. На табло, промелькнувшем справа, светилась краткая надпись: "38 сек.". Тропинин улыбнулся и ускорился.
Пришел первым, но обогнал рыжеволосого соперника лишь на две сотых секунды.
— Круто, — Илья уперся руками в колени и трижды глубоко вдохнул. — Мировой рекорд мы с тобой обогнали. Жаль, наши результаты никому не нужны.
— Да кому вообще нужны результаты? Что ни соревнование, то скандал. Не любят в спорте имплантов.
— Сдается мне, нас вообще мало кто любит.
Алекс не ответил. На этот счет у него имелось свое мнение, но делиться им с рыжим Ильей он не собирался. По крайней мере, пока.
В душевой они оказались в соседних кабинках.
— А ты, — громко, пытаясь перекричать звук льющейся на кафельный пол воды, спросил Илья, — действительно уникум? У тебя есть нечто помимо стандартного набора?
Алекс сделал вид, будто не расслышал вопроса. Он доверял молодому человеку, но пока не решил, стоит ли говорить об этом, тем более здесь, в душевой, где помимо них, блестя мокрыми и красными от горячей воды телами, ходят другие ученики Школы.
— Правильно делаешь, что молчишь, — крикнул Илья и, обойдя полупрозрачную перегородку, заглянул в кабину к товарищу. — Люди разные бывают, — он немного понизил голос, — скажешь кому, гнобить начнут, подножки ставить, а как Заказчик придет, и вовсе... В прошлом году одного парня забили. До смерти. Чтобы он на смотр не явился. Так что лучше молчи.
Алекс кивнул. Похоже, этот Илья понимает, о чем говорит.
— Кстати о Заказчике, — молодой человек сделал знак, чтобы Алекс приблизился, и еще больше понизил голос: — Начальство завтра какую-то шишку ждет. Наверняка внеплановый смотр объявят. Будь готов на полигон выйти.
— А разве они и новичков тоже смотрят?
— Смотрят. В поисках уникумов, которым занятия в Школе на фиг не нужны.
Илья вернулся в свою кабинку, а Тропинин задумался. Если завтра первый смотр, нужно быть готовым. Жаль, он не успел потренироваться и бросить хотя бы одну машину. Банан наверняка произведет впечатление, а ему придется ждать второго шанса.
* * *
Борис Игнатьевич Голицын свою дворянскую фамилию полностью оправдывал. Сухопарый, среднего роста, с большим костистым носом, впалыми щеками и начинающими седеть волосами, он являлся воплощением аристократизма, копией пожилых дядечек со старинных портретов, на нижней раме которых выгравировано: "граф такой-то".
Борис Игнатьевич никогда не кричал, не выражался, не делал резких движений, ходил с высоко поднятым подбородком и любил смокинги. Он ездил на черном "Мерседесе", пользовался черной тростью с золотым набалдашником в виде головы льва, и при разговоре трогал золотой перстень с огромным черным обсидианом на среднем пальце правой руки.
Все, кому выпало счастье общаться с ним минуту, называли пятидесяти шести летнего мужчину "милым" и "старомодным", те же, кто общался с ним годами, называли Голицына не иначе как Лев — с уважением и трепетом в голосе. Потому что Борис Игнатьевич работал начальником службы безопасности самого знаменитого человека страны и убивал людей.
Водитель заглушил мотор черного "Мерседеса", вышел из машины, поспешно оббежал ее и распахнул дверцу босса.
— Спасибо, Александр.
Как и всегда Голицын не торопился. Элегантно вышел из машины, одернул смокинг, осмотрелся и едва заметно поморщился.
— Терпеть не могу это место.
Место для аристократа действительно было неподходящим: приземистое, всего в три этажа, грязно-зеленое здание, высокий, метров в десять, глухой бетонный забор, мусорные баки по обеим сторонам входа и крашеная птичьим пометом статуя Командора.
Едва успела хлопнуть дверца "Мерседеса", двери здания раскрылись, и на улицу вниз по ступеням буквально скатился невысокий толстячок в клетчатом костюме.
— Рад приветствовать, счастлив видеть, — затараторил он. — Как добрались? Все ли в порядке?
Голицын поднял трость с золотым львом, призывая к тишине:
— Ближе к делу, Карл.
— Пополнение небольшое, всего пять человек, и то, пятый пришел всего четыре дня назад, но могу гарантировать: среди них есть то, что вам нужно.
— Друг мой, мне нужен человек, встречающийся один на миллион, поэтому давай без гарантий.
Мужчины прошли к дверям, которые при приближении посетителей плавно раскрылись, обнажив просторный холл, выдержанный в тех же серо-зеленых тонах.
Голицын снова едва заметно поморщился. Он бывал здесь, по меньшей мере, двадцать раз, но до сих пор не привык к аромату: крепкому, сдобренному щедрой порцией лимонного чистящего средства для пола, запаху пота.
— Когда кондиционеры отремонтируешь?
Толстяк пожал плечами и развел руками:
— Полгода уже на мастеров матерюсь, не помогает.
— Руки им, что ли, не тем концом пришили?
— Да нет, они, вроде, не импланты.
Борис Игнатьевич снова поморщился, на сей раз не от запаха, а от глупости собеседника. Хотя собеседник был вовсе не дурак. Точнее, у него не дура была губа: как и все на этой планете, Карл любил деньги, и, что самое важное, умел их зарабатывать. Директор "Школы подготовки охраны" имел уникальное чутье, которое подсказывало ему, кого стоит тренировать, а кому проще указать на дверь.
Мужчины прошли к лифту.
— Никак не пойму, почему ты не берешь с них плату за обучение? Твоя Школа — единственное место, куда в поисках охранников или просто бравых ребят заходят люди от армии или службы безопасности Президента, а это дорогого стоит. А если кого-то из имплантов не возьмут, человек все равно получит огромную пользу от пребывания в Школе: научится пользоваться новыми возможностями своего организма так, как сам никогда бы не научился.
Дверцы бесшумно открылись, и Карл пропустил гостя вперед.
— Вы преувеличиваете мою роль, — скромно потупился толстяк и нажал самую нижнюю кнопку. — Я не нянька и не благотворительная организация, я — делец. И делец удачливый.
Голицын согласно кивнул. Дверцы лифта закрылись, и он начал плавно опускаться под землю.
— Вы, Борис Игнатьевич, и сами знаете, кто идет в охрану: люди небогатые, которым чудом удалось скопить деньги на стандартный набор. Охрана нынче в цене, вот и пытаются парни таким образом заработать. Сначала вложить в собственное тело, благо, имплантаты останутся с ними навсегда, а потом получать с этого дивиденды. Вы, наверное, в курсе, какова зарплата рядового охранника в службе Президента?
— Да, чуть меньше того, что плачу я.
Карл смешался, но продолжил:
— Вот и стучатся в двери Школы практически нищие импланты. Что ж мне их, на улицу выгонять? А кто учиться будет? Десяток богатых маменькиных сынков, которым и работа-то не нужна? Затраты свои я всегда окупаю, клиенты за моих "терминаторов" хорошо платят, да и ученики еще год половину заработка отдают. Так что не в накладе.
Лифт остановился. Карл пропустил гостя, и Голицын, стараясь не наступить в лужи бензина и смазки, прошел вперед.
Они находились под испытательным полигоном в огромном, словно авиационный ангар, пустом помещении, о предназначении которого можно только догадываться. Мужчины направлялись к подъемнику, который доставит их на специальную смотровую площадку, которая возвышалась над полигоном на десять метров.
Голицын привык к тому, что механизм подъемника периодически заедает, и к тому, что обычно ему приходится спускаться со смотровой площадки по лестнице под поток извинений Карла и клятвенные обещания "починить все к следующему разу". Борис Игнатьевич никогда не жаловался, он привык к разочарованиям. Судьба не баловала аристократа улыбками, и ему приходилось приставлять к ее горлу нож, чтобы добиться желаемого. Увы, в последнее время на угрозы Судьба не реагировала. Нужного человека Голицын искал уже полгода.
Они подошли к подъемнику, и кабина стала медленно подниматься наверх.
— Опять скрипит, — Борис Игнатьевич произнес это спокойно, просто констатируя факт.
— Чинили, ремонтировали, лично проверял, — покраснел Карл. — Вам не придется спускаться по лестнице.
— Надеюсь, друг мой, сегодня Судьба мне все же улыбнется.
Директор Школы мелко закивал, но Голицын был уверен, что толстяк снова его не понял.
— Не сомневайтесь. У вас будет удачный день.
Подъемник поднялся на высоту верхней границы бетонного забора и поравнялся с платформой — небольшим полностью закрытым помещением без окон. Благодаря особым свойством материала, платформа оставалась невидимой для посторонних глаз, зато находящиеся в ней люди могли наблюдать за происходящем через прозрачную переднюю стену или, если возникала необходимость, на двух экранах.
Борис Игнатьевич привычно опустился в кресло для гостей. Рядом на металлическом табурете за пультом управления пристроился Карл.
— Тренировка начнется через три минуты, — толстяк нажал кнопку, и на одном из экранов появилось изображение входа.
— Сколько человек будет присутствовать? — спросил Голицын.
— Все. Как обычно. Плюс пятеро новичков.
— Впервые на полигоне? Это интересно.
Борис Игнатьевич крепче сжал золотую голову льва. У него возникло чувство уверенности: сегодня его ждет приятный сюрприз. И хорошо, если это окажется не починенное подъемное устройство...
* * *
На испытательном полигоне собрались все ученики Школы.
— Ты говорил, визит Заказчика тайный? Как тогда "старичкам" объяснили присутствие на полигоне новичков? — спросил Алекс, наблюдая, как молодые люди, а так же не слишком молодые, но не уступающие первым в мощи комплекции, мужчины рассредоточиваются по полигону.
— Сказали, будто новичкам необходимо ознакомиться с полигоном, узнать, что их ждет, — ответил Илья. — Но, думаю, многие догадаются, почему ты сегодня здесь.
— Ясно. Пошли.
У западной стены, недалеко от беговых дорожек собрались старожилы Школы, среди которых Алекс увидел вчерашнего бритоголового знакомца. Сегодня тот надел ярко-красный спортивный костюм, а голову повязал такой же яркой повязкой.
— Привет, косой, — хмыкнул Банан. — Понравилось, как я машины бросаю?
— Не очень. Я наверняка смогу так же.
— Ну, попробуй, — усмехнулся молодой человек. — Если получится, подарю тебе двести кредитов. На нормальные глаза.
