Инквизиция

*ИНКВИЗИЦИЯ*

Глава 1. Не место...

( Я шлепала по мокрому осеннему снегу, который неприятно скрипел под костылями. Неудобно шагать, но и оставаться там, в больнице я уже не могла, слишком надоела пища и постоянный приход врачей. Да и выписали меня сегодня.

Почему меня, бедную и больную, со сломанной ногой, не забрали? Мама в командировке, там у нее по работе опять чегой-то стряслось, она звякнула и предупредила меня. Слушать ее многочисленные извинения мне было тяжело, я отмахнулась тем, что меня друзья довезут до дома. НО. У друга вчера день рождение был, состояние не вполне рабочее, соответственно, вся наша дружная компания у него дома, в таком же неудачном положении. Я даже к нему домой дозвониться не смогла. Был вариант позвонить брату, но это было бы полным свинством, у него самого недавно аппендицит вырезали, и переться за мной из другого конца города он не собирался.

А говорили ведь мне, перестань прыгать с парашютом, сломаешь себе конечности, будешь плакать. До этого времени, не смотря на мою пожизненную неудачливость, я не ломала себе ног. Пальцы ломала, да. Руки тоже, с деревьев падала, вывихи и переломы получала. А вот этот тринадцатый, роковой, прыжок подвел мою ранее нетронутую нижнюю конечность.

Я остановилась на светофоре, стоя на одной здоровой ноге, наклонила голову к плечу и поправила в ухе наушник. Затем выжидательно уставившись на светофор, стала тихонько подпевать родному Кипелову. Красный цвет переключается, предлагая продолжить пешеходам движение, я нерешительно начинаю прыгать по дороге, стараясь держаться чуть подальше от потока людей. А то снесут к чертям, потом стенай и охай, подымайся. Я была уже на середине дороги, когда на меня метнулось нечто непонятное, алое. Оставалось всего считанные мгновения, я поняла и закричала, попыталась дернуться в сторону, в надежде спастись. Поздно? Да. Уже поздно. Хотя... смотря для чего поздно...)

Как мне плохо... Все тело болело, левая, сломанная нога отзывалась скрипучей болью. Я медленно, стараясь не напугать окружающих и в первую очередь себя саму, начала материться сквозь зубы. Постепенно мат переходил в более изысканный, я уже не стеснялась, кричала во весь голос, надеясь, что боль хоть немного успокоится, испугается. Нет... Неудачная попытка заглушить боль.

Наконец, я заставила себя разжать плотно сомкнутые веки. Зря. Ой, зря... Белый, ослепляющий свет больно давит на непривыкшие глазам. Глаза слезятся, я огрызаюсь, и, облизывая потресканные губы прошу вырубить свет в довольно-таки изысканной форме.

Над ухом что-то неприятно жужжит, я попыталась отмахнуться от этого, не получилось. Жужжание повторяется, и не думая прекращаться. Неудобно, неприятно. Боль. Пока.

Опять? Сколько можно? Белый свет, противное жужжание под ухом, боль по всему телу, ноющая нога, пересохший рот. Кажется, плачу. По щекам струятся тоненькие дорожки, закрываю глаза. Почему я плачу? Я не понимаю. Нет смысла во всем этом. Нет никакой трагедии, не из-за чего плакать! Так мне кажется. Может, кто-то думает по-другому? Так подскажите мне, в чем проблема? Почему никто не слушает меня? Но слушать, значит уделять внимание... А нужно ли оно мне? Нет.

Уйдите. Оставьте в покое. Пожалуйста. Не нужно внимание!!! Дайте уже умереть... Я, наверное, не хочу жить... А зачем? Или...? Нет, над этим надо подумать.

— Жива?

Нет. Мертва.

— Уйди. — Прошу. Фырканье в ответ. Почему так плохо? Почему все так плохо? В чем проблема, может, объясните? Нет? Почему!?!

Мне нужно объяснение. Я люблю одиночество, но мне нужны заинтересованные во мне лица. Объясните мне, что я тут делаю. Почему так много немых вопрос с моей стороны? И почему так мало ответов с другого берега?

Открываю глаза. Ничего. Темнота передо мной, ехидный но в то же время горький смех над ухом. Что это? Смеха в моем небольшом сценарии нет и не должно быть. Удалите его со сцены, пожалуйста. Просим и преждевременно благодарствуем.

— Пожалуйста... — Шепчу, морщась от боли. В ответ мне, смех успокаивается и одобрительно твердит:

— Молодец. — Кивком подтверждаю его слова, слизываю со щеки соленую слезу. Легкий смешок, я шепчу нехорошие слова и чувствую, как он улыбается. Уберите этого отсюда, дайте пожить без неудобств. Хм... Назвать неудобством человека, когда у меня ОЧЕНЬ болит всё?

Пустота. Во мне ничего нет, тело не мое, оно нечувствительно. Как бы оживить себя? Как понять, что здесь происходит? И хочу ли я понимать? Хочу ли я терпеть все это? Мне никто не спрашивает. Если мое мнение никому не интересно, зачем я существую? Кому я нужна со своими бредовыми идеями?

Открываю слипающиеся от света глаза и стараюсь поднять руку. Тонкая, как ниточка, она расплывается перед глазами, превращаясь в блеклое пятно. НЕКРАСИВО. Это моя рука? Вы уверены? Подтвердите!

Урчу, как кошка, сглатываю противный комок в горле, пытаясь избавиться от ощущения своей неполноценности. Я — неполноценна? Издеваетесь?

— Ты где? — Зову я пустоту. Он здесь, он не бросил меня, он — противный смех и ужасное жужжание над ухом. ОН — мой мучитель. Но он меня не бросит, так же как и я его. Пока мы вместе... И никуда не деться от боли.

— Здесь. — Я не могу разглядеть его, лишь очертания, темное пятно, на фоне белоснежного света. Здравствуй, Фантом... Здравствуй, Призрак, почему ты не смотришь на меня с удивлением? Почему ты не изумляешься? Тебе не интересно?

— Что со мной? — Спрашиваю, с надеждой получить ответ. Любой. Каким он будет — меня не интересует. Лишь бы был.

— Уже скоро. — Спокойный голос, на этот раз без насмешек. — Возвращайся ко мне. — Просит он со странной интонацией в голосе. Просит? Фантом просит? Что заставило его просить? Почему он со мной? Ведь это... Это так неправильно. Он не должен быть здесь.

— Обязательно. — Опять начинаю покрывать его матом. Он, хихикнув, исчезает. Мне плохо...

Почему я зацикливаюсь на всем, не идя дальше? Почему происходящее, для того что бы пережить нужно осознать и понять? А без вопросов это невозможно? Как обойтись без них?

— Ты сильна. — Уговаривает он, легонько гладя меня по лбу. Нежно так, что вызывает ненужные подозрение и непонимание с моей стороны. Он и сам не понимает почему. — Возвращайся.

— Зачем? — Горько спрашиваю я. — Зачем все эти трудности?

— Ты нужна. — Он наклоняется ко мне, я с трудом различаю очертания его лица. — Ты нужна мне. Возвращайся. Ты нужна нам.

— Я не хочу к вам. — Упрямо возражаю я. — Зачем?

— Выбора нет. Без тебя нельзя.

Если я мыслю, значит я жива? Или все это ложь? Видение? Я схожу с ума?

Псих никогда не признается в этом пунктике...

А кто я? И кто ты?

— Кто ты? — Раскрываю глаза и задаю ему мучающий меня странный вопрос.

— Смерть... — Шутит он. Неудачно, но я пытаюсь засмеяться. Вместо смеха — хриплые горловые звуки. — Что-то вроде Смерти... — Шепчет мне на ухо. — Я улыбаюсь. Вот теперь я ему поверила. — Серый... — Продолжает он. Меня не обманешь. Фантом, Призрак — вот ты кто. У Госпожи Смерти другое лицо, и оно не твое... Серый...

— Ты бросишь меня? — Глупый вопрос, но я боюсь остаться одна. Смерть ведь не придет. А в одиночестве существовать... Я не хочу так жить. Уж тем более жить без него, без Фантома.

— Нет. Я всегда с тобой. — Наклоняется, целует куда-то в глаз. Я хмыкаю, думая, что конкретно он имеет в виду. Призрак за спиной... К удачи ли это? Наверняка нет, но лучше он, чем кто-либо...

— Уйди.

— Уже.

Мне очень плохо, потому, что я, наконец, села. Села в пустоте белоснежного света, из-за которого ничего не видно. Странно, белый свет не всегда приятен — он режет глаза, рассеивает наше внимание не хуже тьмы... Он, мой Призрак, где-то рядом, придерживает меня за спину. Даже не придерживает, а сидит, прислонившись ко мне спиной, не давая мне запропаститься куда-нибудь в бездну... Я валюсь на него, как тряпка, не чувствуя в своем теле никаких сил для поддержания сего положения.

— Встаешь? — Спрашивает он, я чувствую, как он чуть разворачивается всем корпусом в мою сторону. Я киваю, зная, что он почувствует. Медленно, подтягиваю ноги и, опираясь руками оземь, встаю. Ноги, не выдержав веса тела, моментально подгибаются, я пытаюсь стоять не опираясь на его призрачное тело, но это невозможно, он быстро подхватывает меня и тянет за собой, еще выше. Приходиться разогнуться в полный рост и вновь прислониться к нему спиной.

— Как зовут? — Неожиданно спрашивает он меня. Я задумываюсь, и через некоторое время соображаю, что не знаю. Мотаю головой, от неожиданности. Впрочем, все не так уж и неожиданно. Это один из вопросов, на который я хотела услышать ответ.

— Как? — Искренне интересуюсь я. Он медленно всплывает передо мной, каким то чудом поставив меня на ноги, и оставив без опоры. В свету, как ни странно, я не вижу его, но знаю, что он там. Удивление — это все его эмоции. Как и мои, между прочим.

— Не помнишь. — Просто констатирует факт он. А что он еще ожидал от моего бедного сознания? Надо было раньше думать об этом деле.

— Да. — Подтверждаю я его слова, ничуть не смутившись.

— Я не знаю твоего имени. — Врет. Нутром чувствую, врет... Но ладно, выпрашивать не буду, он здесь не полноправный хозяин. И это не его дело — моя память, он не может говорить. Госпожа Смерть, вот чьи это заботы. А на такие мелочные вещи, как память девчонки, она не привыкла обращать внимания.

— ...?

— Не скажу. — Говорит он, я чувствую, как он растягивает губы в наглой улыбке... Что ж, я понимаю его. Ладно. Принимаю такое положение дел.

— Так я пойду? — Я отворачиваюсь от него, а точнее, он исчезает из моего обзора.

— Уже? — Он удивлен и старается не смотреть на меня. — Рановато.

— Как тебя звать? — Мне на самом деле интересно.

— Фантом. — Он вновь разворачивается ко мне. — Боюсь за тебя. Не хочу отпускать.

— Почему?

— Мало ли что — Просто говорит он, а подо мной появляется пустота, я падаю, чувствуя его присутствие рядом. Но вскоре последует прощание. До свидания, Фантом, наши пути соединятся. Это говорю тебе я,... а кто я-то?

Лежу. Подо мной уже не пустота, а нечто материальное. Старательно повожу пальцами по чему-то. Через некоторое время распознается трава... Мокрая, высокая трава. Лес, поляна, сад?

— Созидатель созидает... — Хмыкнул под ухом чей-то голос. Я раскрыла глаза и увидела перед собой довольную морду какого-то мужика на фоне голубого ясного неба. Пару секунд разглядывания сего "творения" Созидателя, и не самые лучшие впечатления: Небритые щеки и подбородок, неухоженная шевелюра странного оттенка, заплывшие красные глазенки. Стандартный пример: утро/день после приема горячительного в больших дозах. Что за черт? Мой взгляд быстро обыскал его тощее тело, удостоверившись, что ничего опасного в нем нет, я опять закрыла глаза. И получила пинок под ребра. Убью...

— Эй, красавица, вставай. — Ага, щас, размечтался... Может, тебе самому полежать, вон, к примеру, те кустики примечательно выглядят? Отлично понимая, что делаю, я резко развернулась, движением руки, уцепившись за его сапог, дернула на себя. Мужик, не ожидавший такого коварства, грузно рухнул недалеко от меня. Я, испустив страдальческий вздох, огляделась с большим вниманием, дабы не пропустить очередную рожу.

— Э-э-э... — На меня таращился спутник поверженного. Вот и второй кандидат на валяние на травке. И куда этого валить? Кустики занял первый товарищ и выпадет из них еще не скоро...

— Рот закрой. — Посоветовала я. — Что, девушек никогда не видел?

— Э-э-э...

— Блин, что за идиотизм.... — Прошипела я, принимая сидячее положение, попутно отмечая, что косточки нехорошо заскрежетали... Не самый приятный звук, надо признаться.

— Ага, идиоты... — Поддакнул мне третий голос. Я оглянулась, внимательно изучила человека(?) стоявшего за мной. — Ничего поручить им нельзя. — Продолжал жаловаться он. — Даже спящую девушку повязать не могут.

— А зачем меня вязать? — Хмуро поинтересовалась я, уже догадываясь, что он скажет. Что-то расхотелось мне сидеть на полянке, обнесенной могучими деревьями. А как насчет пробежки по сему замечательному лесу, на полной скорости? Экскурсия, если можно так выразиться. Ну что, кто за? Ага! Лес рук.

— Ты ведь сама с нами не пойдешь. — "Объяснил" человек, задумчиво поигрывая с черенком внушительного полуторного меча. — Значит, тащить придется. А ты брыкаться будешь, стало быть, связать надобно? — Терпеливо объяснил меня мой "похититель". Вопрос только в том, удастся ли ему это дельце?

— А куда мы, собственно, пойдем?

— Да тут недалеко. В соседнем городе рабочую силу выставляют. Авось купят тебя...

— Не хочу. — Упрямо заявила я, выпрямляя спину и принимая позу наглейшей принцессы. Поза нужного эффекта не произвела, и он нахально прищурился, занес ногу для удара...

— А кто тебя спрашивает? — Изумился человек(?).

А я заорала. Мои похитители от неожиданности отшатнулись, я, вскочив на ноги, попыталась сигануть, да забыла, что больная, вот нога и заныла по жуткому. Догнали они меня в считанные мгновения. Н-да. Не прокатило. Бегают — пока что — они всяко лучше меня.

— Дык у меня нога болит. — Попыталась привести я аргумент в свою пользу. Ну, спасибо, Фантом, удружил. Нет бы в безопасное место, дабы сообразила, что к чему, пускает в самое пекло. Самое смешно, или обидное, я вполне сносно ориентировалась в происходящем. Я ничего не знала, ничего не помнила. Моя память состояла из нашего знакомства с Фантомом и постоянной боли. Я даже имени своего не знаю. Все, что я делаю, делается на полном автомате, у меня не существует ничего, кроме рефлексов, которые не слишком дружелюбны со мной. Но почему-то была уверена, что я здесь вовсе не лишняя, и совсем не удивлялась происходящему. Да и чему удивляться-то?..

...— Эй, деваха... — Меня опять ткнули в бок. Я смерила его надменным взглядом, и попыталась придать себе более достойный вид; насколько это возможно в связанном по рукам и ногам состоянии, лежа попрек седла, в нелепом балахоне. Впрочем, против балахона против ничего я не имела.

— Шего тебе, парниша? — Прошипела, поморщившись. Вообще-то я пообещала, что не буду орать, и мне не стали делать кляп.

— Как звать-то?

— А зачем тебе знать?

— Надобно...

— А мне нет. — Отрезала я, вновь утыкаясь взглядом в плывущую землю.

Больше заговорить со мной никто не пытался, ехали молча: я — мысленно осыпая их проклятиями, они — мысленно хохоча над моим положением. В общем, было весело, т.к. когда я пожелала одному из них свалиться из седла, он именно это и сделал, ударившись при этом черепушкой о толстую ветку. Я весело рассмеялась, и когда меня попытались заткнуть озлобленные конвоиры, растянула губы в беззастенчивой улыбке, не обращая внимания на внушительные замахи.

А вообще, странный был "главарь". Именно он, его команда-то — обыкновенные разбойники по-жизни ошивающиеся в непристойных кабаках. А он... Нелюдь. Даже если судить по довольной и сытой морде, и черным волосам... Оборотень, наверное. Истинный, раз чересчур самоуверен. Одет просто, по денежным возможностям, но меч хороший.