Апельсиновый рай

Близился вечер. Я утер лицо рукой, оставляя на коже грязные разводы, и с трудом поднялся из изогнутой позы, в которой находился уже около часа. Солнце клонилось к заходу, намекая на то, что день подходит к логическому завершению и не принесет ничего нового. Еще один день — еще одна неудача. Вот уже десятый месяц раскопок безрезультатен. Когда подойдет срок отчета, нашей группе нечего будет представить комиссии. Иссякнет источник финансирования, падут духом приобщенные к таинству поиска студенты, нечем будет оплатить работу аборигенов и, конечно же, прекратятся поставки питья и еды.

Я сильнее сжал кисточку, которой очищал от земли и песка конусообразный камень с таинственными письменами: скорее всего, еще одна разрозненная деталь, намекающая на близость некогда великого города в долине Апельсинового рая. Намек, не более.

Такие конусы находят по всей планете Зайри. Такие артефакты, по мнению профессора Заруби, лишь указывают направление, но не означают близость древней столицы. Но я уверен... да почти, уверен, что где-то рядом, под моими ногами, находится самый величественный храм, который перевернет историю и объяснит истинное происхождение человека. Не от обезьяны, как писал Дарвин, позже отказавшийся от своей теории... Не в свете последних нелепых объяснений происхождения Вселенной и эфира. Не от божественного желания...

О богохульник! Какой я все-таки вероотступник и насколько верю в идею! Безумцам и увлеченным даруется высшая благодать: они не оглядываются назад, постоянно следуя за звездой, за мутным огнем в зыбких болотах. Они ищут... Собирают вокруг себя таких же увлеченных и сумасшедших. Достают средства на самые невероятные походы и бьются о стекло со всей дури между "до" и "после" открытия.

Наша группа исследователей собрана из нескольких потоков археологов, прибывших на планету в поисках новых сведений о цивилизациях, но лишь немногим из моих сотрудников известно, что не город, не даже клады волнуют мое взбудораженное сердце. Я прилетел сюда ради того самого, всем проевшего мозги, Грааля. Чтобы опровергнуть начисто теории и наконец познать истину. Великую истину о человеке.

Черт! Романтик задумался. Романтик опять терпит боль в спине. Я оперся на пологую осыпающуюся стену и закрыл глаза. Пот скатывался по лбу, оставляя светлые борозды на коже, давно не ощущавшей чистоты. Неудача. Глаза закрылись, не в силах более видеть это вечно чистое высокое небо и эти пески. Возможно, я еще один неудачник, который ошибся в расчетах и вовлек пять лучших археологов в поиски призраков. Возможно, скоро меня ожидает суд за растрату. Ведь доля государственного вклада куда больше моих скромных усилий. Вот когда бывшие друзья становятся новыми противниками сумасшедших идей, а неудачника ссылают на дальние планеты в целях обыкновенного размножения. Хочется ли тебе, профессор, быть семенным бычком? Иметь пять или даже шесть жен, чтобы дарить им генетику, доставшуюся от такого же бедняги? Что от тебя оставят? Подчиненные мозги, возбужденную крайнюю плоть?

Этих детишек отправят в лучшие школы. Дадут им лучшее образование, выявив предпочтения и способности. Человечество — машина. Человечество решает, как размножаться. Конечно, некоторым изначально дано производить трудовых пчел, которые обеспечат работу системы, иначе откуда взялись все эти служащие, все эти штатные работники с одинаково глупым выражением лица и среднестатистической внешностью, которая считается идеалом красоты? Не клоны рождаются от человека. Человек клонируется уже очень давно — тысячелетия. Человек — мясо, биомасса, которую следует подкармливать, которую следует ограничивать рамками цивилизации и ни в коем случае не выпускать за рамки, в духовное, которое для них ограничивается божественными запретами. Догма — великий союзник для скрытых ГЛАВНЫХ.

Впрочем, бедняги, не следует вас разочаровывать и говорить, что никакого бога нет. И никогда не было... Вам и так об этом намекали все великие, которым удалось вырваться из паутины общества и цивилизации.

Я тяжело вздохнул и начал взбираться по веревочной лестнице, щедро орошаемый пылью, когда услышал голос. Сердце сжалось от боли, той самой, что испытывает всякий мужчина, если влюбляется без ума.

Тогда ни образование, ни верхнее напускное "я" не помогут, остается лишь внутреннее глубокое "оно" — основанное на инстинктах.

Зачем? Зачем я слышу тебя вновь? Черт... Я повис между дном и поверхностью, прислушиваясь к происходившему наверху. Зачем она здесь? Зачем преследует меня? И как? Как нашла? Неужели сотни парсек — не предел? Куда я должен убраться, чтобы больше никогда не видеть лица, причинившего мне столько страданий любви и разлуки?

А страдания... Знать страдания — познавать реальность, а не выдумку, которая создана воображением — это значит пройти путь, который сплетен из миллиона изменений. Это значит родиться на Земле в самой лучшей семье и расти в любви. Это получить от природы дары, которыми наделены лишь немногие. Это постоянно восставать против несправедливости во всех ее формах и считать, будто существует лишь черное и белое, а потом познать серость будней и иерархию общества. Это возможность приобрести жену, дом, ребенка, но невозможность хоть иногда глядеть в звездное небо. Это карьера, которую прочат тебе, это деньги, это власть. Это все — общество, расчесывающее тебя под одну гребенку с выдающимися из общего ряда винтиками. Это... О Боже, я сглотнул боль глубже, пытаясь переварить ее каждой клеточкой, каждой мембраной. Это открытие, которое позволило мне узнать часть истины... И навсегда сделало изгоем и счастливейшим из смертных.

Я сунул пальцы в карман и коснулся холодных стеклышек, плоских и однообразных, как все существование, и начал улыбаться. Конечно, она нашла меня. Потому что она агент. Потому что она... часть системы. Но я зря опасаюсь. Я зря боюсь ее наручников и ее стягивающих световых пут. Она никогда не арестует сумасшедшего профессора. Все, что знают в системе — это то, что я здесь, на далекой планете. Что я в экспедиции. Они уверены, что психологи способны точно определить мой портрет хорошего мальчика из богатого семейства с отличным образованием и незаурядными умственными способностями, но они вряд ли предполагают, какая бомба сейчас лежит в моем кармане и какую жесткую науку прошел я, открыв нечто, низведшее прошлый мир до уровня пустого листка бумаги. Тогда я впервые оказался лицом к лицу с опасностью, я попал в кровавую мясорубку...

— Карл! Карл! К нам прибыло пополнение! Студенты из Саганского университета решили поработать на практике и предложили помощь в раскопках.

Отвечать... Сейчас? Пальцы врезались в обточенные края. Капелька крови. Достаточно лишь капли, чтобы изменить все и избежать ареста и допроса. Однако, как я стал подозрителен! Я не хочу больше видеть тебя, моя убийца. Не хочу, чтобы все закончилось сегодня... когда я на пороге... Конечно, они послали агента, потому что я копаю в нужном месте. Как же я сразу не догадался?! Вот почему, когда треугольник почти полностью обследован, здесь возникает посланник системы. Они были уверены, что мы не докопаемся. Они щедро позволяли правительствам трех систем оплачивать наши пустые поиски, но теперь все изменилось.

— Карл, ты там живой? — Над ямой появился наш бухгалтер. Над плечом его висел портативный самопередвижной шар-робот, который занимался сканированием, а в свободное время и расчетом зарплаты.

— Да вроде живой, — констатировал шар насмешливо. Интеллектуальная штуковина. Подпитывается эмоциями.

Я потянулся к верхней провисшей от множественных подъемов и спусков перекладине и лишь на краткий миг обернулся на торчащий из земли в расщелине конус. Сознание. Мое сознание еще шевелилось и перетекало. Моя тень... Моя тень шевелилась и изменчиво ползла вниз. А капля крови уже оросила холодную геометрическую плоскость в кармане и превратила яму практически в двумерное пространство. Помните сказку про тень? Сказку, в которой тень отделилась от человека и стала жить своей жизнью? Она ушла безболезненно. Она была физическим дополнением, которое обозначало лишь то, что человек не способен отражать свет. Но вы слышали и о другом понятии — отражение в зеркале. Неправильно думать, будто инверсия ограничивается сменой "лево" на "право", инверсия всегда дает неожиданный эффект: меняет местами органы, направления... Сейчас я не отделялся от себя, словно тень, и не отражался — я оставлял свое тело. Древние утверждают, что на подобные выкрутасы были способны лишь индуистские боги, вроде Кришны. Но я не был богом, а беглецом, который знал секрет, способный изменить человека и мир вокруг него. Сейчас, в данную секунду, я был уже не один. Я был двойственен.

— Карл? Боже мой, Карл... — бухгалтер поймал меня за руку и потянул на поверхность. — Ты так бледен!.. Тебе плохо... Ты не отвечаешь... — Всем весом я навалился на него и начал оседать у края ямы. — Кто-нибудь, носильщики! Профессор Маклой... ему плохо! Скорее...

И тьма... Благословенная тьма, за которой уже будет два разума и две памяти. А я... знаете, я стоял там, за конусом и смотрел, как профессор Маклой падает. Что же, есть, по крайней мере, еще несколько часов, прежде чем мой агент поймет, что попала в ловушку обмана. Святые небеса. Копать, копать и еще раз копать.

Я натянул белый платок на нос, плотнее обвязал голову от пыли своеобразной бонданой и взял в руки маленький ломик, а затем почти ползком полез под выступ за конусом, чтобы проверить свою внезапную догадку. Пространство было настолько узким, что мне приходилось практически вытягиваться в струну, чтобы проникнуть под камни. И камни в любую секунду могли завалить меня уже навсегда. Сканеры не показывали никаких пустот. Карта утверждала, что здесь сплошная порода. Или всякий раз роботы отключались и демонстрировали лишь то, что должно... то есть ничего.

Ломик ударил по камню первый раз. Второй... уже без всякой опаски уничтожить ценности. На третий раз, как в сказке, провалился в пустоту. Пахнуло спертым воздухом, плесенью и тишиной. Гул ее проникал в уши и заполнял меня и мою новую оболочку, которая еще не познала жизни. Говорят, что клонирование возникло на фоне жажды человеком жизни. Сначала для того, чтобы выращивать внутренности и использовать их, вместо испорченных. Потом заказчики требовали повторения для того, чтобы передавать им информацию о себе и жить снова и снова. Из клонов создавалась армия с запрограммированными мозгами. Клоны...

А люди? Что представляют из себя люди? В чем их неповторимость, индивидуальность, единственность? Песок сыпался на голову, как иногда время засыпает прошлое. "Был ли мальчик?" Мальчик, который пытался, как все мечтатели создать машину времени, а пришел к совершенно другому...

Времени нет. Время выдумано человеком, чтобы связывать мнимые причину и следствие, чтобы отождествлять себя с реальностью, чтобы плотнее взаимодействовать с этим миром и впитывать из него знания. Но всякая связь связывает по рукам и ногам возможными благами. Материалистическое начало захватывает, сулит и увещевает. Желания наполняют плоть, рождают страсть. Страстями полнится и заполняется пустота внутри тебя. Обладать, иметь, проглатывать... Человечество тысячелетиями, словно черная дыра, вбирает в себя Вселенную, превращаясь в милионночревовидного и многоголового дракона. Зло — это мы сами. Мы, которые убиваем и кровоточим на земли святые и оскверненные одновременно.

Мне лишь одному доступно познать... Проникнуть в глубину образовавшегося лаза. Где же фонарик? Ну, Карл, что же ты медлишь? Ты уже видел многое. Ты уже был там, где не ступала человеческая нога. Ты уже создал машину, так преждевременно названную "временной". Ты знаешь, что времени нет. Есть лишь плоский лист бумаги, каждая точка которого вторичные и третичные реальности, сплетенные в тонкую паутину. Там каждый "ты" — клон тебя самого. Но лишь один из этого множества — настоящий.

Помнишь, в детстве, ты считал, что улицы, дома, другие люди тебе лишь кажутся, что они плод твоего безумного воображения. Ты был прав. Ничего нет. Ничего, потому что материальное — система покруче выдуманной человеком компьютерной или виртуальной матрицы. Ах, как не хочется употреблять это глупое словцо! Матрица — мать — мать твою!

Тело провалилось в темноту и полетело вниз, больно ударилось о выступ и, наконец, обрело под собой твердую поверхность, совершенно гладкую и необъяснимо холодную. Я зажег фонарик и осветил небольшой участок, поражаясь тому, как наполняюсь счастьем. Сейчас или никогда...

— Профессор, как вы себя чувствуете? — Холодная влажная губка вытирает мое лицо. Кто-то бережно меняет воду, и кожа начинает дышать. Глаза готовы открыться, дыхание выравнивается.

— Карл, ты слышишь? Мы ввели тебе противоядие. Алэна сразу распознала змеиный укус. Ты не шевелись... Не беспокойся. — Голос бухгалтера Влона, сероглазого губтиса с планеты Сомил, практически спокоен. — Сейчас прибудет спасательная капсула...

— Я в порядке, — пытаюсь шевелить губами, но они тяжелы и налиты жаром, как расплавленный свинец. Такими же были когда-то ноги после ранения в третьей мировой. Ноги, которые я потерял после мощного взрыва. Я вел небольшой отряд гражданских через виртуальное поле, которое дестабилизировалось, к дальним камням, за которыми был портал в другую реальность. Я нес на руках маленькую черноволосую девочку по имени Алэна.

Алэна плакала и все время просилась на руки высокой женщины, которая вместе с подростком поддерживала старика с больными ногами. Мы двигались очень медленно: между разрушенными зданиями, по глубоким траншеям, пригибаясь, мелкими перебежками, прячась за покрытыми пеплом войны стенами. У девочки были большие зеленые глаза, и она не плакала... Худая, с ввалившимися щеками... Девочка, которая потом станет моим преследователем. Девочка, которая спасет мне жизнь в одном из миров. Она родилась в государстве, проводившем эксперименты по регулированию рождаемости и генетики. Клонирование там было запрещено, но вот опыты над генетикой процветали. Так что монстры — реальность, дорогие мои. Готовьтесь! Вы еще узнаете их живую власть, потому что нормальность — очень относительное понятие. Те, кто раньше считался нормальным, с двумя ногами и руками, одной головой, дышащий воздухом, питающийся полуфабрикатами и стриженный по меркам настоящего общества, — однажды оказывается в меньшинстве. И тогда получается коллапс. И вы, большинство, которое не признавало когда-то национальные, половые, религиозные, интеллектуальные, виртуальные, клонированные меньшинства сами становитесь меньшинством, которому суждено защищаться и воевать за жизнь. И влачиться по чужим территориям в надежде на спасение. Тогда не важно, человек вы или монстр... Вы беззащитны, вы хотите увидеть небо и благодарить за каждую малость покоя. Но молитвы чаще всего нужны нам лишь в минуты отчаяния. И спасение — удел неверующих. Таких, как я, который, служа одной армии, поведет к нужному рубежу монстров, порожденных человеком — то самое отвергнутое некогда меньшинство. Они — живые. Они тоже хотят жить! Они много дней сидели в подвале разрушенного дома и ждали прихода людей, которые бы перестреляли их. Но пришел я... и я не собирался никого убивать. Я знал дорогу до края виртуальности, я имел ключ к порталу. Я собирался спасти эту маленькую изможденную горем семью, чье племя уничтожило столько человеческих отпрысков, возомнивших себя богами. Но у самого портала случилось несчастье. Там оказался один из наших отрядов...