+
И я там был, и водку пил.
Замёрзший демон бился о стекло.
Была зима, и Санта-Клаус
Пытался уволочь за хвост уснувшего
кота.
Бережной Ю. "Шабаш".
ФИАН.
ЧАСТЬ 1.
Новый день давно предъявил свои права на оставшуюся часть ночи, а в малой гости-ной перед весело потрескивающим камином, бодрствовали два человека. Неровное пламя вырывало из темноты неясные контуры обстановки помещения, отбрасывая на стены пры-гающие силуэты двух расставленных перед камином кресел. За окном безумствовала ве-сенняя ночь, соперничающая с не желающими уступать, холодными порывами зимнего ветра — завывала в трубах, бросала в темный прямоугольник окна крошево из веток, дёрна и песка, пыталась запустить мерзлые щупальца внутрь, задуть камин, растолкать находя-щуюся за дверью стражу, окончательно, похоже, проигравшую единоборство с коварной сонливостью. Но все это без особого успеха. И только треск бьющегося стекла в охраняе-мом помещении побудил солдат к действиям — глаза раскрылись, руки легли на оружие. Но призыва не последовало.
Человек в правом от камина кресле передёрнул широкими плечами и ворчливо бурк-нул:
— Тише, будь добр. Ты мешаешь спать моей охране.
Его собеседник, вальяжно рассевшийся в кресле рядом, хмыкнул в ответ, одновременно неловко шаркая ногами по полу и отшвыривая подальше осколки разбитого бокала.
— Они еще не разбежались? Где ты только набрал таких олухов?
— Они не олухи, Ланс, они просто ничего не знают. Хотя вопросы уже задают себе почти наверняка.
Названый Лансом рассмеялся:
— Они давно уже и ответили на них, Винсент. По-моему, пришло время мудрого при-каза.
— Не раньше, чем я сам уберусь отсюда.
— Или тебя уберут.
Винсент отвернулся от огня и посмотрел на брата:
— Я давно заметил, что стоит тебе прищемить хвост, как ты тут же начинаешь корчить из себя циника.
— Протестую! Я не циник, я просто трезво смотрю на вещи.
— Мне это напоминает фокусничанье ребенка.
— Почему бы и нет? В конце концов, фокусы, это то, что у меня лучше всего получает-ся.
Но брат уже вновь перевел взгляд на камин и бесцветно предложил:
— Тогда фокусничай.
Ланс вытянул вперед руки, растопырил пальцы, и с комичной сосредоточенностью что-то забормотал. Осколки разбитого бокала на полу заворочались, поблескивая, и стали сползаться, образовывая некую форму. Винсент, продолжая смотреть на огонь, демонстра-тивно широко зевнул. Тем временем, горстка битого стекла окончательно приняла форму бокала, плавно поднялась над полом и повисла в воздухе, медленно оборачиваясь вокруг своей оси.
— Ну, как, полегчало?
— Да.
— И хватит. — Винсент с интересом посмотрел на бокал и добавил:
Неплохая работа.
— Хватит, так хватит, — согласился брат и небрежно щелкнул пальцами. Бокал, потеряв свою неведомую опору, устремился вниз. По полу брызнули осколки.
В коридоре завозились, завертелась дверная ручка.
— Отставить! — рявкнул, не оборачиваясь, Винсент.
— Кажется, мы плохо себя ведем, — заметил Ланс.
— Позёр.
За окном, зима окончательно взяла верх и теперь озлобленно рвалась к ним. Хлопья снега густо облепили подоконник, стекла покрылись причудливыми узорами.
— Бывая здесь, иногда я забываю, что нахожусь дома, — задумчиво признался Ланс.
— Я тоже.
— Ты так свободно об этом говоришь...
Брат поежился:
— Поверь, мне также больно осознавать это, как и тебе. Но тут уж ничего не поделаешь. Этот дворец насквозь пропитан ложью и смертью, и не нам что-либо тут менять.
В дверь постучали.
— Это Трель, — буркнул Винсент. — Открой.
Брат сосредоточенно прикрыл глаза и на мгновение застыл в кресле. В этот раз он ничего не бормотал, но замок негромко щелкнул, и дверь приоткрылась, впуская немолодого слу-гу.
— Да? — Винсент посмотрел на вошедшего.
— Ваша Светлость, Вы приказали прийти к седьмому часу.
— Верно.
Слуга приблизился и заговорил, значительно понизив голос:
— Осмелюсь доложить, что все уже проснулись и понемногу собираются в гостиной.
— Готов спорить, что никто сегодня толком не спал, — вставил Ланс.
— Дальше! — потребовал его брат.
— В ореховой гостиной сейчас находится пять человек — старый герцог Кардиган, принц Эдвин, принц Леонард с принцессой Дианой и молодой герцог Фредерик. Принц Лоун и принцесса Эмилия гуляют в Зимнем Саду. Также известно, что маркиз Кардиган полчаса назад покинул свои покои, но где он сейчас неизвестно. Правда, в комнатах Его Высочества горит свет и, судя по всему, у него посетитель. Кто именно, устанавливается.
— Похоже, во Дворец проникла эпидемия бессонницы, — заметил Винсент.
— Позволю себе добавить, Ваша Светлость, что все мужчины при оружии. Также, у Яго вызывает подозрение прическа принцессы Эмилии. Зато принцесса Диана безоружна.
Ланселот хохотнул:
— Еще бы! При её врожденной ядовитости, оружие и не требуется.
Винсент улыбнулся:
— Спасибо, Трель. Ты свободен.
Слуга поклонился и вышел.
— Еще та ночка выдалась, — посетовал Ланс. — Надеюсь, для наших родственничков она не прошла даром.
Брат внимательно взглянул на него:
— Так же, как и для нас.
— О, Сила! — притворно ужаснулся Ланс. — Неужели я так плохо выгляжу?
Он поднялся и снял с каминной полки несколько непочатых бутылок вина.
— Это срочно необходимо поправить.
— Это так просто не поправишь, но мысль интересная.
Потом они пили вино и молчали. За окном проступили очертания ближайших, раскачи-вающихся под ветром, деревьев, что только усиливало неприятное впечатление от разы-гравшейся непогоды.
Часы на стене пробили восемь раз. Ланс посмотрел на брата.
— Не пора ли нам спуститься?
Тот с готовностью отложил свой бокал.
Ты прав, не стоит дразнить их. Поспешим же.
К их приходу большинство мест уже было занято. Ланс отметил стихийную, на чет-кую, продуманность расстановки кресел, позволяющую присутствующим одновременно держать в поле зрения и входную дверь и друг друга. Собственно говоря, они были рас-ставлены широким полумесяцем, рогами своими обращённом к двери. Ланс не выдержал и улыбнулся.
Оба сразу оказались в центре внимания.
— Доброе утро, — громко приветствовал сразу всех Винсент.
— Дядя, — кивнул Ланс единственному поднявшемуся им навстречу невысокому пожи-лому человеку.
— Ланс, Винсент, присаживайтесь, пожалуйста, — дружелюбно отозвался тот. — Рэм, будь добр, напитки господам.
Под внимательными взглядами они отыскали два свободных кресла и молча уселись. Также молча приняли у слуги напитки, после чего Винсент углубился в изучение своего бокала, а Ланс — присутствующих. В комнате установилась тишина, нарушаемая лишь зву-ками непогоды за окном, треском поленьев в камине и негромким звоном стекла из бара, где хозяйничал человек в одеждах Дома старого герцога.
Первой соскучилась Эмилия, чей ироничный взгляд Ланс уже некоторое время чувствовал на себе и небезуспешно старался не замечать.
— Как спалось, брат Ланселот?
— Неплохо, сестра, — светски улыбаясь, заверил он, — как, надеюсь, и остальным. Не правда ли?
Эти остальные, следившие за ними с повышенным вниманием, дружно закивали, но за-полнять наступившую паузу никто не спешил.
— А ты? — в свою очередь поинтересовался тогда принц.
— Превосходно, вот только под утро меня разбудил своим топотом ваш с Винсентом шпион, Трель.
— В самую точку, — вмешался крупный мужчина, сидящий через три кресла от Ланса, — и я видел этого малого. Крайне неприятное существо — глаза красные, весь какой-то издер-ганный, озабоченный. Винсент, ты должен лучше заботиться о своих соглядатаях.
Все в комнате заметно оживились, на многих лицах проявилось неприкрытое ожидание склоки. Винсент невозмутимо покрутил в руках свой бокал и задумчиво произнес:
— У Треля сложный период в жизни, Эдвин, и я тут ни при чем. Просто, он уже устал вытаскивать твоих наушников из-под кроватей и шкафов.
Все заулыбались.
— Один ноль, в пользу Винса! — провозгласила Эмилия и звонко рассмеялась.
— Боюсь, сестрица, сегодня чувство юмора тебя подводит. Ничего смешного в винсо-вой ахинее я не нахожу, — отрубил Эдвин.
— Тогда, скорее, оно подводит тебя... — начала было сестра, но ее перебила сидящая в центре, по правую руку от старого герцога, женщина:
— Не обижайся, Эд, Эмилия смеялась не над тобой. Просто шкафы и кровати у нее вы-зывают какие-то свои ассоциации и воспоминания.
— Пусть уж лучше у меня, чем вообще ни у кого, — мгновенно парировала Эм.
— Не обольщайся, просто другие умеют их скрывать.
— В том числе, и от самих себя.
Женщина в чёрном нахмурилась, но тут громко расхохотался её сосед. Одетый также во все черное, внешне он был очень похож на свою сестру. Что и не удивительно для близне-цов. Высокие, худощавые, но гибкие и сильные, они были неразлучны. Кроме внешности, эту пару роднила и удивительная схожесть характеров и реакций. И холодный, отстранен-ный двух пар пронзительно-черных глаз. Глазам этим были чужды тепло и сочувствие, и лишь единственную эмоцию — злобу — они могли отражать. Такое нередко случалось, когда близнецы выезжали из своих обширных владений на юге королевства в Свет, и тогда все старались держаться от них подальше. Ни Леонард, ни Диана, ни во что не ставили люд-ские жизни, ни свои, ни чужие, и не признавали никаких общепринятых норм, хотя и ста-рались следовать правилам этикета, навязанным им исключительностью происхождения. Впрочем, это не мешало им добиваться своего способами, нередко воспринимаемыми, как жестокие. Очень одаренные, близнецы интересовались только самыми темными аспектами ритуальной магии. Их опасались многие, из присутствующих, а кое-кто и побаивался, о чем они знали, но никогда этим не пользовались. Близнецы не любили интриговать, так как полагали, что все необходимое можно просто взять силой.
Эта пара не упивалась своим влиянием на людей. Их сила не была обычной относитель-ной величиной, позволяющей чувствовать себя уверенно в более слабом окружении. Они не были сильнее кого-либо или чего-либо конкретно. Они просто были сильней, сильней и точка. Остальное не имело никакого значения.
Все это не могло не отразиться на их манере, держать себя. Оба были резки и высокомер-ны, и у того, кто впервые сталкивался с ними, складывалось впечатление, что его ни в грош не ставят и заговаривают лишь по необходимости. Чаще всего, так оно и было.
— Какая маленькая колючка. Учись, сестра.
Но Диана уже успокоилась и только равнодушно улыбнулась. В помещении снова воца-рилась давящая тишина, ощущаемая после взрыва смеха ещё сильней.
— Я давно заметил, что все наши встречи удивительно похожи. — Медленно заговорил, сидящий в дальнем правом кресле, Филипп. — Нас гнетет какая-то роковая закономерность. Мы начинаем все беседы с дружного молчания, нарушаемого затем произнесением колко-стей и гадостей. Потом опять молчим. Потом ругаемся. Повторив процесс несколько раз, мы, истрепав друг другу нервы, расходимся.
— Ты можешь это объяснить? — заинтересовался Ланселот.
Филипп покачал головой:
— Ничего определенного сказать не могу. Но мысли есть.
— Например....
— Изволь. Возможно, всё это признаки вырождения нашего Рода, или, если угодно, дурная кровь играет. Возможно, сказывается наша, чисто семейная аллергия друг на друга. Еще — тяжелое детство, врожденная водобоязнь и просто умственная ограниченность, вы-раженная в неумении отыскать общую тему для разговора.
Я бы сказал, что все вместе, — добавил правый сосед Ланса — Виктор.
Эдвин долгим взглядом оглядел его и осведомился:
— Надеюсь, я могу воспринимать все это как шутку?
— Ну конечно, воспринимай, — милостиво позволил Виктор.
— Очередной сеанс группового восприятия с последующим летальным исходом, — за-метил кто-то вполголоса.
— Это только доказывает, что восприятие не полное, — сказал Филипп и криво усмех-нулся.
Эмилия громко вздохнула.
— О, Свет! — с чувством произнесла она. — Как мне надоели эти глупые колкости, недо-молвки, намеки. Мы же одна семья! Ну, давайте же, давайте прекратим все это, и попробу-ем жить по-человечески.
Призыв, если и не встретил горячего одобрения, то и отвергнут не был. Кто-то смотрел на сестру с сочувствием, кто-то с пониманием. Леонард с Дианой негромко переговаривались и вообще не обратили на него внимания. Они сидели в одинаковых позах, закинув ногу на ногу, и почти синхронно болтали носками одинаковых сапог для верховой езды. Филипп, тоже заметив это, с улыбкой наблюдал за ними. Старый герцог спал. Его сосед, Виктор, с иронией разглядывал Эм, но, почувствовав на себе взгляд, повернулся к Лансу и подмиг-нул.
В углу звякнуло стекло и раздалось негромкое поскрипывание — немолодой слуга неторо-пливо толкал перед собой заставленный бокалами столик на колесах. У самого дальнего от Ланса кресла он остановился.
Филипп, словно выйдя из полузабытья, вздрогнул, кивнул слуге и, поставив свой бо-кал на нижнюю полку тележки, взял новый. Он был единственным сыном герцогини Хар-лы, старшей сестры покойного короля, и казался Лансу веселым, беззаботным человеком, не способным, в отличие от большинства своих родственников, ни на какие пакости.
Столик мягко подъехал к следующему креслу. Сестричка Эмилия, Эм, неподвижно сидела в расслабленной позе, словно обессиленная своей эмоциональной вспышкой. Вы-мученно улыбнувшись слуге, она поставила свой почти полный бокал и взяла новый. По-следнее время Ланс мало общался с ней, и её поразительный темперамент ставил его в ту-пик. Для него сестра была полной загадкой, хотя он знал, что многие считают её обыкно-венной дурой.
Слуга продолжил свой путь и остановился у следующего кресла. Не прекращая беседы с сестрой, и не взглянув на слугу, Леонард одним залпом осушил свой бокал и взял новый. У следующего кресла процедура полностью повторилась. Для Леонарда и Дианы ничего, кроме них самих не существовало.
Герцог Кардиган был следующим. Ланс посмотрел на старика, и в который раз пора-зился способности того противостоять годам. Так же как и сейчас, он выглядел и десять, и двадцать лет назад, и всегда казался принцу воплощением спокойствия в их взбалмошной семье. Невысокий, хрупкий настолько, что любая одежда, даже скроенная лучшими порт-ными, сидела на нем мешковато, он был полной противоположностью своему брату, коро-лю Дарвину. Болезненное, одутловатое лицо, тяжелая походка ясно указывали на много-численные старческие недуги ... и всё же, он пережил короля. После смерти Дарвина, сво-его младшего брата и отца Ланса, формально герцог не мог претендовать на его место. У короля осталось слишком много наследников. Но реально, никто лучше его не знал Коро-левства и не пользовался таким авторитетом. Ланс понимал, что их дальнейшая судьба во многом зависит от того, как поведет себя этот старик.
Герцог открыл глаза, подался вперед и поставил свой бокал на тележку. Протянул руку за очередным, но, в последний момент, видимо передумав, опустил её и расслабленно от-кинулся на спинку кресла.
