Темная сторона любви

Пролог

— Капитан, мы окружены!

— Знаю! — я бросила быстрый взгляд на монитор. — Усильте центр!

— Но, капитан, левый фланг захлебнулся. У правого и на свою защиту нет сил.

— Вы меня не слышали? — я опасно сузила глаза. — Мы должны прорваться! Если придется пожертвовать правым флангом, я это сделаю. Выполнять!

Помощник исчез. Я снова посмотрела на экран. Ругнулась, когда увидела, как по одному из наших кораблей попали. Раз. Другой. Яркая вспышка и взрывная волна, качнувшая корабль вправо.

Я повернула штурвал, выравнивая корабль.

— Есть!

И новый выстрел.

Я смахнула со лба каплю пота. И опять приготовилась стрелять. Не останавливаться! Нужно прорваться!

Где-то в мозгу промелькнула безумно далекая мысль: "Малой звезды" больше не существует, как и ее экипажа. Микар, Аверий..." Не важно! В космосе только пыль — обломки гратия*, и осталась.

Хорошо хоть наш корабль защищал оттого, что происходило снаружи. Ни криков, ни грохота взрывов. Только сожаления: теперь меньше шансов. Не выиграть, прорваться. Но мы должны! Я должна! Груз слишком ценен. К счастью, не только нам, но и нашим противникам приходилось туго.

Найти врага.

Прицелиться.

Есть!

Корабль шатнуло. От неожиданного толчка я до крови прикусила губу. Нас все же задели. Я прошипела что-то сквозь зубы и снова заставила себя посмотреть на экран.

Найти врага.

— Капитан...

— Просила же, не беспокоить! — даже не пытаясь сдержаться, выкрикнула я.

Прицелиться.

— Руки! — внезапно крикнул помощник. Холодное дуло бластера уткнулось мне в спину. Я обернулась, осторожно подняла руки и встретилась взглядом с... Предателем! А ведь могла предвидеть!

— Сколько тебе заплатили, тварь?

— Достаточно! — всегда мягкий, чуть высоковатый голос огрубел. — Вставай!

Я начала медленно подниматься. Коснулась ногами пола. Затем, не разгибая спину, ушла в сторону и ударила его вниз живота. Зажала дуло бластера рукой на случай, если он успеет выстрелить, и активировала кольцо на пальце. С белым камнем странной формы в центре. Помню, как все восхищались подарком отца. Думали, он смирился.

Глупцы!

Предателя тряхнуло. Затем со рта в левом углу мясистых губ начала течь тонкая струйка крови. Глаза напротив остекленели Я оттолкнула ренегата в сторону, выхватывая из уже мертвых пальцев бластер, и снова поглядела на монитор. Нас теснили. Минутная схватка дорогого стоила. Из десяти наших кораблей осталось шесть. И в два раза больше звездолетов противников.

Мы почти проиграли!

— Не почти. Вы проиграли!

Я обернулась, наводя бластер на новую цель. Но не выстрелила, отбросила оружие в сторону. На чужаках были скафандры. Для них бластер, как укус каймли**. Один из пришельцев подошел ко мне, сжал руку и снял с пальца кольцо.

— Интересная побрякушка.

Я попыталась вырваться, замахнулась, но добилась лишь того, что оказалась в гратийных тисках.

— Вам помочь? — спросил один из чужаков моего противника. — Девка хорошо брыкается.

— Справлюсь! — он еще сильнее сжал мою руку. — Прикажи вашим сдаться.

— Никогда!

Он отбросил меня в сторону. Кто-то из чужаков ударил по лицу.

— Прикажи!

— Нет!

— Оставь ее! — бросил тот, кто забрал мое кольцо. — Сами справимся.

Он подошел к монитору и начал что-то вводить. Я попыталась подняться, рассмотреть, что может сделать незнакомец, но его подельники мне не дали. Бластер, глядящий прямо в лицо, выглядел весьма внушительно, а других заманчивых побрякушек, помимо кольца у меня не было.

Чужак внезапно включил громкоговоритель. Я замерла.

— Всем сдаться. Это приказ.

Я оторопела. Слова-то можно было предвидеть. Но не голос. Это я отдавала приказ союзникам сдаться. И корабли подчинились. Чужак повернулся ко мне. Не знаю, была ли у него на лице улыбка. План-то удался! Но скафандр скрывал все: лицо, фигуру. Я даже не была уверена, что передо мной человек. Чужак — все, что я знала.

Он приблизился. Коснулся рукой в скафандре моего лица.

— Вы уверены, что это безопасно? — воззвал к разуму предводителя один из чужаков. — Она опасна. Осведомителя вообще прикончила.

— Вполне. А предателю самое место в могиле!

Внезапно он потянулся снять с лица шлем.

"Человек, — мелькнуло в мыслях. — Иначе здешний воздух оказался бы ему не по нраву. Попросту, сдох бы!"

Затем мысли исчезли. Это лицо...

— Ну, здравствуй, Архелия. Я предупреждал, мы еще свидимся...

*Гратий — сверхпрочный материал.

**Каймли — комар.

Глава 1.

Планета Грион. За полгода до...

Найти врага. Прицелиться... Прицелится...

Цель за секунду до моего выстрела сорвалась и исчезла с монитора. Я сняла наушники.

— Не вышло.

— Вижу, что не вышло! — Кто бы сомневался: учитель тут, как тут. Стоит позади учебного кресла и в предвкушении потирает руки. — Цель ведь была у Вас перед носом. Но Вы ее бездарно упустили!

— Да она промчала за какую-то долю секунды, — попыталась оправдаться я.

— В реальном бою будет и того меньше! — отрезал учитель.

— Я ведь Вам уже сто раз говорила...

— А Ваш отец говорит другое! — не дал мне договорить учитель. — Пробуйте еще раз. Подключайтесь к системе! Итак, перед вами противник. Найти врага. Прицелиться...

Я заскрипела зубами, но все же послушно надела наушники. Правда мысли мои бродили далеко и от тренировки, и от сымитированных штучным интеллектом кораблей противника. В голове все чаще звучала мысль: "Отец, когда уже ты поймешь?!"

Зовут меня Архелия де Нези. Я — аналитик и дочь сенатора Лаеской империи, что раскинулась по нескольким солнечным системам. В некоторых ее уголках я и сама не была. Впрочем, и не стремлюсь. Слишком опасны некоторые планеты, а наша власть на них чисто формальная. Мой отец один из десяти сенаторов. Выше их только сам император. Папа и привез меня на Грион тринадцать лет назад.

Помню залитую огнями площадь, смеющихся людей и море фейерверков, что со странным грохотом взмывались в воздух, а там рассыпались на тысячи огней, таких же ярких, как звезды.

— Пап, это подарок мне на день рождение? Я и подумать не могла! Зря няня на тебя наговаривала! Это великолепно! Лучший подарок!

— При чем здесь ты?! — в голосе отца зазвучало удивление. - Сегодня праздник - день окончания последней войны. Ты здесь ни при чем!

В тот день мне исполнилось семь лет. Для отца это не имело никакого значения. Лаеская империя — все, что его интересовало. Так было с моего рождения на полудикой отсталой планете. Так осталось и по сей день.

Я не помню. Не могу помнить. Мне рассказывали. В ночь, когда я родилась (за четыре часа до рассвета) отца рядом с матерью не было...

— Потерпите. Осталось совсем немного. Вы молодец!

— А-а!

Роженица не слышала ничьих заверений. Высокая, до неприличия худая для людей, с черной, как смоль, что и у всех берганцев — жителей ближайшей к солнцу планете, кожей, она была слишком слаба.

Межрасовые браки никогда не способствовали легким родам. Во время них часто умирал, либо ребенок, либо мать.

Я осталась жива.

А мама... Я так и не увидела ее лица. Берганцы — отсталый народ. У них никогда не было даже фотографии, чтобы увековечивать прекрасные мгновения. От матери не осталось ничего. Могилы, и той не было. Только пепел, что согласно обычаям, развеяли по ветру.

Отца своего я знала только по рассказам, часто выдумкам и слухам, коими полнится вселенная. Его самого не было рядом со мной первые семь лет жизни. Пока однажды, накануне очередного дня рождения он не появился. Без подарка, каких-то извинений. С приказом для собственной дочери, которую увидел впервые...

Кроваво-красный закат — знак перемен на песчаной планете Бергане. В тот день он был именно таковым. Жаль только, я была слишком увлечена спором, чтобы заменить знаки природы, что, будто бы, кричала: "Все изменится!"

С моим тогдашним другом Гроном мы спорили, кто знает больше названий планет.

— Ксавия.

— Виста.

— Мельсения.

— Сейчас, подожди, — я на мгновение задумалась: проигрывать никак не хотелось. Но ответить не успела. Жаркий ветер с песком ударил в лицо, заставляя не только замолчать, но и закрыть глаза. А затем фигура в длинном черном плаще, что ветер трепал в разные стороны. Она будто выросла передо мной за какой-то миг.

Конечно, это мгновенное появление было неправдой. Через многие годы, подвергнувшись гипнозу, что создал блок против психокинетического воздействия, я вспомнила или поняла: глаз еще издали отметил высокую фигуру. Но мозг не придал ей значения.

Незнакомец (в тот момент он еще не был моим отцом — незнакомец и только!) лишь тогда стал кем-то, когда он отрезал:

— Таберия!

— Да, подожди, Таберия уже была! — Грон повернулся ко мне, потом к незнакомцу. — Ой, простите. Кто Вы?

Незнакомец не ответил, кивнул мне.

— Архелия де Нези?

— Да, а кто Вы? — в ответ поинтересовалась я.

— Твой отец. Собирайся! Сегодня мы уезжаем на Грион.

Вот так просто. Помню, я стояла и во все глаза смотрела на него, затем, расплакавшись, побежала домой. Мне не раз твердили, что отец большой человек, у него не хватает времени, чтобы приехать, даже на день рождения прислать подарок. Какую-нибудь безделушку. Я не просила многое. Но его приезд сейчас...

Это уже слишком!

Так я думала в тот день, поспешно собирая свои вещи, поминутно смахивая с лица слезы и слушая причитания няни — человека, что заменил мне мать.

— Госпожа, как же вы вдали от дома? Тут все родное, а там...

— Справлюсь, ты не волнуйся, — я осторожно погладила черное морщинистое лицо. — Я буду скучать. И приезжать буду. Обязательно...

Тогда я еще не знала, что лгу. Я не вернусь, не приеду. Многого не знала. Прошло тринадцать лет. Я давно поняла: увиденное в тот далекий вечер далеко не самое худшее. То — просто мелочь, глупая детская обида.

— Архелия! — учитель снова возник под боком. Я сняла наушники и вздохнула. — Если бы не Ваш отец...

— Вы бы меня давно выгнали. Я знаю, учитель. Каждое занятие вы заканчиваете этой фразой.

— Потому что, за те годы, что я вас учу, Вы не продвинулись ни на шаг. Если бы не ваш отец...

Я больше не слушала учителя. В проеме комнаты возникла такая знакомая физиономия. Кудрявые волосы — редкость для грионца, вечная улыбка на лице, зеленые глаза...

— Архелия! — учитель напомнил о своем присутствии, резко подняв голос. — Ваш отец знает...

Я снова прервала его, не дав закончить:

— Вы думаете, что-то может уйти из-под внимания сенатора де Нези?

— До следующего урока, Архелия, — мэтр предпочел не отвечать на провокационный вопрос. — Надеюсь, он будет более плодотворным.

Я схожих надежд не питала, но решила не расстраивать учителя. Просто кивнула, и поспешно выбежала за дверь.

— Марсин?! Что ты здесь делаешь?

— Тебя хотел увидеть, что ж еще? — он легко подхватил меня на руки и, весело смеясь, закружил по коридору. — Ты ведь проводишь здесь больше времени, чем дома!

— Ты же знаешь, мой отец...

— Знаю, знаю, — прервал меня Марсин, легко целуя в щеку. — Сенатор де Нези мечтает вырастить из тебя идеального солдата. У него ведь уже есть один сын. На что ему еще один?

— Вот ты у него и спроси! — фыркнула я. — Передо мной он душу не раскрывает. Может, тебе повезет больше.

— Ага, как же! Досажу я ему чем-то, меня из исследовательского отдела, в простые летчики переведут. Буду вон, как ты, противников сбивать. Только в реальном режиме.

— Не переведут, — беспечно отмахнулась я. Марсин уже не первый раз говорил, что мой отец может радикально вмешаться в его жизнь. — С кем нам воевать? Последняя война произошла двадцать лет назад. Дайванцы давно смирились с поражением, а локальные конфликты решаются простым щелчком пальцев. Планету без психомоторного щита, какой был у Дайвании, разрушить легко. Это только там все наши технологии не срабатывали.

— Помню, помню. Через три дня годовщина нашей... — Марсин закатил глаза, — прославленной победы. Хотя я никогда не мог понять, что героического в том, чтобы победить дикарей?

Я не ответила. Сама считала, что война с дайванцами — ошибка.

Наши взгляды с Марсином вообще были очень схожи. Мы оба ненавидели войны, считали, что дело всегда можно решить миром. Обладали расовой терпимостью. Марсин даже больше, чем я. Мне ведь приходило в голову называть мирато* и прочих ползучих** ящерицами. Во время учебы мы с ребятами не раз подкалывали этих нелюдей, иногда даже пытались их оседлать. В нашей школе, которую я окончила пять лет назад, было трое ящериц. Ух им и доставалось! Впрочем, до того, как их перевели к нам, объектом для насмешек была я. Как же, дикарка! Хоть и похожая на них внешне, не знавшая и половины того, что знали родившиеся на Грионе. Моя няня учила меня тому, что знала сама. Когда я попала на Грион, оказалось, что многие из этих будто бы знаний были ошибочны.

С Марсином мы познакомились, когда мне исполнилось семнадцать. Он показался мне лучом света. Идеалистом, слишком добрым для нашего мира.

— Но, если все так, зачем же ты здесь? Раз войны не будет, зачем нам воины? — снова затянул свою старую песню Марсин.

— У моего отца паранойя, — отмахнулась я. — И только-то! Пошли домой?

Марсин немного торжественно покачал головой.

— Сегодня такой день... Давай лучше в наше место.

— Какой день? — не поняла я. — Если ты о моем дне рождения, то ты снова все перепутал! До него еще три дня. Как и до годовщины победы, — понизив голос, закончила я.

— Я знаю, — Марсин еще раз меня поцеловал. — Это сюрприз. Идем!

Я позволила увести себя из здания, даже не думая о том, что приготовил Марсин. Как решится, скажет. Сама же смотрела, что происходит вокруг. В Центрии, столице Гриона и всей Лаеской империи, постоянно что-то происходило. В городе можно было встретить представителя едва ли не каждой Лаеской расы: летучих кравий

* * *

, шестиногих миратто, ползучих, затесалось несколько дайванцев, люди — всех и не упомнишь. Слишком далеко протянулась Лаеская империя. А атмосфера на Грионе искусственна, сделана одинаково пригодной для всей многонациональной империи.

Мы прошли торговые ряды, предварительно зажав уши. На скольких планетах я не была, везде шумные торговцы, крикливые покупатели и... ловкие карманники. На Грионе с последним было проще. Планета ведь постоянно сканируется, поэтому вора найдут за считанные секунды. Вот карманники у нас и не прижились