Юмкен Рольп
Заключенный Титана
Тридцатый день рождения − это не праздник. Это что-то темное, холодное, мокрое и вонючее. Под стать этой комнате. Маленькой и тесной, как старый башмак мальчика-с-пальчика.
Юмкен неуверенно взял полупустую бутылку водки и трясущейся рукой наплескал в стакан горькой жидкости. Пусть она не спасала от одиночества, пусть не была эликсиром счастья, но она имела один неоспоримый плюс: размывала картину реальности.
А реальность − это набор вещей и действий. Это старый просиженный диван, с ободранными подлокотниками; вздувшиеся у самого потолка обои; паутина между рассохшимися окнами. Реальность — это пыль на книгах, высокими стопками занимающих почти всю комнату и коридор однокомнатной квартиры...
Не дав погрузиться в бархатную пучину алкогольных размышлений, неожиданный звонок в дверь заставил Юмкена очнуться. Прислушавшись, он услышал еще несколько длинных, будто кто-то игрался с кнопкой, звонков и с грустью понял, что ему не померещилось: У него гости.
Опорожнив стакан, он встал и, слегка покачиваясь, прошлепал босиком по липкому линолеуму в прихожую. Взглянув в заплеванный глазок, он с трудом различил силуэт мужчины в белой кепке.
− Кто? — прохрипел Юмкен, раздумывая, отодвигать защелку или нет.
За дверью послышался надсадный кашель вперемешку со смехом, а затем еще один звонок. Наглый.
− Открывай, именинник! − хохотнул мужчина и слегка стукнул костяшкой в дверь. — Я к тебе не с пустыми руками.
Юмкен все-таки отодвинул защелку и чуть приоткрыл дверь. В проеме тут же образовалась физиономия человека в белой бейсболке. Из-под козырька вырисовывалось лицо, обезображенное бифокальными очками с толстенными линзами. На пухлом подбородке белел тоненький шрам.
− Толян? − вопросительно протянул Юмкен. Уж кого-кого, а его он увидеть не ожидал. — Ты же только позавчера в командировку куда-то уехал. Говорил надолго...
Мужчина поправил очки и тяжело вздохнул, поцокав языком.
− Я гляжу, ты основательно заправился, если уже старых друзей видеть не рад. — Мужчина снял бейсболку и промокнул ей блестящую лысину. — Ты бросай это дело, Юмкен.
При этих словах Рольп расплылся в извинительной улыбке и потер небритые щеки, как бы признавая правоту друга.
− Толян, да я тебе всегда рад! — наконец выкрикнул хозяин квартиры и приветливо распахнул дверь. — Заходи, гостем будешь.
Анатолий Головин, лучший друг еще со школы протиснулся в узкий коридор и протянул руку для приветствия. Крепко пожав руку друга, Юмкен захлопнул дверь и подтолкнул гостя в комнату.
− Ты извини за бардак, − засуетился хозяин, оглядываясь в поисках второго стакана. — Не ждал гостей, понимаешь.
Головин махнул рукой и уселся на диван.
− Я ненадолго.
Юмкен, не найдя в комнате никакой посуды, вышел на кухню и, брякая дверцами шкафов, крикнул оттуда:
− Да ты все равно не спеши. Уважь друга. День рождения как-никак.
Вскоре он вышел из кухни держа в руке две маленькие стопки. Поставив их на стол, Юмкен уселся на диван и наполнил стопки.
Нехотя взяв водку, Головин поздравил друга и быстро выпил.
− Фу-у-у... − протянул Анатолий, отставляя стопку на стол и вытирая губы. — Вот, кстати, подарок...
Гость встал и выудил из кармана светлых брюк небольшую черную коробку. На ней отчетливыми серебристыми буквами красовалась надпись "ΩMEGA".
− Ого! — воскликнул именинник и сурово поглядел на друга. — Не стоило так тратиться, дружище!
− Не строй из себя овечку, − прогудел Головин, вытаскивая часы из коробки и протягивая Юмкену. — От всего сердца... На, одевай и носи.
Рольп принял часы и застегнул ремешок на руке. Покрутил на свет и с чувством пожал Головину руку.
− Спасибо, Толян!
Головин сноровисто налил по рюмке, и они вновь выпили.
− Ну, а теперь о деле, − проговорил Головин.
− Каком еще деле? — удивился Юмкен, внимательно поглядев на друга.
Анатолий задумчиво провел пальцем по шраму — память о первом падении с велосипеда во времена беспечного детства, — и проговорил:
− Институт, в котором я работаю...
− Это который секретный-то? — перебил его Рольп, поправляя ремешок часов. Слишком не привычно было носить наручные часы.
− Да-да, тот самый, — быстро кивнул Головин. — Так вот, институт панирует небольшую экспедицию на Средний Урал. А ты... часто там бывал раньше и местность тебе знакома. А так как наш институт секретный, нам нужен проводник из, скажем так, доверенного круга лиц. Поэтому я предложил своему начальнику тебя.
Юмкен нахмурился.
− И что вы там потеряли? — поинтересовался он, пристально глядя, как Головин вдруг покрывается испариной.
Он утерся кепкой и глазами предложил разлить остатки водки, но Юмкен покачал головой и предложил другу ответить.
− Если согласишься, то тебя введут в курс дела, — уклончиво ответил Анатолий, снимая очки и протирая их платком. — А так я не могу разглашать информацию.
Юмкен невесело усмехнулся и откинулся на спинку дивана, отчего старые пружины жалобно скрипнули.
− Неужели больше проводников не нашлось, что надо подключать к секретной операции постороннего? — Он вновь усмехнулся. — Спутниковые карты, военные маршруты, навигаторы... Где это все? Или твой институт такой засекреченный, что о нем даже правительству неизвестно?
Головин глубоко вздохнул и сжал губы, раздумывая над своим ответом. Прошло минут пять в томительном ожидании. Юмкен не понимал в чем дело. Что так расстраивало его друга, о чем он умалчивал?
− Так ты согласен быть проводником группы или нет? — вдруг пробормотал Головин, морщась так будто ему было больно произносить это.
Рольп отрицательно покачал головой и отвернулся к окну, завешенному старой простыней. Он повесил ее в первый же день своего отпуска. Позавчера он пришел домой с пакетом наполненным бутылками и сразу же завесил окно, намереваясь погрузиться на две недели в некоторое отшельничество. Сбежать от человеческого мира, спрятавшись в самой ого сердцевине — городской квартире.
− Институт заплатит тебе очень хорошие деньги, — вновь заговорил Головин, хватая бутылку и наполняя стопки. — А тебе и надо-то будет всего лишь провести группу из пяти ученых к месту, которое они тебе укажут. Потом вас заберет вертолет и все.
− Ты же знаешь, что я больше никуда не выбираюсь. — Юмкен повернулся к другу и нехотя взял стопку из его рук. — Ты знаешь, что после того случая я дальше города — никуда.
Головин грустно кивнул и опустил взгляд на шаткий столик, с круглыми отпечатками на лакированной поверхности.
− Знаю, − прошептал он и неожиданно поднял голову с горящим взглядом. — Но так же знаю, что ты ни в чем не виноват! Это просто случай, пусть и фатальный!
Юмкен хотел что-то сказать, ответить, но Головин его перебил:
− И давай забудем об этом. Прошло уже три года. Пора перестать бичевать себя и начать жить по-новому.
Рольп поднес стопку к губам и залпом опрокинул ее даже не почувствовав, что водка стала теплой.
− Ты прав, пора начинать жить снова... — Он осторожно, будто это самая хрупкая вещь на свете, поставил стопку на стол и вдруг стукнул по столу кулаком. Стопка подпрыгнула и брызнула кристалликами в стороны. — Но я не хочу "снова"! Я не хочу "опять"! Мне достаточно того, что я "уже"!
Головин похлопал по плечу друга и поднялся, понимая, что того сейчас лучше оставить одного. Наедине с собственными мыслями и болью.
− И все-таки, если надумаешь, ты знаешь, где меня искать. Но учти, у тебя только два дня на раздумья.
Юмкен вяло попрощался с другом, даже не встав его проводить. Тот хлопнул входной дверью и затопал по ступенькам. Как только тишина вновь полностью воцарилась в комнате, Рольп сходил на кухню и достал из холодильника еще одну бутылку водки.
* * *
Из темноты, вязкой как мазут его выдернуло в тусклый желтый свет. Моргая от резкой боли, Рольп простонал и попытался сглотнуть, но в горле было слишком сухо. Он обвел сухим языком потрескавшиеся губы и попробовал сесть, одновременно открывая глаза.
− Держите, − проговорил человек, сидящий на шатком стуле рядом с диваном, и протянул Рольпу стакан. — Плохо выглядите.
Юмкен плохо соображая, выхватил трясущимися руками стакан, чуть не расплескав половину, и влил в себя холодную воду. Не водку, как он надеялся, но тоже неплохо.
− Спасибо, − кое-как выдавил он сиплым голосом. Затем внимательно оглядел непрошеного гостя. — Вы кто такой? Я вас не приглашал.
Мужчина в деловом пиджаке с жестким лицом взял стакан из рук Рольпа и поставил его на стол, после чего, открыл синюю папку, лежащую на коленях, и вытащил из нее блокнот с ручкой. Затем из внутреннего пиджака спокойно, так будто делал это миллионы раз, достал удостоверение.
− Лейтенант Брунский. — Он представился, раскрыв перед лицом Рольпа удостоверение. — Я из полиции и у меня есть к вам пара вопросов. Надеюсь, вы не возражаете?
Он едва заметно улыбнулся, выражая дружелюбие, но Юмкена пронял холодный и жестокий взгляд гостя, который не скроешь за улыбкой. И это сразу вызвало в нем недоверие к человеку, представившемуся полицейским.
Рольп не без труда принял сидячее положение и пристально вгляделся в лейтенанта. Это был мужчина, не старше пятидесяти лет, крепкой комплекции, с короткими светлыми, возможно седыми, волосами. Темными, почти черными глазами, носом с горбинкой над тонкими губами и смуглой кожей, с редкими следами оспин.
− Как вы вошли? — просипел Рольп, растирая лицо руками.
Полицейский убрал удостоверение в карман и произнес:
− Ваша дверь была открыта, так что я позволил себе зайти. Надеюсь, вы не в обиде?
− Вы слишком часто надеетесь, − глухо ответил Юмкен. — Нет, я не в обиде. Зачем вы пришли?
Пододвинув стул чуть ближе к столу, полицейский лишь ухмыльнулся на слова хозяина квартиры. Он положил блокнот на стол и щелкнул ручкой.
− У меня к вам пара вопросов. Это просто формальность. Постарайтесь отвечать честно, и я быстро оставлю вас в покое.
Юмкена в последние годы иногда забирали в полицейский участок прямо с улицы. Опрашивали, записывали данные, снимали отпечатки и отпускали. Но никогда к нему не приходили домой.
"Что же такое случилось? — подумал он про себя, − Неужто я что-то учудил в пьяном угаре? Или может кто-то другой?"
− Ваше имя?
− Юмкен Рольп.
− Кем и где вы работаете?
− Дворником в банке "North Bear Bank"
− Где вы были ночью с двенадцатого на тринадцатое июня сего года?
− Вчера ночью? Дома.
− Чем вы занимались?
− Отмечал первый день отпуска. — Юмкен сморщился от головной боли и принялся массировать виски.
− Кто это может подтвердить?
Рольп задумался и покачал головой, припоминая, что за последнюю пару дней общался только с Головиным, но и тот пришел лишь сегодня утром.
− Никто.
Полицейский проворно чиркал в блокноте и лишь угукал каждый раз, выслушивая короткие ответы Рольпа.
− Ничего или никого странного в последний день на работе не замечали?
Юмкен честно попытался припомнить последний день, но память, словно, тоже ушла в отпуск и оставила после себя лишь разрозненные куски старых запечатленных моментов.
− Ничего такого не припомню.
Скрипнув стулом, полицейский выпрямился и закрыл блокнот.
− Что ж...
− А что, собственно, произошло-то? − перебил его Рольп, вопросительно глядя на лейтенанта.
Тот не ответил, но зато с интересом посмотрел на руку Юмкена.
− Какие красивые у вас часы. Омега, да еще с золотом, бриллиантами и платиной. Дорогие, наверное?
Посмотрев на свое запястье, Юмкен вспомнил про подарок Головина и пожал плечами.
− Не знаю. Это подарок друга.
− Хороший у вас друг.
Юмкена начинала раздражать манера такого разговора.
− Вы так и не сказали: в чем дело?
Полицейский поднялся со стула и извинительно улыбнулся, кольнув холодным взглядом.
− Ах да, простите мне мою забывчивость. В двенадцатого на тринадцатое, банк, в котором вы работаете, был ограблен. Ни одной монетки не осталось. Стены, пол и двери в хранилище в целостности. Сигнализация не тронута, а охранники, толи одурманены чем-то, толи сошли сума... Может, это вы ограбили банк? Сознайтесь, и все будет гораздо проще.
Юмкен вытаращился на полицейского и не сдержался от смеха.
− Вы считаете, что это я обчистил банк? — сквозь громкий смех донеслось до лейтенанта Брунского.
С лица полицейского вдруг стерлось всякое наносное дружелюбие, и даже голос его изменился, став каким-то безжизненным. От него даже повеяло могильным холодом.
− Я бы на вашем месте перестал смеяться и начал бояться. — Он подошел почти вплотную к дивану и наклонился к Рольпу, нагло вгрызаясь глазами в его лицо. — А еще я бы позаботился о доказательствах невиновности. Ведь за два года работы ты мог найти возможность подделать ключи, свести дружбу с охранниками, узнать коды доступа к хранилищу. Так что ты первый в очереди подозреваемых.
Юмкен выдержал взгляд полицейского и ответил в том же тоне:
− Если бы я ограбил банк, меня бы здесь не было!
Полицейский отстранился от Юмкена, недовольный тем, что того не удалось взять на испуг и прошел в прихожую. Затем обернулся и вновь фальшиво улыбнулся.
− Как знать, как знать... − произнес он, поднимая глаза к потолку, будто что-то интересное увидел на нем. — А может быть ты ограбил банк, затем купил себе дорогие часы, и решил немного спрыснуть это дело. Но, поскольку ты алкоголик, и судя по всему, запойный, не успел никуда сбежать.
− А деньги я куда дел? — поинтересовался Рольп.
− Спрятал, − ответил лейтенант и ухмыльнулся противной улыбкой. − Ты спрятал, а мы найдем! Будь уверен.
И не прощаясь, он вышел из квартиры.
"Хреново начался отпуск! − устало подумал Рольп".
Дойдя до кухни, он заглянул в холодильник, но ничего кроме куска плесневелого сыра в нем не обнаружил. Задумчиво почесав затылок, он не без труда отбросил мысль сбегать в магазин за водкой и, включив чайник, отправился в душ.
"Надо пораскинуть мозгами, − принял он решение сегодня больше не пить. — Не нравится мне все это".
* * *
