Жил-был аффтар, и конечно же, как любой (или всякий) уважающий себя аффтар, он был (и) графоманом и борзописцем, а как же без этого.
И вот вышел аффтар прогуляться по дремучему лесу. Не далеко, по самой опушке и только до знакомой полянки, на которой так любили гулять разнообразные аффтары, графоманы и борзописцы. Она даже имела собственное название — "Си". Что оно означало никто не знал, но всем нравилось. Ходили слухи, что раньше так называли целые леса, и даже говорили что на самом деле это вовсе не полное название, и даже что и несохранившийся более древний его вариант имел свою расшифровку, образующую еще более древнее имя.
В общем, слово "Си" сочетало в себе гениальную лаконичность, поэтическую музыкальность и, самое главное, тайну, причем тайну древнюю, расширяющую, а точнее удлинняющую это дивное слово быть может даже до бесконечности и наполняющую его глубинным, сиречь неизвестным (или непонятным) смыслом. И вот, дойдя до сего заветного места, юный наш аффтар, прогуливаясь среди маститых борзописцев, каждый из корых вел в поводу не одного и не двух породистых роялей, гордо сияющих свежим лаком и спесиво семенящих тщательно отполированными колесиками услышал жалобное бренчанье из приполяночных кустов. Как существо юное, а потому весьма любопытное, да и мечтающее к тому же приобрести в самом скором будущем самого-самого лучшего рояля, с самой-самой блестящей крышкой, самой-самой полосатой клавиатурой и даже с резным пюпитром по последней моде, немедленно бросился в означенные кусты, в ярой надежде непременно найти там самого-самого рояля с резным пюпитром, и даже с бантиком на педали, что бы немедленно начать гораздо более гордо чем все эти маститые борзописцы прохаживаться по тропинкам, демонстрируя всепобеждающее превосходство молодости над прогрессом... Но в кустах нашлись только листья, сплошь исписанные будущими шедеврами. Аффтар сплюнул: не только рояля, но даже завалящего листка чистого нет, чтобы живописать в стихах всю скорбь разочарования... Так, пребывая в сумрачном унынии и слонялся (ходил, носился) он (угрюмым призраком) с мрачной скорбью на лице по переплетениям тропинок меж цветущих клумб и местами даже палисадников, распугивая других аффтаров, а также отдавив колесико самому породистому роялю, не успевшему убраться с пути страдальца (скорбного его шествия), и гордо не обратив внимания на его возмущенное бряцанье, еще долго раздававшееся ему вслед, злобно подумал: "ишь зазнался, пюпитр у него резной видите ли!"
