Шаг в неизбежность

Роман в двух томах "Туз в рукаве"

"Шаг в неизбежность"

1

 Бисер холодных звёзд рассыпался по бархатной черноте космоса, чередуясь цветными кляксами туманностей. Изредка по этой части вселенной проносились вечные странницы — кометы, иногда заглядывали заблудшие астероиды. На краткий миг вносили оживление отголоски далёких катастроф, сотрясая пространство взрывом сверхновой или масштабным столкновением галактик.

 Неожиданно идиллическая картинка задрожала, белые точки звёзд удлинились, пятна туманностей расплылись, словно размытая водой акварель. Звёздные нити стали закручиваться в спираль. Сначала медленно, они закручивались всё быстрее и быстрее, пока не превратились в комок. Сильная пульсация сменилась вспышкой яркого света. Расходящаяся кругом волна побежала прочь от места, где ещё недавно находилась плотно сжатая пружина из звёзд.

 Потревоженное пространство вытолкнуло из себя искажённый силуэт корабля. Он колебался как флаг на сильном ветру, но вскоре успокоился и принял чёткие очертания. Огромный контейнеровоз ещё с минуту переливался всеми цветами радуги, пока не начал материализоваться. Сначала нос, затем центральная часть корпуса, потом корма уплотнились. Звёзды больше не проглядывали сквозь корабль, а смотрелись в своё отражение на блестящих боках.

 На мостике коротко взвыла сирена, затемнённые ранее обзорные экраны заработали в прежнем режиме. Снова закипела бурная деятельность. Капитан принял из рук штурмана лист с координатами, сверил данные с показаниями приборов. Судно вышло в заданной точке — переход состоялся.

 Удалившись на значительное расстояние от "кротовой норы" капитан связался по рации с рубкой "Аделии":

 — Луи, старина, мы на месте, до Низебула два часа ходу. Готовься к выгрузке. Назад со мной, или ты надолго?

 — Не знаю, как получится, — пробубнил динамик на стене капитанского мостика.

 — Ну, как знаешь, смотри сам. Если что, я через три дня пойду обратным рейсом.

 Капитан нажал кнопку на подлокотнике. Крепившееся изогнутой штангой к потолочным рейлингам кресло проплыло несколько метров, обогнуло выступающий из стены железный короб с щелями вентиляционных жалюзи на боку и замерло перед широким пультом.

 Спустя несколько минут над грузовыми воротами контейнеровоза замелькали оранжевые огни. Железная пасть шлюза стала медленно открываться. Не дожидаясь, полного раскрытия ворот, в промежуток между стальных зубов выплыла малотоннажная космическая яхта среднего класса. Какое-то время корабли вместе парили в космосе, но вот яхта отдалилась от гиганта и взяла курс на голубой шарик среди белых звёзд.

2

 Седьмой галактический сектор. Планета Низебул.

 Ветер лениво гонял обрывки бумаг по Йоркширскому тупику. С момента эвакуации разграбленного почтового фургона ни одна живая душа не заглянула в эту дыру, если не считать пары бродячих котов, выяснявших отношения. Дикие вопли метались от стены к стене, пока коты, круто выгибая спины, орали друг на друга. Вполне возможно дело кончилось бы дракой, но тут на въезде в тупик появился рычащий и плюющийся чёрным дымом мусоровоз.

 При взгляде на это чудо техники нельзя было даже с приблизительной точностью определить не только год выпуска хотя бы в пределах десятилетий, но и узнать марку автомобиля. Казалось, машину собирали на свалке. Усеянный разноцветными заплатами кузов напоминал ярмарочный балаган, гидравлическая лапа кособоко торчала из транспортировочной ниши, кабина сплошь покрыта глубокими вмятинами да ржавыми шрамами царапин.

 Мусоровоз дотарахтел до баков, пшикнул сжатым воздухом. Коты перестали мурявкать, ещё круче выгнули спины, зашипели, топорща усы, и попятились от смердящего чудовища.

 Из кабины выпрыгнул парень в спецовке, огромных, явно не по размеру сапогах и захватанной бейсболке поверх светлых волос. Глянул серыми глазами на мусор возле опрокинутого контейнера, изогнул чуть полные губы, втянул прямым носом воздух. На худом лице появилась лёгкая гримаса, от мусорных баков несло густым смрадом.

 Тряхнув бейджем с надписью: "Муниципалитет Генусбурга. Фирма "Трэшсервис". Водитель Тим Робинсон", мусорщик поднял опрокинутый контейнер. Игнорируя утробное урчание мохнатых, вразвалочку подошёл к рычагам, дёрнул.

 Двигатель взвыл, коты ответили дружным: "Мур-р-яу-у!" и бросились в ближайший просвет между домами. Ожившая лапа мусоровоза потянулась к первому контейнеру, издавая жуткие звуки. Казалось, ещё немного и она отвалится, а из оборванных шлангов хлынут фонтаны горячего масла, но ничего такого не произошло.

 Лапа зацепила контейнер, водитель дёрнул другой рычаг, железная мусорница проплыла по воздуху и опрокинулась над кузовом. Загрохотали пустые бутылки, зашуршали набитые мусором пакеты, затрепыхали страницами газеты сваливаясь в распахнутую пасть бункера. Лапа дёрнула контейнер вверх-вниз и с тем же скрипом вернула на место.

 Когда все баки опустели, Тим быстро собрал рассыпавшийся мусор. В руки попала бандероль, он хотел бросить её в контейнер, но что-то заставило его помедлить. Тим ещё раз осмотрел находку. Адреса отправителя нет, а вот адрес получателя...

 Робинсон не поверил глазам, перечитал. Всё верно. На пакете торопливым почерком нацарапан его адрес.

 "Вряд ли это для меня, наверно посылка для прежнего хозяина дома, — подумал он, бросая находку в кабину. — Нехорошо заглядывать в чужую почту, но так интересно. Я просто посмотрю одним глазком, вдруг это поможет найти настоящего получателя?"

 Тим быстро скидал оставшийся мусор в контейнер, не обращая внимания на разлетевшиеся по всему тупику газеты. Всё, что находилось за пределами трёх метров от контейнерной площадки не входило в зону обслуживания "Трэшсервис".

 Бригадир повторял водителям на каждой летучке:

 — Вы не дворники — вы мусорщики. Приехали, высыпали мусор в машину и всё, садитесь за руль и дуйте на другой объект.

 Тим, как и другие водители мусоровозов, строго следовал начальственной установке. Горожане выбрасывали всё: от диванов до гардеробных шкафов. Разумеется, этот хлам не влезал в контейнеры, поэтому в стороне от площадок возвышались огромные кучи мусора до появления муниципального самосвала с двумя или тремя дядьками в грязных жилетках.

 Чаще всего негабаритный мусор вывозили по ночам. При этом дядьки так громыхали и матерились, будто хотели, чтобы все видели какой они совершают подвиг. Естественно, мало кому из жителей это нравилось. В дядек летели ответные матюги вместе с гнилыми помидорами, причём довольно-таки метко. Обидевшись, дядьки садились в самосвал и уезжали, а разобранные наполовину кучи росли до нового приезда муниципалов.

 Как только рассыпавшийся хлам оказался там, где ему положено, Тим встал к рычагам. Лапа застонала, приподнимая контейнер, снова раздалось шуршание мусора по стенкам.

 "Всё. Ещё пара точек и домой".

 Контейнер с грохотом вернулся на место, манипулятор со стонами спрятался в нишу, едва не застряв на полпути, как на Седьмой авеню. Тим сунул рукавицы за пояс, побежал к кабине, смешно переваливаясь и громко топая сапогами.

 Щёлкнул замок, хлопнула дверь, звякнуло приоткрытое окно. Двигатель зарычал по-другому, не нудно, как раньше, а басовито. Мусоровоз зашипел сжатым воздухом, скрипнул рессорами, чёрные клубы дыма ударили в асфальт. Грузовик задом попятился к выезду, размазывая оранжевые пятна мигалок по кривым стволам деревьев и кирпичным стенам домов.

3

 Дома Тима ожидал сюрприз. Ещё за дверью он почувствовал умопомрачительный запах куриного супа. Обычно это блюдо подавалось по особым случаям, но сегодня праздника не было.

 После несчастного случая на заводе, Тим остался вдвоём с матерью. Приходилось на всём экономить, денег катастрофически не хватало. Не так давно они переехали в бедняцкий квартал: содержать прежнее жильё стало слишком дорого. Произошло нечто неординарное, раз мама разорилась на курицу.

 Ещё на пороге Тим заметил в углу высокие армейские ботинки. Он с раннего детства мечтал служить в армии, но мама категорически была против. На каждую попытку завести разговор о службе Тим слышал одно и то же: "Никакой армии. Тебя сразу сунут в самое пекло. Сгинешь на какой-нибудь глупой войне, а мне что делать? Ты об этом подумал?"

 В последнее время по домам часто ходили офицеры, агитируя молодёжь вступать в ряды вооружённых сил. Война с Аркаимским союзом набирала обороты, и армия остро нуждалась в новобранцах. Возможно, к ним заглянул рекрутёр и каким-то чудом уговорил маму. Другого объяснения куриному супу и армейским ботинкам Тим не нашёл.

 Он только-только снял обувь, как из кухни выплыла стройная сорокалетняя женщина с красивым лицом со следами недавно пережитого горя, в домашнем платье, белом в коричневую клетку фартуке и с полотенцем через плечо.

 — Здравствуй, сына. Устал? Раздевайся, мой руки, сейчас будем ужинать.

 Тим вымыл не только руки, но и шею и лицо. Ему почему-то казалось: офицер не даст ему направления на воинские курсы, если узнает о его нынешней работе.

 В дверь осторожно постучали:

 — Тимми, ты скоро?

 — Да, мам, — Тим энергично вытерся полотенцем.

 — Поторопись, мы ждём тебя, — сказала мама и тут же заговорила с загадочным гостем:

 — Прошу прощения, сэр, он у меня такой чистоплотный.

 — Похвальное качество для молодого человека, миссис Робинсон, — услышал Тим громкий голос и обрадовался: так могут говорить только военные.

 Тщательно причесавшись, он выскочил из ванной полный радужных ожиданий, но, оказавшись на кухне, понял, как жестоко ошибался.

 При виде сына, мама с довольным видом сказала:

 — Знакомься, Тимми, — это мистер Уилкис, наш постоялец.

 Из-за стола встал коренастый, короткостриженый человек в гражданской одежде. Среднего роста, на вид не больше двадцати пяти лет, глаза тёмные, цепкие, губы тонкие, плотно сжатые, подбородок и скулы немного выступают.

 — Вы знаете, миссис Робинсон, я вашего сына таким себе и представлял. — Мистер Уилкис протянул Тиму руку:

 — Значит, ты работаешь мусорщиком?

 Это был дежурный вопрос, один из тех, что задают при встрече, лишь бы завязать разговор, но чувствуя себя обманутым, Тим ответил довольно грубо:

 — Да! И Что?

 — Ничего. Прости, я не хотел тебя обидеть.

 Уилкис постоял немного с раскрытой ладонью, посмотрел на нее, зачем-то потёр пальцами друг о друга и вернулся на место.

 Тим тоже сел за стол. Мама поставила перед ним дымящуюся тарелку. Красные цветочки из моркови плавали в жёлтом бульоне, белый кончик крылышка возвышался как парус, в окружении пятен куриного жира.

 Тим опустил ложку в наваристый бульон, вдохнул дымящийся пар и приступил к еде. Раз уж его мечтам не суждено сбыться, так почему бы не поесть, как следует?

 Уилкис подвинул ближе тарелку и тоже принялся за ужин. Миссис Робинсон хозяйничала у плиты.

 Прошло несколько минут, прежде чем Тим спросил, отгрызая кончик крылышка:

 — А вы чем занимаетесь, мистер Уилкис?

 Он уже почти успокоился, осталась только злость на самого себя. С чего он взял, что мать самолично захочет записать его на курсы воинских специальностей?

 — Тимми, мистер Уилкис зарабатывает на жизнь ремонтом бытовой техники, — защебетала мама, не давая гостю раскрыть рот. — Я уже обо всём договорилась: он починит холодильник и посмотрит твой магнитофон.

 Тим уронил недоеденную курицу в остатки супа, янтарные капли брызнули на стол, несколько маленьких солнышек попало на лицо гостю. В ажурной подставке белели салфетки, тот потянул одну за кончик, скомкал, промокнул бумажным тампоном кожу.

 — Мама, я же говорил: сам отремонтирую! — звенящим голосом сказал Тим, повернувшись к матери.

 — Но, милый, — миссис Робинсон поставила на стол ещё тарелки. Теперь уже с жареной картошкой и сочными, истекающими жиром котлетками. — Ты постоянно пропадаешь на работе...

 — Ты знаешь, мама, я делаю это для того, чтобы мы смогли нормально жить. Мистер Фергюссон обещал мне отгул...

 — Когда, Тим? Он обещает уже вторую неделю. Без холодильника портятся продукты. Мистер Уилкис во всём разберётся...

 Миссис Робинсон прервала загромыхавшая табуретка.

 — Спасибо, я наелся, — Тим направился к выходу из кухни.

 — А как же второе, сынок?

 — Ничего, я сыт.

 — Хорошо. Мистер Уилкис поживёт в твоей комнате. Сегодня я постелила тебе на диване в гостиной, а завтра ты переедешь в детскую.

 Тим махнул рукой и скрылся за углом, негромко шлёпая тапками. Чуть позже Уилкис услышал лёгкое шуршание, похоже, Тим раздевался; скрипнули пружины дивана, послышалась какая-то возня. Наконец всё затихло.

 — Прошу прощения, сэр, Тим стал таким нервным после гибели отца... — миссис Робинсон отвернулась к окну, промокнула уголки глаз полотенцем.

 Уилкис отодвинул тарелку из-под супа.

 — Гхм, не сочтите меня бестактным, но что случилось с Вашим мужем?

 — Мой муж, Чарльз, работал главным технологом на заводе минеральных удобрений, — начала миссис Робинсон, немного успокоившись. — В последнее время он часто жаловался на плохое качество сырья. Как сейчас помню — пришёл как-то на обед и давай ругаться: "Компоненты дерьмо, начальство требует выполнение плана, грозится годовой премии лишить и половину сотрудников уволить, если не будет роста производства".

 Уилкис внимательно слушал, не забывая при этом налегать на второе. Он не ел нормальной еды почти двое суток и старательно навёрстывал упущенное. Тем временем миссис Робинсон продолжала:

 — Чарльз говорил: им часто приходилось экспериментировать. В погоне за прибылью руководство закупало сырьё по дешёвке, разбавленное, с разными примесями. Каким-то образом мужу удалось разработать и внедрить схему очистки и восстановления отработанных катализаторов. Первые опыты показали: восстановленное вещество можно использовать один раз, но мастера заставляли рабочих прогонять по нескольку циклов. Из-за этого происходили разные неприятности: то цех наполнялся ядовитыми газами, то начиналось неконтролируемое возгорание в поточной линии, бывало и спекание смеси в грануляторном бункере.

 Уилкис закончил есть, отодвинул тарелку в сторону. Миссис Робинсон сидела, сложив руки на коленях. Тонкие пальцы теребили кружевную оторочку передника. Воспоминания давались нелегко, боль недавней утраты глубокой занозой засела в сердце и все разговоры о прошлом, как цепкие пальцы хирурга, пытались извлечь её, а она, сопротивляясь, бередила рану, царапая окровавленными зазубринами.

 — Хотите чаю? — миссис Робинсон пододвинула ближе к гостю плетёную корзиночку с печеньем и небольшую чашечку с блюдцем.