Было душно. Горячий неподвижный воздух. Марево над камнями. Плюс тридцать семь. Это не шутки. Совсем не шутки. Нора сидела в тени корабля и мечтала о чем-нибудь холодном. Мечтая, она параллельно умудрялась буднично, привычно проклинать планету, а заодно и капитана. Генрих Мерибелл ей раньше нравился, а теперь она тихо его ненавидела. Норе казалось, что так к капитану относятся теперь все члены экипажа. Точнее, все оставшиеся члены экипажа.
Борт 559218-ФА системы "Первопроходец" летел к планете 1090JKY шесть с половиной лет. Спокойно, даже неспешно. Что случилось во время приземления, непонятно. Как вышло, что корабль оказался не на равнине, а в предгорье, неизвестно. Но это мелочи, недостойные упоминания, по сравнению с тем, к чему привела посадка, которой руководил лично капитан Мерибелл. Нора считала его виноватым во всем, хотя вину его доказать было некому, но и полностью оправдать его тоже было некому. Потому что во время посадки все другие члены экипажа, находившиеся в рубке, погибли. Сам капитан рассказывал, что виной всему необъяснимая внештатная ситуация. Корабль планировалось посадить на равнине, но его словно магнитом потащило к горам. По его рассказу, звездолет несколько раз дернуло из стороны в сторону, а потом бросило на скалы. Кувыркаясь по склонам, корабль скатился в каменистую пустыню и замер на боку. "Первопроходец" сильно пострадал. Всю нижнюю часть — грузовой отсек и топливные баки — оторвало. В борту зияла огромная дыра, через нее вывалились шестнадцать анабиотических капсул. Что стало с пропавшими людьми — неизвестно. Хвост, где был склад продуктов и биологическая лаборатория, расплющило. Большая часть припасов пропала, три из четырех баков с фитоматериалом тоже. Связь с Землей оборвалась. Восстановить ее не удавалось. Одним словом — катастрофа.
Капитана не ругали, нет, даже между собой, когда его и близко рядом не было. Ему даже сочувствовали, пытались подбодрить. Его, наверное, даже слушались бы, выполняли распоряжения, если бы он их делал. Команда держалась командой вопреки всему. А Генрих Мерибелл старался соответствовать. Первое время он был буквально убит горем, раздавлен чувством вины. Высокий худощавый блондин, любитель пошутить и посмеяться, поухаживать за женщинами, превратился в блеклое подобие себя самого. Но позже у него появилась идея, она придавала ему сил. Нора считала, что идея правильная, а потому помогала капитану, несмотря ни на что. Смыслом ее жизни, как и смыслом жизни Мерибелла, стал поиск капсул.
Тот день, первый день на планете, когда бледный, заляпанный своей и чужой кровью Мерибелл вывел Нору из анабиоза, стал самым кошмарным днем в жизни молодого геолога. Нора стояла вместе с уцелевшими в тени корабля, похожего на выброшенного на берег кита, и слушала сухой рассказ капитана о приземлении. На следующий день похоронили девятерых погибших, тех, что были с Мерибеллом в рубке. Такого не ожидал никто. Ведь для капитана и штурманов это была четвертая подобная экспедиция. Они были опытными.
После своего рассказа капитан сделал только одно распоряжение — исправить навигационную систему. И за два дня не проронил больше ни слова. До самых похорон просидел в разбитой рубке, обхватив штурвал руками и глядя в никуда. Он даже не позволил Лёве, врачу, осмотреть и обработать раны. В ночь после похорон Мерибелл, никому ничего не объясняя, ушел из лагеря. Лёва говорил, что у капитана шок и что с Мерибеллом надо бы помягче.
Предоставленная сама себе команда пыталась спасти то, что можно было спасти, обустроить лагерь. Но шок был не только у сгинувшего капитана. И Нора очень злилась на него за то, что Мерибелл позволил себе слабость, позволил себе уйти.
Вернувшийся через два дня c гор капитан едва волочил ноги, но принялся собирать команду для розысков анабиотических капсул. Он говорил, что если капсулы не разбились, то пропавшие точно живы. Воодушевил, обнадежил и свалился без памяти. Лёва что-то вколол Мерибеллу, и тот проспал до вечера. Очнувшись, капитан обругал врача последними словами за вынужденную задержку, но Бузиньев терпеть не стал, наорал на Мерибелла так, что тому мало не показалось. Норе, ставшей, как и другие члены экипажа, невольным свидетелем этой ссоры, оставалось только удивляться представлениям Лёвы о "помягче". Но встряска пошла капитану на пользу. После этого единственного за прошедший месяц скандала, капитан стал капитаном, руководителем экспедиции, командиром. Да, он не давал прямых указаний, но снова стал стержнем.
Первое время пытались подвести к общему знаменателю потери, решить, что еще можно сделать, спасти. Как выжить, именно выжить. Самой большой проблемой была вода. Корабль упал в четырех сотнях километров от предполагаемого места приземления, в четырех сотнях километров от реки. Вокруг была лишь выжженная солнцем раскаленная каменистая пустыня. Выживание... Оно не было бы главной и почти неразрешимой задачей. Даже в такой ситуации. Если бы все специалисты были на месте. Все сорок восемь человек. Но от экипажа осталось чуть меньше половины. А погибли или пропали ключевые на первых порах люди. Климатолог Ким, двое из трех его помощников, Лиля и Берт, биотехнолог Кирилл и трое садовников, Галя, Жак и Влад. Васька, оставшийся садовник, изо всех сил старался спасти пострадавшие во время крушения растения и просто молился на бак с фитоматериалом. Бенджамин, климатотехник, вместе с другими самозабвенно разбирал горы мусора, в которые превратилось дорогое оборудование, в поисках хотя бы деталей климатических установок. По поручению капитана все, кто только умел, бились с техникой, пытаясь заставить работать бортовую навигационную систему. В ней был такой же радар, как у геологов, с его помощью можно было найти воду в пустыне. Из оборудования геологов остался только бур. И он работал. Если поблизости была вода, то можно было к ней пробиться. Но Нора, как и другие, знала, что без климатолога и биотехнолога они не протянут и двух месяцев в этой жаре с истощающимися запасами и несколькими умирающими растениями.
Сам Мерибелл вместе с Норой, Джо и Камой ушел в горы на поиски капсул. Кирпично-красные скалы, кирпично-красная пыль, раскаленное солнце над головой... Каждый день был похож на предыдущий, такой же размытый и нечеткий в густом душном мареве. Ни намека на ветерок. Утром седьмого дня поисков погибла Кама. Нора не понимала, как это могло произойти. Она видела, как Кама проснулась, встала, пригладила волосы, поправила помявшуюся форму, как ни в чем не бывало, улыбнулась Норе, даже пожелала ей доброго утра. Подошла к обрыву. И, прежде чем Нора успела ее остановить, прыгнула. Похоронили Каму там же, на месте падения. Эта трагедия сломала Джо. Он несколько часов сидел над каменным холмиком и только раскачивался взад-вперед. Мерибелл вплоть до возвращения в лагерь глаз с Джо не спускал. Боялся, что тот наложит на себя руки. Боялся капитан не зря. Когда Мерибелл и Нора ушли в горы во второй раз, Джо пропал из лагеря. Его так и не нашли.
С прибытия на планету прошло чуть больше месяца. Нора и капитан вернулись из третьего похода в горы. Такого же выматывающего и безрезультатного, как и предыдущие. За время их отсутствия навигационную систему починили, а Бенджамин нашел несколько рабочих частей климатических установок. Радар работал, но воды в пустыне не было. Только странная неоднородная порода под плотным слоем красноватого песка. Настолько странная, что ни один из четырех геологов не мог определить, что же это такое. Зато Бенджамин порадовал. Он умудрился скомбинировать куски климатических установок так, что над лагерем образовалась прозрачная полусфера с контролируемым климатом. Когда температура с удушливых тридцати семи опустилась на двадцать четыре, народ возликовал! Бенджамина буквально носили на руках! Два дня. А потом он пропал. Его, как и Джо, искали везде и всюду, но так и не нашли.
Нора подошла к капитану, сидящему в одиночестве в тени корабля. Они были в лагере уже пять дней. Это был самый долгий перерыв между походами в горы, и девушка опасалась, что капитан отказался от затеи найти капсулы. Мерибелл оторвался от монитора с картой местности и посмотрел на геолога.
— Нора, я пойму, если Вы не захотите идти со мной, — сказал он, не дожидаясь ее вопроса. — Я бы и сам не стал просить Вас покинуть сферу. Снаружи просто пыточная камера.
— Я хотела спросить, когда мы выходим.
— Нора, я ценю Вашу помощь, но я могу пойти и сам, — голос Мерибелла был таким же блеклым, как и песок в пустыне. — Там очень жарко. Вы знаете.
— Знаю, — кивнула девушка. — А еще я знаю, что в одной из капсул, которые мы ищем, Влад. Я должна его найти.
Он посмотрел на нее задумчиво, словно оценивал серьезность ее слов.
— Хорошо. Тогда выходим завтра на рассвете, — решил капитан.
Нора лежала на матрасе и глядела на звезды. Даже сюда, к самому краю сферы, долетал раскатистый храп Лёвы. Но спать Нора не могла по другой причине. Ей казалось, что с минуты на минуту должно что-то произойти. И она все ждала, когда же это что-то, наконец, произойдет. Поэтому приблизившийся со стороны гор человек не застал ее врасплох. Она встала и с подозрением следила за ним. Он чуть приволакивал ногу, но шел уверенно. В свете звезд незнакомец казался седым.
— Нора? Это ты? — выдохнул подошедший.
Влад! Она бросилась к нему, повисла на шее, расплакалась. Живой! Он крепко обнял ее.
— Я так рад, что ты цела. Ты даже не представляешь, как! — шептал он.
— Владик, — шептала Нора, целуя его лицо. — Владик... Владик...
— Нора, милая, — бормотал он, гладя ее по голове.
— Как же ты нас нашел? — спросила она спустя несколько минут, когда первый шок от встречи прошел.
— По свету, — улыбнулся Влад. Такая родная знакомая улыбка. — Я же не могу без тебя, ты знаешь.
— А я без тебя не могу, — прошептала девушка и снова поцеловала его сухие растрескавшиеся до крови губы.
— Нора, — его голос был серьезным, как никогда. — Помощь нужна, капсулы в расселину скинуло. Другим не выбраться без нас.
— Конечно, я понимаю, — засуетилась Нора. Она, не выпуская из ладони руку любимого, наклонилась к своему спальному месту, подхватила заготовленное заранее снаряжение. Веревки, фляги с водой, рюкзак с провизией. — Дорогу показывай.
Генрих Мерибелл держался из последних сил. Ему хотелось кричать, вопить, ругаться, уничтожить этот чертов корабль, разнести по камушку эту проклятую планету. Но на него смотрели оставшиеся члены экипажа. Шестнадцать человек. Их лица были бледны, все люди были напуганы. За одну ночь пропали трое. Бесследно. Как и все другие. Куда они ушли, когда они ушли, зачем? И, самое главное, где они теперь? Где все другие пропавшие?
Он с трудом разомкнул сведенные злобой челюсти.
— На поиски уйду я один. Мы не можем больше рисковать. Глаз с друг друга не спускать. Назначить дежурных, за сферу не выходить. Заниматься обустройством лагеря, — отрезал капитан. — Исполнять. Все свободны.
В рубке было сумрачно и прохладно. Но важней всего было то, что там было безлюдно. Он вцепился рукой в штурвал. Тепло рукоятей. Надежное, настоящее. Оно не подведет... Как они на него смотрели. Как на последнюю надежду, на человека, который знает, что делает. А он не знал! Он в такой ситуации такой же первый раз, как и они. Пустыня, жара — полбеды, но все это без специалистов! Да ни в одной тренировочной или обучающей программе не было таких симуляций! Потому что при современном уровне развития технологий случившееся попросту невозможно! Все системы кораблей освоения были совершенные, точные. Они даже посадку на планету производили сами, без вмешательства человека. А в этот раз не просто сбоило, отказало все, что только могло. Даже освещение... Он знал, что думали о нем другие, что винили его в крушении. Возможно, даже ненавидели... Но им не понять... Если бы не он, они все погибли бы тогда.
— Генрих, — за спиной раздался тихий оклик Лёвы. — Можно к тебе?
Хорошо, что у него есть хоть один друг. Доктор Бузиньев. Они были знакомы уже пятнадцать лет. Лёва такой же надежный и честный, как штурвал. Капитан кивнул.
— Присядем? — предложил врач, садясь на кучу хлама, которая когда-то была рабочими местами штурманов и связистов.
Мерибелл молча сел рядом.
— Сигарету? — Лёва протянул капитану пачку. Тот отрицательно покачал головой. Врач понимающе кивнул. — Ну и правильно.
Они помолчали. Капитан смотрел на пятно солнечного света, ползущее к выходу из рубки. Словно оно считало себя нежеланным свидетелем, в присутствии которого не хотят говорить о важных вещах.
— Генрих, — начал Бузиньев. — Не нужно тебе уходить. Черт с ними, с горами.
— Лёва, а если они живы? — голос капитана был тихим.
— Думаю, лучше подумать о тех, кто пока еще точно жив. Оставайся здесь.
— Не могу. Как представлю себе неповрежденные капсулы в какой-то трещине, а в них просто спящих людей. Заряда в капсуле хватает на два месяца... Так что даже без корабля они могут быть живы... Что если я их найду?
— Я не думаю, что это случится, — вздохнул Лёва. В его голосе Мерибелл услышал знакомое по себе отчаяние.
— Если я их не найду, они же умрут.
— Генрих, — доктор грустно улыбнулся. — Я думаю, мы все здесь умрем. И очень скоро.
— Ой, Лёва, я прошу, — скривился капитан, изображая оскорбленный оптимизм. — Только не надо мне тут упаднических настроении.
— А я что? Думаешь, мне приятно это говорить? — врач пожал плечами. — Но я не об этом. Давай ты никуда не пойдешь?
Предложение было заманчивым. Очень. Мерибелл вздохнул.
— Лёва, ты же знаешь, я не могу.
В этот раз в горах он обнаружил кое-что. Не капсулы, к сожалению. Но эта находка его потрясла. На отвесной идеально гладкой, словно отшлифованной лазером стене был барельеф. Очень реалистичные изображения определенно людей, мужчин и женщин. Возможно, они чем-то отличались от человека земного, но на терракотовом барельефе этого видно не было. Мерибелл долго рассматривал это свидетельство существования внеземной цивилизации. Потом капитан сделал уйму снимков, чтобы исследовать их с командой в лагере, пометил на карте место и ушел. Барельеф будоражил воображение. Значит, на этой планете уже была жизнь, цивилизация. Причем на очень высоком уровне. Это было видно по качеству обработки камня и по совершенности изображений. И что же случилось? На следующее утро Генрих Мерибелл нашел пещеру. Чернота, тьма и холод. Не прохлада, в которой хотелось укрыться от неподвижного жара раскаленного камня. Могильный холод, от которого просыпались древние инстинкты и приказывали бежать, бежать, не оглядываясь. Но капитан никогда не прислушивался к таким инстинктам. Он включил фонарь и вошел.
В пещере было сухо, хотя где-то впереди слышался звук текущей воды. Вода была для Мерибелла важнее всего, поэтому, не отвлекаясь на наскальные росписи, пестреющие на стенах, он поспешил на звук. В глубине пещеры было что-то, напоминающее алтарь в святилищах каменного века. Большой камень, когда-то жертвенный, чаша, которая была значительно младше камня. На стене был высечен глаз, вечно плачущий ледяным ручейком. Вода была пресной, этого было достаточно. Капитан набрал полные фляги и стал осматриваться в пещере. Луч света скользил по стенам, выхватывая из мрака картины. Капитан радовался тому, что фонарь одновременно ведет и съемку. Святилище, которое нашел Мерибелл, было древним. Очень древним. И те, кто приходил в него после людей каменного века, берегли росписи, дополняя их своими. Выходит, они знали о культе предков. Внимательно рассмотрев рисунки, Генрих Мерибелл решил, что поклонялись местные жители одной богине. И она была властна над их жизнью и смертью, над их судьбами. Красивая, как и положено божеству, беловолосая женщина с пронзительно-голубыми глазами одинаково часто возникала на картинках с рождением детей, на изображениях свадебных церемоний и на росписях, связанных со смертью. Иногда она представала в виде белокрылой птицы или женщины с руками-крыльями. Вдоволь насмотревшись, Мерибелл вернулся к кораблю.
В лагере было тихо. Хорошие новости отсутствовали. За те пять дней, что Мерибелла не было, сломалась климатическая установка, умерла половина спасенных растений. И пропало шесть человек. Шесть! Обсуждать это не было смысла... Как и прежде, никаких следов пропавших. Капитан все чаще думал, что Лёва прав. Они все здесь погибнут.
Мерибелл созвал всех в рубке и продемонстрировал на чудом сохранившемся экране снимки барельефа и росписей святилища. Экипаж был потрясен не меньше капитана. А после просмотра Женя, единственный уцелевший геолог, кинулся к навигационной системе с возгласом "Теперь я знаю, что показывал радар". Через несколько минут он вывел на экран картинку. Неоднородная структура оказалась погребенным под тысячеметровым слоем земли городом. Улицы, высокие многоэтажные дома, какой-то транспорт. Это шокировало не меньше, чем найденные капитаном барельеф и росписи.
Больше в горы капитан не ходил. Незачем было. Ждать смерти можно было и в компании друзей. В постоянно уменьшающейся компании. Через две недели Генрих Мерибелл остался один. Но смерть не торопилась его забирать. В полном одиночестве он провел три дня. Провизия закончилась, воды оставалось половина фляги. На рассвете четвертого, когда капитан всерьез подумывал воспользоваться табельным оружием, появилась она. Беловолосая женщина стояла в сотне метров и смотрела на него. Капитану стало жутко до дрожи. Он сглотнул, облизнул пересохшие губы и, поборов страх, пошел к ней. Но когда до нее оставалось несколько шагов, она исчезла и появилась дальше, ближе к горам. Капитан вздохнул и пошел к ней. Она снова исчезла при его приближении и снова появилась чуть дальше.
— Я же знаю, что умру. Я пойду за тобой, куда ты ни поведешь. Только прошу, не нужно этих мерцаний, — прошептал он.
— Хорошо, — прозвучал в голове капитана ясный, величавый голос.
На сей раз она дождалась, пока он подойдет. И они вместе направились к горам. Когда на пути стали появляться большие валуны, она прошла вперед и стала указывать дорогу.
— Ты, наверное, знаешь, мы нашли город под землей. А я был в святилище, — сказал Мерибелл, особенно не надеясь на ответ. Он едва поспевал за женщиной. Она зноя не замечала, а капитан, шедший из последних сил, еле передвигал ноги в этой густой жаре.
— Знаю, — ее голос был бесстрастным.
— Может, ты расскажешь, кто ты и куда меня ведешь?
Он обогнул очередной валун, за которым она только что пропала, и увидел, что она ждет его, сидя на камне. Она указала на место в тени, и капитан с благодарностью сел, укрывшись от палящего солнца.
— Ты был у "слез" и знаешь, кем я была раньше, — сказала женщина, заглядывая в глаза капитану своими пронзительно-голубыми. Он кивнул.
— Вы не должны были здесь появиться, Генрих. Вас не должно здесь быть. Я еще не готова.
Она замолкла, отведя глаза.
— К чему? — спросил он, когда пауза затянулась. А еще он подумал, будет ли прилично пить в ее присутствии. Выпить те последние два глотка воды.
Она снова посмотрела на него, протянула ему неизвестно откуда взявшуюся флягу.
— Пей.
Он недоверчиво посмотрел на женщину.
— Не бойся, это просто вода.
Капитан поблагодарил ее и жадно припал к горлышку фляги. Она смотрела, как он опустошает сосуд большими, длинными глотками. Лишь когда он снова поднял на нее глаза, и она увидела в них настоящую благодарность, женщина заговорила снова.
— Ты много раз глядел на небо, много раз видел луну. Но ты не догадывался, что раньше их было две. Это было не так давно. Всего полторы тысячи лет назад. Огромный астероид врезался в одну из лун, она рассыпалась прахом... И эта пыль облепила планету, погубив все живое. Боль слишком сильна. Я еще не готова.
— К чему ты не готова? — снова спросил Мерибелл.
— К новой жизни здесь, Генрих. Без богини здесь не выжить. А я сейчас не богиня. Я лишь воспоминания. Я память планеты.
Он кивнул, задумавшись над ее словами. А когда снова поднял голову, беловолосой женщины рядом не было. И он знал, что она больше не появится.
Солнце поднялось выше, уничтожило тень, в которой прятался капитан. Он встал и решил вернуться к кораблю. Обогнув камень, за которым сидел, он обнаружил тот самый барельеф. Только он был уже не таким, как прежде. Раньше люди были изображены со спины, а теперь с поверхности камня на капитана смотрели Нора, Кама, друг Лёва, Кирилл и все остальные. Он всматривался в улыбающиеся лица, касался каждого из них, словно прощаясь с командой. И его не удивило, что последняя фигура, к которой он подошел, изображала его самого. Над сорока восемью членами экипажа парила, раскинув белоснежные крылья-руки, синеглазая женщина — память планеты. Рядом с ней вилось кружево неизвестной вязи. Генрих Мерибелл задумчиво провел по буквам пальцами и неожиданно для себя понял, что там написано. "Они умерли счастливыми".
Когда вечером после заката планета вновь стала безлюдной, наступила полная тишина. В ней, шевеля пыль, огибая камни, пронесся первый за два месяца ветерок. Легкий, как вздох облегчения.
