Дороже жизни

Дороже жизни

Пролог

Когда ты думаешь, что жизнь закончена

и тебе не к чему больше стремиться,

часто оказывается,

что твой путь только-только начат.

Я осторожно шла по лесной тропе, словно по тонкой кромке льда или узкому краю пропасти, боясь оступиться и выбирая — куда поставить ногу.

"Пора. Время пришло, " — две эти фразы крутились в голове, мешая думать еще о чем-то.

Куда пора? Зачем? И какое время пришло? — еще день назад или даже час назад я была согласна с тем, что пора. А сейчас страх пробрался в самое сердце, сковывая движения.

Когда открыла дверь, чтобы шагнуть за нее, в темноту, то замерла в нерешительности. Но тут меня за руку взял теплыми бархатными пальчиками Люмик, мой ласковый друг (он терпеливо ждал за дверью, когда буду готова), и легонько потянул на себя, заставляя сделать первый шаг, после которого уже нельзя вернуться назад. Только вперед, только в будущее, без оглядки на прошлое и без остановки в настоящем. А в спину подтолкнул Шелест, еще один преданный друг, телохранитель, помощник и опекун в одном лице. И я поняла, что выбора у меня, как и попытки к отступлению, теперь нет. Оставалось молиться и надеяться, что все пройдет гладко, и я смогу вернуться туда, где меня давно не ждут. Там, где смогу стать самой собой. Где смогу жить, не боясь и не прячась за маску самоуверенности и лжи. Домой.

Кто я? Какой у меня статус в обществе? Сколько у меня денег и есть ли материальные преимущества перед другими жителями моей планеты? — все это теряется тогда, когда ты остаешься один на один с собственной жизнью. Когда не на кого надеяться, когда мир рушится на глазах и, кажется, что наступает полное сумасшествие. Ты еще ловишь себя на мысли, что этого просто не может быть. А оно уже случилось. Ты никто и звать тебя НИКАК. В новой жизни. Той, которую придумаешь для себя сам.

— Пригнись, — прошептал Шелест, прижав меня к земле. Над нами пролетел зеленый луч и, разгоревшись докрасна, исчез. Оставаясь еще на некоторое время в таком положении, на всякий случай, я попыталась выровнять дыхание и взять себя в руки.

База отслеживала "бегунов", включая всевозможные охранные штуковины на своей территории. Лучи, как сторожевые псы, реагировали на любое подозрительное движение. Люмик достал снаряжение "базовцев", и на нас не обращали внимание их ловушки, принимая за своих. А вот с лучами нужно быть начеку. Они не только фиксировали движение, но и фотографировали перемещающийся объект.

Я поправила дорожный рюкзак, в котором собрала все необходимое, но его оказалось чуть больше, чем предполагала, потому ноша была не из легких.

— Идем! — позвал Люм, выныривая из кустов впереди. Он — ведущий в нашем небольшом отряде. Ему не нужно освещать путь фонарем, мой друг прекрасно ориентировался в темноте, не хуже ночной птицы.

Мы с Шелестом поднялись из влажной травы (вечером шел дождь, к счастью, они тут были хоть и частыми летом, зато кратковременными), и след в след поспешили за другом.

Люмик ростом чуть ниже лайки — симпатичный лохматый медвежонок — был местным жителем планеты, на которой существовали две разумные расы, не вступая во вражду друг с другом. Они мирно делили пространство своей крохотной "Л — 4444" , которую любя называли "Лань". Она была уютным зеленым оазисом во вселенной. Под щитом, вернее метеоритным уловителем, незаметная для пролетающих мимо нее межпланетных кораблей, "Лань" могла ничего не опасаться, разве что непрошеных гостей. Для них и была сооружена База. Что происходило внутри её стен оставалось только догадываться, но кто попадал туда, назад уже не возвращался. Бывали редкие случаи, когда пленники пробовали сбежать, но их отлавливали еще в пределах Базы.

Шелест — широкоплечий великан с каменным лицом и живыми глазами, которые согрели меня своим теплом в нашу первую встречу. Именно он помог мне адаптироваться к новой жизни. Стал всем для приблудшей к его дому незнакомки в моем лице: и отцом, и матерью, и братом. А теперь друзья, рискуя собственной жизнью, помогали мне вернуться домой. План был прост, а стало быть, являлся почти гениальным.

Капсула находилась в середине Базы, на площадке, с которой отправляли нарушителей в пункт назначения под кодовым названием "РК — 221"

Вот к ней, к чуду техники, перемещающему во времени челноку, мы сейчас и направлялись. Я не могла больше находиться в облике Мейли, младшей сестры Шелеста, потому что она должна со дня на день вернуться домой из отпуска, о котором никто не знал, кроме её брата. По его воле та оказалась очень далеко от родного дома. В момент ссоры с сестрой, Шелест не сдержал гнев и послал одиннадцатилетнюю девчонку на дальнюю станцию, к деду. Где она не смела показываться за пределами его дома и не могла вернуться без разрешения, но срок наказания вот-вот истекал, и с её появлением мне грозила большая беда. Полгода я заменяла Мейли, ходила в наложенной Люмиком личине, под прикрытием Шелеста. Нелегко играть роль ребенка. Хорошо еще хоть роста я небольшого, всего-то 156 сантиметров. Благодаря друзьям, удалось не вызвать подозрений у окружающих и, к счастью, меня не отправили на "РК — 221", где предполагаю, жилось бы "очень весело" среди отпетых мошенников и негодяев.

Поэтому из двух зол выбрала меньшее, а именно — возвращение домой. Совсем не помнила, что послужило моему появлению тут. Люм, просканировав мою ауру в наше первое знакомство, пожимая плечами, говорил, что это мог быть страх или сильное желание исчезнуть, но почему оно возникло, при каких обстоятельствах — не ясно. Я понимала, что возвращение неизбежно, и оставаться здесь — нельзя, но что меня ждет там? Дома? Об этом сейчас меньше всего хотелось думать.

Капсула напоминала собой душевую кабину, только вытянутую в форме моркови, растущей вверх.

— Зайдешь внутрь, жми на самую большую кнопку в правом углу. Потом, после закрытия и герметизации выбираешь год, месяц, число, название планеты и жмешь кнопку "Пуск". Через несколько секунд — ты дома! — наставлял меня Шелест.

— Только не перепутай: кнопка справа, а не слева! — напутствовал Люм.

Он, работая грузчиком на Базе, собирал для меня по крохам информацию. Высадка на планете Земля возможна в любой её точке. Можно выбрать только год, месяц и число, а все остальное от меня уже не зависело. Я могла оказаться хоть в джунглях, хоть на Северном полюсе. Поэтому мы собрали все необходимое для любого возможного варианта. И теперь мой рюкзак был полон разными "полезностями" от спального мешка, до мини-лыж и шубы на собольем меху.

— Не беспокойтесь, я справлюсь, — выдавила из себя улыбку, пряча страх глубже.

— Удачи, девочка! Мы будем скучать! — обнял меня Шелест на прощание. Он долго не соглашался на то, чтобы расстаться со своим найденышем, но, обдумав все 'за' и 'против' ему пришлось согласиться с доводами Люма, — Береги себя!

— Давай! Время не ждет! Скоро обход, поторопись, — подгонял меня Люмик, подталкивая к капсуле.

Я обернулась в последний раз на друзей и, чуть пригнувшись, побежала в центр ярко освещенного круга.

Вспышка света на миг ослепила меня и, хотя я уже одной ногой была в капсуле, мне необходимо было оказаться в ней полностью, и только при закрытой двери мог произойти перенос домой, не иначе.

— Это же начался обход. Вот черт! — догадалась я, прищурившись, завалилась в капсулу. Поднялась, опираясь о гладкие стены. Торопливо набрала на панели все необходимое и нажала кнопку "Пуск". Уши заложило, как при взлете в салоне самолета, но только гораздо сильнее, носом потекла кровь, я потеряла сознание.

Часть первая

Возвращение к истокам

Глава 1

Люк сидел на школьной крыше и, свесив ноги, раскачивал ими взад-вперед. Он любил вот так сидеть и смотреть с высоты четырехэтажного серого здания на поселок, где люди казались живыми куклами, за которыми так интересно было наблюдать. Они ведь не знают, что он все видит.

Вот бабка Шура (у которой в саду самые крупные и самые сладкие ранетки в поселке, это парнишка знал, как никто другой) встретилась с соседкой, которую терпеть не может, теперь же приветливо здороваясь, переходит через дорогу, оборачивается и плюет той вслед. Какие же они ненастоящие и нечестные — эти взрослые. А еще учат — как жить, что делать и вечно наставляют: туда не лезь, так не ходи, сюда не смотри.

Нет, вот, что касается Люка, то он всегда будет учить только тому, что умеет делать сам. Это пока он мало, что знает, но ведь и лет ему еще немного, всего-то одиннадцать.

— Люк! Спускайся! — позвала Анжелика, его подруга.

В интернате, у Лешки Вешнякова, друзей было не так уж и много: Анжелика Борщевская, Сашка Сидоров и Костик Ивашкин, единственный из их четверки, который рос в детском доме.

Школа-интернат собрала под своей крышей детей из близлежащих поселков. Одна на район с одиннадцатилетним образованием. В Лешкиной деревне — только начальная школа, до третьего класса. В некоторых поселках есть до шестого, а потом все равно ребята едут доучиваться либо сюда, в интернат, либо в город.

Лешка здесь уже второй год, скучал раньше по родителям, а теперь почти привык. Школа стала домом родным, да и друзья — верные, теперь он скучал по ним в каникулы, особенно во время летних.

Анжелику они окрестили — Лика, от её полного имени оторвали последнюю часть. Девчонка была красивая и умная, но не заносчивая, чем и покорила всех остальных друзей. Сашка стал за смешливость и доброту — Шутом, чем очень гордился, Костик стал Конаном, так как тот был его любимым героем. А Лешка почему-то решил стать Люком.

— Потому что ты хитрый и закрывающийся, как настоящий люк, — шутила Лика.

Вторыми именами ребята пользовались между собой, игра открывала путь в другую жизнь, где каждый был тем, кем хотел.

— На обед зовут? — спросил Люк, поднимаясь в полный рост и отряхивая штаны от налипшего голубиного помета.

— Нет. Рано еще! Спускайся, дело есть! — прищурившись на солнце, ответила знаками девочка.

Сверху она тоже казалась куклой.

— А, ну раз дело... так бы и сказала, — нехотя пробурчал он.

Очень не хотелось спускаться в будничную жизнь. Тут Люк мог помечтать, а теперь до завтра вряд ли найдет возможность, чтобы снова побыть наедине с собой. Ключ от чердака он как-то выпросил у дяди Славы, школьного сторожа, и пообещал, что не свалится оттуда и не наделает беды. Только друзья знали о его "крышных" посещениях. Лешка садился обычно так, чтобы ему было видно всех, а его никто бы не заметил, если только он сам этого не хотел. Он придумал знаковый язык и теперь его друзья, если хотели позвать Люка вниз, становились напротив ветвистой ивы. Её хорошо было видно с его наблюдательного пункта. Там ребята ждали, пока друг заметит их сигналы. Со стороны можно было подумать, что Лика отгоняет назойливую муху. Осенью их было хоть отбавляй.

Парнишка спустился через люк, закрыл чердак и, тихо ступая, оказался в школьном коридоре. Занятия уже закончились и только уборщица тетя Клава — добрая, пышная женщина — шлепая мокрой тряпкой, намотанной на деревянную швабру, отмывала затоптанный пол.

На цыпочках Лешка проскочил мимо нее и кинулся вниз по лестнице, прыгая через три ступеньки. Пробегая пост дежурных, он постарался протиснуться в приоткрытую дверь и вылетел на улицу.

Желтый лист, подхваченный ветром, закружил перед его носом и легкой лодочкой опустился в прозрачную лужу, в которой отражалось гладко-синее небо. Пока было тепло: лето еще не прошло, а осень настала не полностью. Середина сентября. Несмотря на школьные занятия, все еще хотелось носиться по улице и беззаботно играть в казаков-разбойников, вышибалу, салки, футбол, гоняя мяч по школьному двору до позднего вечера. Но даже вдали от дома самый поздний вечер тут заканчивался, даже не успев начаться, в 9.00, после отбоя. Хотя в это время спать совсем никому не хотелось. Ребята рассказывали друг другу разные жуткие истории, от которых потом уснуть вообще было почти невозможно: про вампиров, оборотней, всяких гоблинов и т.д. и т.п., причем, каждый раз, страшно подвывая, вторя своим же придумкам. Порой рассказчику самому становилось страшно, и он оставлял историю недосказанной до следующего вечера.

— Ну, ты чего так долго? — спросила Лика, забавно нахмурившись.

— А чего случилось-то? — переводя дыхание от быстрого бега, ответил Люк.

Вместо ответа девочка схватила его за руку и потащила за собой вдоль сада, прячась за деревья, стараясь не привлекать постороннего внимания.

— Бежим! Не отставай! — поторапливала Лика. Протиснувшись в узкую щель в заборе, друзья кинулись со всех ног через просеку в лес.

За такой побег, без разрешения воспитателя, грозил выговор и письмо родителям, но Люк и Лика рисковали не в первый раз и им обычно везло. Они оставались незамеченными ни доносчиками, в лице дежурных по школе, ни воспитателями. Обычно оправдывались тем, что заигрались в прятки или зачитались интересной книгой. Читать их компания любила и, как правило, им верили. Конан обычно брал в библиотеке самые интересные и самые толстые книги, которых хватало для чтения на несколько вечеров.

— Долго еще?

— Нет, уже скоро, — ответила, не оборачиваясь, подруга, мелькая впереди. Бегала она быстро.

Они спустились в сырой овраг, скрытый высокой травой. Сам бы Люк его вряд ли заметил. Конан и Шут встретили их встревоженными взглядами.

— Что случи...лось? — замер Люк на полуслове, заметив в руках друзей живое существо, — Кто это? — затаив дыхание, спросил он, оглядывая беспомощно повисшую на руках Шута птицу.

— Наверное, дрозд или еще кто-то, — ответил друг, пожимая плечами.

— Где вы его взяли? Он живой?

— Да, живой. Только изранен очень. Мы его от голодного кота еле отбили. Вот зверюга, чуть нас с Конаном не сожрал. Смотри! — показал Шут свои боевые раны — глубокие царапины на ногах и руках. У Конана были такие же и еще кровоточили.

— А где он сейчас? — спросила Лика, оглядываясь.

— Ты не бойся. Я его, когда прутом ударил, он заорал и удрал куда подальше. Понял, кто царь зверей! — выпятив грудь, хвастал Конан, оглядываясь на притихшего Шута, как бы прося подтверждения своих слов.

— Да, ладно тебе! Что будем с птицей делать? Тут нельзя оставлять, звери сожрать могут. И в интернат нельзя, там люди есть, хуже зверей, — сверкнул черными глазами Шут и почесал в раздумьях затылок.

— Да, точно! Особенно Гошка из седьмого "Б", похлеще любого кота, — подтвердил Конан, имея давнюю ссору с долговязым старшеклассником.

— Я знаю, что делать, — сказал Люк. — Несем его к дяде Славе! Он добрый, что-нибудь придумает.

— Ага, — поддержала Лика. — Он и к ветеринару может с ним сходить. Это нас никуда не отпустят. А дядя Слава ведь взрослый.

На том они и решили.

— Можно я его понесу? — спросил Люк, с жалостью оглядывая птицу и исцарапанных друзей, — А вам самим помощь нужна.

— Тогда так: мы с Люком к дяде Славе отнесем птицу, а вы — в медпункт и нас прикроете. Скажете, что в библиотеке видели, — распорядилась Лика, подбоченившись.