Новая квартира Максиму неожиданно понравилась. Он-то думал после пятнадцати лет в гарнизонном ДОСе, что лучше старых сталинских квартир ничего и не бывает. Нет, потолки здесь, конечно, пониже. И кухня не такая просторная. Но отец успел расстараться (наверное, молодая жена подгоняла) и современный интерьер всё компенсировал. Да и вообще, ностальгия, привязанность к старому — удел зрелых мужей. А Максиму до зрелости... В общем, новое жильё ему понравилось. Пожалуй, в этом "городке" ему понравилось бы любое жильё. Это вот так идешь по аллейке и встречаешь живую легенду. И стоишь как дурак, раскрыв рот. А он понимает. Улыбается, подходит к тебе. Совсем уже старик, но вон какой бодрый и подтянутый. Говорят, опять к полёту готовится. А что, вон Гленн, кажется, в семьдесят слетал. Хотя, тот на Шаттле. Почти как на самолёте.

— Новенькие, как я понимаю?

— Да... То есть я вот... А отец уже три месяца, как...

— Ого! Ну, по нынешним временам уже старожил. И как фамилия?

— Белый.

— Угу... Как же, наслышан.

— А... что..?

— Феноменальное здоровье у твоего отца. И если это передалось по наследству... Тоже, небось, мечтаешь?

— Ну...я...

— Да... А в наше время все ребята полётами бредили.

— Нет, вы не подумайте чего. Просто... Я, когда малым был... А теперь... Уже о чём-то реальном надо думать. У вас же избранные... И вообще — сколько их... то есть вас теперь надо? — неловко оправдывался Максим перед легендой космонавтики.

— Ну, ничего. Я думаю, мы ещё поговорим на эту тему. Будь здоров!

И сейчас, ожидая отца, Максим вспоминал эту встречу. "Феноменальное здоровье" Приятно слышать. А ведь могём. В смысле — могем.

— Кушать будешь? — поинтересовалась новоиспеченная мачеха. Она явно стеснялась уже проявившихся признаков беременности. "И когда они успели?" — брезгливо поморщился Максим. "Неужели ещё тогда, в столице? А почему бы и нет? Дело молодое" — криво улыбнулся он. А может, у неё что со здоровьем? Максим попытался мысленно коснуться того, что скрывалось в выдававшемся животике, и отшатнулся, услышав тоненький серебристый аккорд двух струн и ощутив лёгкую пульсацию новой жизни. Нет, даже двух жизней.

— Нет, подожду отца. Он скоро?

— Форсирует свою подготовку. Часам к восьми является. Как выжатый лимон... Да ты ему позвони, может, тогда и сорвется пораньше.

— Нет, не надо отрывать. Я же не в гости... надеюсь.

— Зачем ты так, Максим? Твоя комната — она твоя. Навсегда. Это я, может, не навсегда.

— Судя по всему, — показал Макс взглядом на животик молодой женщины — если не навсегда, то очень-очень надолго.

— Но у нас семья, Макс. И я...мы любим друг друга. И...это... естественно. В семье должны быть дети.

— Конечно, я и Настя не в счёт? Где она, кстати?

— Ей после всего пережитого просто необходимо общение в других условиях...

— Где она?

— Ты должен понимать, что...

— Да где она, я вас спрашиваю?

— Мы купили ей... в общем... на оздоровлении в Италии. Там есть такие детские пансионаты... ну, типа нашего прежнего Артека.

— А-а-а, — успокоился Максим. Он уже подумал плохо — что опять сплавили девочку в какой детдом.

— Да-да. Пойдём к компу, покажу. Там фотографируют и нам сразу пересылают. Каждый день. Типа отчета — обрадовалась ... слегка прояснившемуся лицу норовистого пасынка. "Ох, и хлебну я с ним" — в свою очередь подумала она.

С монитора улыбаясь, смотрела уже совсем другая девочка. Правда, в глазах всё ещё плескалось горе потери родителей. По документам уточнили, не Надя а Настя. Анастасия. Воскресшая. Ничего, мы воскресим тебя, Настюха. И втроем мы здесь натворим такого! Нет, вдвоём. Отец — пусть летает, пусть там творит, — улыбался Максим, рассматривая фотографии.

— Спасибо, — сказал он, когда снимки кончились.

— Это за что?

— За Настю.

— Но Максим, зачем ты так. Она мне... она нам...

— Давайте не будем.

— Но я бы хотела поговорить...

— Знаете, я всё-таки очень устал. Этот перелёт... И вообще... Где бы я мог отдохнуть?

— Это твоя комната. Постель свежая. Может, ещё что?

— Нет. Спасибо.

Обиженная хозяйка ушла, а Макс, вместо кровати, завалился на кожаный диванчик, рассматривая свои владения. Вообще-то это была даже не комната, а две. Точнее — полторы. Комната с выходом на балкон, которую обставили, как кабинет — диван, на котором сейчас лежал Макс, полки во всю стену с его любимыми книгами и столик с компом. И ещё оставалось место разложить диван. Если потребуется. А почему бы и нет? Мало ли кто загостится? А дальше — этакий аппендикс, типа чуланчика. Но с окнами — бойницами. Там разместили довольно солидную кровать и угловой шкаф. Очень и очень симпатично получилось.

"Подлизываются" — вздохнул Максим, вспомнив, что одна из комнат полностью отдана во владение Насти. "Молодые", значит, спят на диване в зале. Поэтому всё это до поры до времени, Максимка. Вот родится у тебя братик... и сестричка... двойняшки, и отдашь ты этот свой уголок им. Под спальню и детскую. А сам переберешься в зал. Или вообще куда-нибудь, — вздохнул юноша. Вот же случай какой! Надо было туда отца посылать! Да разобрался бы сам с этим удочерением. И как бы было нам втроём хорошо! Максим ещё раз тяжело вздохнул. Всё ещё жгла сердце обида на Скопу. Ну, Ираклий — ладно. Сорвал куш. Воспользовался. Но она, она! Он же её спас! Да не об этом, последнем случае. Ещё тогда. А она... Как последнего лоха развела. Нет, никому верить нельзя. Никому. Кроме отца... А ему всё рассказать...как? Поймёт ли? И поверит ли? А если поверит, как отнесётся? Захочет ли узнать, кто он? Хм, "захочет ли он?" А сам? Ведь струсил, да? Ну, струсил. А вдруг... Максиму врезался в память довольно простенький фильм из серии исчезновений. Там одного мужичка захватили в тарелку, а потом он вернулся. За сыночком. И всё бы ничего — так, примитивные ужастики. Только в финале, когда они оба, преобразившиеся, оборачиваются на крик уже бывшей их жены и матери. Этакие жуткие звериные морды. Максим уже не помнил какие, но какие-то злобные, оскалившиеся. А вдруг и у него что-нибудь вот такое? Хотя... Голос-то спрашивал, хочет ли он узнать, кто он, а не какой он. А Макс, повернувшись на него и всматриваясь в марево золотистых лучей с нечеткими контурами человеческой фигуры прошептал : "Нет... Не сейчас...". "Ты, наверное, прав, мой мальчик" — ответил голос и фигура растаяла. Хм. "Мой мальчик". Так Максима никто и никогда не называл. Ангел — хранитель? А почему бы и нет? Теперь вообще можно чему угодно поверить. По большому счету он и сам теперь для кого-то ангел-хранитель. А для кого-то и ангел-мститель. Если такие есть. Наверное, есть. Вон, даже в Библии посылал Господь ангелов истребить "всех первенцев в земле египетской". Жестоко, конечно. Но я не такой. Я...

За этими размышлениями Максим крепко уснул. Он действительно здорово устал. Хотя весь путь домой, ну, не домой, а сюда, к отцу, занял не так уж много времени. Просто накопилось всего. И как же одно за другое цепляется. Вот, закончил он со всеми, причастными к убийству... Раскулачил и босса, и их общак. Вот перекинет опять весь этот капитал на детские дома... Или будет уже перебор? Может, в приюты какие? Тех же ветеранов или инвалидов? Этого Максим ещё не решил. Не решил, как поступать с информацией о преступных синдикатах. Передать кому следует? Или самому пройтись по цепочке? И что, что вообще делать дальше? Соглашаться на университет и работать над созданием искусственного интеллекта? А нужен ли он, этот мозг? И потом, что делать с другими его, Максимовыми, способностями? Макс подсознательно не хотел перепрыгивать из юношеской во взрослую жизнь. Вот если бы всё это, как раньше — в охотку, между делом... Но и вот это — создание мозга, это чем там ему надо будет заниматься? Программированием? Или расчетами какими? Не-е. Сидеть в какой лаборатории и считать, считать, считать — это не его.

Разбудил Максима поцелуй отца.

— Вставай, сынуля. Ужин стынет.

"Соскучился папаня" — с нежностью подумал Максим. Как, чёрт возьми, всё-таки приятно, когда тебя кто-то любит и по тебе скучает! Просто — тебя. Просто — вот такого. Да и он тоже своего старика — понимал юноша, порывисто обнимая Белого-старшего.

Ужин напоминал старые добрые времена. Даже яичница с прожаренным до хруста салом. И запеченная в духовке картошка. И квашеная капустка. Впрочем, отец ел салат из какой-то зелени, а его жена — клевала какую-то кашку. Обрадовало Максима то, что ни на столе, ни в холодильнике не оказалось ни пива, ни какого другого спиртного. А как же! И ему и ей сейчас противопоказано.

— Ты давай, наворачивай. Это на скорую руку. Вот в выходные рубцов наварю, хочешь?

— Угу.

— Окрошки соорудим! У нас в столовой квас окрошечный специально делают. А потом замочим мяса — и на шашлыки! Семьями! Здесь знаешь, твоих сверстников довольно много.

— Ты хочешь сказать, что отряд опять большой стал?

— Да нет. Просто здесь много осело. Да и обслуживающий персонал. Здесь своя школа. Кстати— завтра же зайдёшь. Не знаю, что у тебя там с ректорами и университетами... поговорим. Я лично думаю, что общеобразовательную школу в любом случае надо закончить.

— Но Лёнь, он же у тебя талантище. Зачем ему терять время?

"Опять подлизывается. Талантище!" — криво улыбнулся Максим. Вообще-то он думал, что примирился с происшедшим. Но теперь, когда она с этим... с этой беременностью...

— Талантище или не талантище, но пока школьную программу не пройдёт — никаких университетов. И вообще Светик спасибо, тебе пора отдыхать. Мы тут сами приберёмся. Заодно и потолкуем.

Теперь явно обиделась молодая жена. Но, прикусив губку, молча вышла из кухни, демонстративно плотно закрыв дверь.

— Ну а теперь рассказывай. Всё рассказывай. Думаю, пришла пора.

И Максим рассказал всё. Ну, почти всё. О личных делах говорить язык не поворачивался.

Затем отец долго молчал, глядя в окно на поднимающийся узенький серп луны.

— Так говоришь, и во мне тоже это сидит?

— Да, я видел. Только оно пока...ну, не знаю, не включилось что ли...

— А у тебя когда? Когда Анюту лечить начал?

— Нет, тогда оно уже... Я чувствовал, что смогу. Тогда, когда твой самолёт падал.

— Угу... И, значит, это ты...

— Не, па. Это ты. Я только помогал.

— Ты, сына, ты. Вот теперь всё на свои места и становится... А почему у меня тогда не проявилось?

— Не знаю, — пожал плечами Максим. — Может, хранится для чего-то ещё более... важного?

— Чего такого более важного? Вот ты сколько уже натворил. В хорошем, конечно смысле. А я? Начну в старости чудотворствовать?

— А что, уже загорелось? — улыбнулся Максим.

— Да нет, что ты! — потупился отец. — Просто это всё надо переварить. Вот и лезут разные мыслишки в голову. Слушай, а ещё и Настя, да?

— Да. И за ней надо бы присматривать. Мало ли что и когда у неё проявится. А вы её — с глаз долой.

— Вот тут ты неправ и несправедлив, сына. У ребёнка погибли родители. И сейчас ей самое главное — отвлечься, а не сидеть в четырех стенах, пусть даже в квартире, а не в детском доме.

— Сейчас ей главное — любовь и забота конкретных лиц, а не воспитателей. Но я вижу, у тебя сейчас другие заботы и другая любовь... Знаешь, па, я вот подумал — может нам с Настей отдельно от вас жить? Где-нибудь рядом, но отдельно.

Отец порывисто встал, начал убирать со стола. Молча помыл посуду. Успокоившись, сел на старый любимый табурет напротив Максима, поймал его взгляд.

— Зачем ты так, Макс? Ты ведь сейчас жесток и несправедлив. И я не буду, понимаешь — не буду каждый день перед тобой оправдываться не за что. Ты уже взрослый... почти. И ты должен всё понять. Сам. А я... а мы потерпим... Ладно. Пойдём спать. При всех этих чудесах в решете у меня завтра в пять подъем.

— И как оно? Трудно, па? — спохватился Максим. Ведь он ещё ничего не узнал о новой жизни отца.

— Трудно. Времени не хватает. Но в другой раз.

Макс подошёл к Белому— старшему, неловко обнял, потёрся щекой о плечо.

— Прости, па. Я...я привыкну. Честное слово. Просто... непривычно как-то... И... ну не знаю... стыдно как-то... перед мамой.

— Она бы поняла, Макс.

— Ну... наверное. Я ведь тоже... уже было понял и принял. А теперь, когда увидел эту двойню...

— Что? — отец сделал шаг назад и вновь присел на табуретку. — Кого увидел?

— Ну, ваших детишек...

— Ка-а-ких детишек? Где?

— Ай, па. Я не специально. Просто... вначале почувствовал, а потом... ну... получилось, что увидел. Двойняшки у вас будут.

— Ну...ну ты даешь!

— Это ты... то есть вы даете.

— Я не про это. Я же... мы же не просвечивали пока. Вредно, говорят... А другие — что ничего вредного. Но береженого... Поэтому без необходимости... Так ты говоришь — двойняшки? Ну... после всего, что ты уже проделал, приходится верить... А... как они... в смысле здоровья?

— Но я не присматривался, па. Так, мельком...Неудобно как-то без спроса...

— А мы вот завтра спросим, а? На всякий случай?

— Почему бы и нет? — пожал плечами Максим. Такая перспектива его не очень радовала, но, действительно, почему бы и нет. Всё— таки родня. Хотя и сводная. И потом... Что-то тоненько зазвенело тогда, когда он мельком коснулся этих двух комочков зарождающейся жизни. Может, и они будут, как отец, Макс и Настя?

— Действительно, почему бы и нет? Давай посмотрим.

— Вот и договорились. А теперь, действительно, отбой.

— Давай, па. Я уже сон перебил, пойду, позанимаюсь. Выход в Инет сейчас есть?

— Да, конечно. Можешь ещё связаться с Настей. У них там время ещё не позднее. Хочешь, по аське поболтай. Мы с ней в принципе, каждый день...

— Не, па. Она ко мне ещё совсем не привыкла. Я уж как-нибудь к вашей беседе присоединюсь. Спокойной ночи!

В "его" комнате уже была приготовлена постель, на стуле лежал махровый халат, такое же полотенце, бельё.

"Намёк, что надо принять ванную? Она, наверное, думает, что я на ферме подрабатывал — навоз грузил, а теперь к ним пожаловал? Буду я среди ночи... Хотя, почему среди ночи? Это для отца поздний вечер, потому, что встаёт в пять. А так, пол-одиннадцатого... Нет, намек совершенно правильный. А, может, и не намёк. Просто знает, что с дороги всё равно надо принять ванную. Вот и приготовила всё необходимое".

Молодая мачеха действительно, оказалась права — Максим получил истинное удовольствие, отлежавшись в теплой пенистой воде. Нет, в смысле там попариться и даже помыться никакая ванная с баней не сравнится. А вот отдохнуть после долгих странствий, смыть пыль дорог с души и тела — это прерогатива ванной. Своей. Домашней. Когда никуда уже не торопишься, когда единственный, кто тебя сейчас ждёт — это постель. И ты можешь расслабиться и целый час... ну ладно, пол— часа думать только о приятном. Но ведь было, было же и приятное в ваших странствиях, а? Вот и Максим сейчас улыбался. Всё будет хорошо. И у него, и у Насти, и у отца, и у его ... жены. Ну, ну, проще относиться к такому надо. Нормально же всё. И совсем она не такая уж... А что забеременела... Ну, даже не залетела, в конце концов и не поставила батьку перед фактом. Просто как-то не верится, что такого старика кто-то может любить. Хм... Старика. Говорят, самый расцвет. Вон, если верить романам, польские паны вообще женились после тридцати. Хотя, время другое было. Да и тогда... Вон, тот же Кмициц, например... А она ведь любит! А ты, Макс, ты просто... ревнуешь! Как дитё малое. Брось! Подумай лучше о том, как дальше-то? Наверное, отец прав. Надо закончить школу. В смысле, пройти программу. За какой годик. Всё-таки быть "волшебником-недоучкой" — не дело. И потом, если вдруг все эти способности пропадут, с чем останусь? И из университета попрут за милую душу. Не! Пойду в школу! Тем более — здесь! А в свободное время... ну да видно будет.

12345

↓ Содержание ↓