УЧИТЕЛЬ
Сегодня он снова проснулся поздно. Он снова пропустил рассвет и беззвучный предутренний час, когда природа полна волшебной силы, когда теряется граница между сущим и несуществующим, а белесые туманы окутывают мир, скрывая уход короткой ночи. В этот час душа превращается в сосуд, готовый вместить бесконечность.
Он распахнул скрипучую дверь. Солнечные лучи хлынули в темную хижину и загнали в угол серую тоску, заставив ее выпустить из тисков его старое сердце.
Глубоко вздохнув, он спустился по рассохшимся ступеням, прошел к роднику, бегущему неподалеку от дома, и совершил утреннее омовение. Солнце уже довольно высоко поднялось над горами, и было жарко. Поклонившись всем сторонам света, он сделал то, что делал на протяжении многих лет — сел на циновку под старым раскидистым деревом, где обычно беседовал с учениками.
Душа молчала. Зато в последнее время все чаще говорил его ум. Он думал. Он стал слишком много думать.
Сколько в его жизни случалось рассветов... Каждое утро было его. И никого больше не было в мире в этот час, только он и бледнеющие звезды, и еще притаившееся за вершинами солнце. Он уходил в себя, сливаясь с энергией пространства, исчезая в потоках силы, до пробуждения людей царствующей в природе. Когда он возвращался, просыпались птицы. За долгие годы жизни в одиночестве он научился понимать их, и они понимали его. Они ждали его возвращения и только потом, чтобы не мешать, начинали свою утреннюю песню, приветствуя новый день. Да, он научился понимать окружающий мир — птиц, зверей, ветер, шум листвы, знаки грозы. И только человек остался для него существом, полным темных загадок.
Он жил для людей и ушел от мира тоже ради них. В один прекрасный день он проснулся на рассвете и почувствовал, что должен, просто обязан познать истину и открыть ее остальным жителям долины, погрязшим в грехе. Сделать это, живя среди самого греха, не представлялось ему возможным. Поэтому он покинул дом и удалился в горы, поселившись в полуразрушенной хижине, построенной неизвестно когда и неизвестно кем.
Прошли годы. Он учился жить в гармонии с природой и пользоваться ее дарами, проводил часы в медитации, познавая себя и очищая душу и тело. Вскоре путники разнесли по долине весть о просветленном мудреце, умеющем разговаривать с птицами. И люди потянулись в горы к Учителю. Он с пониманием принимал всякого, с гордостью делился тем, что узнал, живя наедине с самим собой и питаясь травами. Но прошло время — и людской поток стал слабеть, а потом и вовсе иссяк. Последний ученик покинул его прошлой осенью. Уходя, он сказал следующее: "Учитель, прости, наверное, я не готов еще принять твою истину. В твоем учении так много "нельзя",что я стал сомневаться, стоит ли вообще жить на свете, если он так греховен и если он есть лишь иллюзия. Раньше я считал, что нужен людям, старался делать добро и, честное слово, с любовью лепил свои горшки. Когда мои руки касались глины, я чувствовал себя Творцом перед началом творения. А теперь я думаю, что мой сосед, торговец краденым, наверное, больше знает об устройстве мира, чем я". Ученик попрощался и вернулся в долину. Он так ничего и не понял. Впрочем, как и все остальные...
Он поправил циновку и передвинул ее в тень, отползшую немного вперед. Да, он стал слишком много размышлять. И не о красоте окружающего мира. Он чувствовал, что отрыв от земли дается ему все труднее, и пытался разобраться, в том, что и когда сделал не так. И чем больше думал, тем больше терялся в облаке мыслей, скрывавшем от него Небо.
Что и когда он сделал не так? Что и когда!..
Конечно, все началось именно в тот дождливый день, когда появилась эта бродяжка. Она постучала в его ветхую дверь и попросила еды. Хитрая лиса! Она сказала, что направляется к святыми местам, хотя, скорее всего, это не было правдой. Он не стал приглашать ее в дом, а вынес ей на большом листе немого овощей, выращенных собственными руками. Не спросясь его разрешения, женщина уселась под священным для него деревом прямо на циновку, на которой он медитировал и беседовал с Небом, учениками и паломниками, и принялась есть. Но прогнать ее он не мог, поэтому ничего не оставалось, как сесть рядом и следить за тем, чтобы она не допустила еще какого-нибудь кощунства. Вряд ли она понимала, что происходит. Она улыбалась и кланялась, поправляя накинутое на волосы покрывало и благодаря за каждый откусанный кусок. "Что ты тут делаешь в горах один? Живешь?" — спросила она, насытившись. "Спасаю Вселенную", — ответил он. "Правда? А как?" — наивно удивилась гостья. "Тебе не понять, женщина", — снисходительно сказал он, отметив, что бродяжка не только нахальна, но и глупа. Он собрался было открыть рот, чтобы просветить ее в нескольких словах, которые будут понятны столь низкому созданию, но... Женщина отбросила с лица растрепанные пряди и покрывало сползло с ее головы. Боги! Она оказалась не только нахальна и глупа, но еще и красива. Сосуд греха! Он услышал учащенный стук своего сердца и испугался.
Так в его одиночество ворвалась, перепутав все дороги и ключи, женщина. Вначале она долгое время просто захаживала к нему и тихо сидела в стороне, слушая его разговоры с учениками. Но потом они сблизились, и он ничего не смог поделать с проснувшимися после долгой спячки инстинктами. Он ненавидел ее. Она была испытанием, первым серьезным испытанием, посланным ему Небесами, испытанием, которое он не прошел. Он не справился с собой, проиграл судьбе, предал великое дело, измазался в грязи, которую не отмыть. Она же... Она же невинно улыбалась, ненавязчиво заботилась о нем, постепенно превратив его убогую хижину в человечье жилье. Справедливости ради нужно сказать, что она никогда не мешала ему и беспокоилась об его репутации. Когда внизу на дороге появлялся путник или приходили ученики, она поднималась в пещеру и могла просидеть там до следующего утра, пока он не разрешал ей выйти. Она любила его молча и спокойно, удовлетворенная тем, что он просто есть на свете. Ее голоса почти не было слышно, только раз она не удержалась и заметила: "Может быть, ты вернешься в долину? Зачем ты тут сидишь один? С твоими знаниями ты мог бы сделать людям очень много добра. И нам не нужно было бы скрываться, я бы родила тебе ребенка..." Он посмеялся над ее женской глупостью и постарался обратить все в шутку, но не забыл этих слов, потому что она сказала то, о чем он сам боялся даже думать. Хотя, признаться честно, в последнее время такие мысли уже несколько раз посещали его.
Она прожила у него всю зиму, весну и лето, и никто ни о чем не догадывался. Однако этого ему было недостаточно, ибо нет более строгого судьи, чем собственная совесть. Он, считавший привязанность к женщине одним из проявлений иллюзорного мира и учивший этому учеников, лицемерил и тайно, как грязный преступник, нарушил собственные принципы и заветы Учителей древности! Он ненавидел ее за это, поэтому когда однажды утром она ушла к водопаду и больше не вернулась, он только вздохнул с облегчением.
Последующие после ее исчезновения дни он провел в глубокой медитации, очищая свое поле и восстанавливая работу энергетических центров, разлаженную вмешательством любви. Вскоре он почувствовал приток энергии и остался этим очень доволен. Вот только сердце... С сердцем было сложнее. Образ тихой женщины продолжал жить в нем, несмотря ни на какие техники и упражнения. Но он не оставлял борьбу. Однажды, это было перед зимним солнцестоянием, она пришла к нему во сне, села рядом и погладила по голове. "Бедный мой, любимый, — произнесла она ласково, — не мучай себя так..." Он проснулся, обливаясь холодным потом, и наконец со всей ясностью осознал, что ее действительно нет и больше никогда не будет. Нет и не будет!
Он просидел всю ночь под своим деревом. Звезды подмигивали ему. Наверное, их смешили его слезы...
С тех пор прошло четыре года. Она больше не снилась ему.
Вчера во время вечерней медитации он почувствовал, что рядом кто-то стоит. Он открыл глаза и увидел, что из темноты на него глядят две красные точки. Волк. Всего лишь волк. А он надеялся, что это призрак тихой женщины...
