Эгрэгор Тьмы. Рассвет

Часть первая

Глава 1

Не судьба, а мы сами себя забросили сюда, и винить нам некого. Некому жаловаться на суровость жизни. Мы — одиночки, и нам не престало скулить, что бы ни стряслось. Мы с Бертом прошли войну, даже две, потому что некоторые делят ее на события моего города, перелившиеся в Зорданию и ставшие там переворотом. Для меня это единое целое, единая боль, единая борьба, месть.

Этот мир изменился до не узнаваемости, пока меня не было. А не было меня всего каких-то полгода. Впрочем, в Зордании, как я потом узнала, время бежит куда медленнее нашего. Вот и оказалось, что дома время уже перевалило в следующий век, и даже немного дальше. Только одно меня радовало во всем этом — я дожила до 2000-го, ничуть не состарившись. Ну, или чуть-чуть, но лишь оттого, что жизнь выдалась такой насыщенной. Мда... кстати о сытости...

-Ты звереешь! Учись себя контролировать! Старайся... — повторял Берт уже в сотый раз за эту неделю. Он видимо очень устал от моей 'неуправляемости', коей я лично не замечала. Подумаешь, ем мясо сырым! Может мне просто лень готовить его в этих гадских бомжевых условиях. На костре я уже вдоволь наготовилась ТАМ, на его волчьей родине. Надоело. Да и в чем смысл этой пачкотни, если наша природа позволяет без опаски питаться сырым, свежим мясом... и даже не очень свежим, если прижмет.

-Я в порядке. Я собой управляю, контролирую... Что не так?! — злилась я, но мой спутник взялся отучать меня и огрызаться тоже.

Он долго молча смотрел на меня, серьезно, грубовато, напряженно. Когда в его глазах цвета морской волны отчетливо вырисовалась угроза, я медленно выдохнула, опускаясь на корточки по другую сторону костра. Я могла бы ответить на выпад, я могла бы перегрызть ему глотку раньше, чем он успел бы ударить, но... черт бы подрал мою слабость. Я люблю его. Здесь, как и на всем белом свете, у меня никого больше нет. Берт — связующая нить между мной и Зорданией, между моей войной и их восстанием, между мной и воспоминаниями о Грэге.

-Чего ты хочешь? Чтобы я вообще есть перестала? — сдалась я.

-Рити, ты прекрасно понимаешь, чего я от тебя требую. И не надо делать такой страдальческий вид. Тебе так плохо с моей заботы? Я могу оставить это... — Берт потупил взгляд, и мне стало страшно. Ведь без меня он здесь просто не выживет. Он ничего не знал об этом мире. Но я была уверена, что он может запросто уйти в ночь, броситься в омут, просто потому что его все достало. Волк-одиночка в прямом и переносном, во всех смыслах.

-Я постараюсь. Мне трудно, — призналась я наконец, заодно и самой себе, — Эта чертова природа пугает меня и бесит. Я хочу, чтобы ты мне помогал, но не надо держать меня страхом, не надо, пожалуйста...

Берт снова долго молчал, шевеля костер. Напряжение наполнило воздух до треска, но резкий шум с улицы ураганным вихрем рассеял его. Я прошла в коридор, вслушалась. Недалеко от порога дома хрустел наст, но под очень небольшим весом. 'Дети? Опять?!' Стиснув зубы, я прошла вглубь второго этажа, в полумраке пыльной пустой комнаты замерла, слушая. Два давящихся шепотом голоса перебросились парой фраз, засопели смехом и... их непутевые ноги захрустели дальше, по лестнице, в дом, затем в подвал.

-Расслабься... — с едва заметной улыбкой выдохнул Берт, жестом призывая меня к костру.

-Когда детей начнут воспитывать?.. Они вообще ничего не боятся, ей богу! — вполголоса фыркнула я.

-Ты так хочешь, чтобы тебя боялись дети?.. — шутливо нахмурился он.

-Меня раздражает их беспечность. К тому же назойливость. За те несколько дней, которые мы тут живем, это уже третья 'экскурсия'...

-Не надо давать волю эмоциям, особенно таким, — отрезал Берт, снова учительским тоном.

Он тоже меня бесил. Меня все вокруг бесило сегодня, но почему, я не могла понять.

-Давай посмотрим, что там?.. — зашептала девочка у самой лестницы, — Пойдем наверх?.. — задыхаясь от волнения, уговаривала она подругу.

-Давай-давай... — сквозь зубы усмехнулась я, стягивая с плеч куртку.

-Не вздумай... — недовольно шикнул Берт.

-Да не трону я их, — хищно улыбнулась ему, скрываясь в темноте коридора.

Бетонная лестница крошилась под ногами, хрустели осколки. Но девчонки непременно решили обследовать весь заброшенный дом, ведь родители говорили — его скоро сносят. Еще немного и смотреть будет не на что.

-А вдруг там кто-нибудь есть? — хмурилась девочка, плетясь за подругой, озираясь на грязные стены, стараясь заглянуть дальше, наверх. Они чуть замешкались на маленькой площадке пролета.

Более смелая девочка махнула рукой, улыбаясь, но побледневшее лицо подруги заставило ее остановиться.

-Ты чего?.. — прослезившись от испуга, кивнула она.

Подруга глядела в одну точку, на площадку второго этажа, где из чернеющего проема обгоревшей комнаты виднелись четыре алых огонька. Они мерцали, как звезды в ночном небе. Мгновение, и на площадку почти синхронно шагнули два крупных пса.

-Это что... волки?.. — шепнула одна из девочек, пропавшим голосом.

Вторая сообразила с опозданием, но ее реакция была менее сдержанной, и еще спустя секунду, обе подружки с визгом скатились по ступеням и вылетели на улицу, спотыкаясь.

-Ну, вот зачем? — мягко вздохнул Бертрам у меня за спиной, — Злая ты... — упрекнул, но все же улыбнулся он.

-Я не злая, просто измученная жизнью. Меня утомляет их глупость. Не хочу, чтобы нас постоянно тревожили.

-Ты чувствуешь себя такой старой? — поддел Берт, — Уже хочешь уйти на покой?..

-Перестань подтрунивать надо мной, — обиженно и как-то и впрямь измученно улыбнулась я, — Все мои мысли и чувства в таком хаосе сейчас, что отвлекаться на безголовых детей просто нет сил. Я до сих пор не знаю, что нам делать дальше. От этой неизвестности башка кругом. Мы никто, без документов мы просто не существуем для этого мира, ты это понимаешь?

Берт кивнул, но все с той же беспечной мальчишеской улыбкой.

-Тебя это не тревожит, как я погляжу... — живот неприятно заныл, мешая злиться на супруга.

-А я думаю, все само собой образуется. Разберемся. Торопиться как бы некуда.

'Ах, Бертрам! Какой же ты бестолковый бываешь временами...' — выдохнула я про себя.

-Привыкай к тому, что время в 'новом' неумолимо. Нужно торопиться всегда, даже когда тебе кажется, что некуда. Еще немного, может пару недель, и эту нашу 'шикарную усадьбу' снесут. Подорвут или разломают экскаватором. Тогда что ты скажешь? Что торопиться некуда?.. Кхм... Или предложишь поселиться в парке в октябре? Дак, ты же захочешь охотиться, а здесь и этого нельзя.

Волк долго молчал, глядя на огонь. На его лице сменялись тревога, задумчивость, разочарование, досада и наконец сосредоточенность.

-Значит, думать надо уже сейчас, — сделал он правильное заключение, — Какие у тебя мысли?..

-Пфф... В том и проблема, что никаких! А эти еще шастают тут и мешают думать. В любом случае, нам необходимы документы, а потом уже все остальное будет решаться. Только грабить паспортный стол — явно не вариант. Я не знаю, Берт... Есть по идее люди, которые могут достать что угодно. Но я снова не знаю — где их искать.

С тех пор, как мы выбрались из 'зоны отчуждения' (так теперь называли руины моего родного города и его окрестностей), прошло всего четыре дня. Поселившись в заброшенном ветхом домике, принялись анализировать все, что произошло, и гадать, что может случиться в дальнейшем. Девяностолетний барак стоял прямо посреди спального района, был бельмом на глазу чиновников и никак не вписывался в стройные ряды новостроек с подстриженными газончиками и свежеразмеченным асфальтом. Я сразу поняла, что времени у нас мало. Но вместо того, чтобы размышлять о будущем, я безнадежно погрязла в прошлом. Во-первых, я только что вернулась в свой мир, где все так знакомо и близко, и в то же время ничего родного здесь больше нет. И здесь я совсем чужая, в отличие от Зордании, где за полгода я умудрилась обзавестись немыслимым количеством знакомых, в чьей жизни успела поучаствовать, врагов и даже друзей... большая часть из которых уже на том свете. Здесь у меня нет даже врагов. Одни воспоминания — о школьных друзьях, о маме, о войне, о гибели брата на моих глазах, о первой настоящей любви и о встрече со Смертью. Эта подруга тогда почему-то отпустила меня, а теперь ей и вовсе 'доступ запрещен'. Я (по милости Берта) — оборотень, волчица черт возьми. Из всех существ, с кем мне довелось познакомиться за годы войны, меньше всего я хотела бы быть оборотнем. Я боялась и ненавидела их. Может за нечистоплотность и заурядность, а может ненавидела потому что боялась?.. как бы там ни было — это уже лирика, и теперь оставалось лишь принять сей факт, принять самою себя и познать заново.

Еще я думала о Грэге. Это самое страшное, жестокое и мерзкое существо из всех, кого я знала. Даже бывший император Зордании, трахающий свою дочь, уступает в подлости этому ублюдку. Подобные эпитеты прочно держались на поверхностном уровне сознания. Вот только из глубин неосознанного лезли змеями мои истинные чувства к нему. Не позволяла себе надолго уходить в воспоминания, но стучались они в мое сознание часто и назойливо. Тогда разгорался настоящий бой между сердцем и разумом, отчего я становилась ужасно злой. Эта борьба за три года успела меня иссушить.

Спровадив любопытных детей, я молча обошла дом, тщетно пытаясь упорядочить свои мысли и утихомирить чувства. Задумавшись попала в обгоревшую часть здания. Эта квартира выгорела дотла. Здесь все еще пахло сыростью и золой. Но я почувствовала облегчение, успокоение и даже вдохновение именно здесь! Где от черных стен несло смертью и запустением, гибелью надежд. Я погрузилась в прошлое, ведь в моем городе большинство домов были заброшены, и большинство квартир выглядело именно так. Вот ведь странная штука человеческое сознание. Казалось бы, мне должно быть плохо в таких местах, а я... была почти счастлива. Все потому, что на несколько минут мне удалось вернуться в ту часть своей жизни, где многие были еще живы, в воздухе витала надежда, а я была совсем другой... маленькой, глупой и слабой... Странно, но именно такой Грэг меня навсегда запомнил и полюбил.

-Заблудилась?..

Внутри все сжалось, хотя я по запаху уже определила, что это Берт. Да и голос его сильно отличался от хриплого баритона старого пирата. Я стиснула зубы, беззвучно злясь на волка и на себя за эту глупую мысль. Молча прошла мимо Берта, стоявшего на пороге этого кладбища надежд. Волка такой игнор задел. Он вообще с трудом меня понимал последние два дня, не знал, что со мной происходит.

-Я что, со стеной разговариваю?! — взбеленился он, вмазав кулаком наотмашь по дверному косяку, отчего тот переломился пополам.

Я остановилась. Страх?.. Нет, скорее совесть. Обернулась к нему... Широкоплечий, смугловатый, зеленоглазый парень стоял неподвижно, ожидая моих оправданий. Глядел из-под длинной челки, пижонски зачесанной набок. Квадратный лоб и высокие скулы делали его взгляд строгим и даже угрожающим, но мне было заметно тепло в зеленых глазах, морщинки в уголках глаз. Я непроизвольно улыбнулась и тут же виновато потупила взгляд.

-Прости, любимый. Я ушла в себя. Просто... пойми, у меня море эмоций сейчас. Воспоминания... — выдохнула, вроде бы даже с облегчением, найдя себе оправдание.

-О нем?.. — неожиданно холодно, сквозь зубы процедил волк.

Я вскинула на него глаза. Вот теперь я перестала узнавать того мальчишку, с которым делилась переживаниями, с которым было легко и весело и... безопасно, не смотря на то, что я всегда знала, на чьей он стороне.

-Почему сразу о нем?.. — вполголоса продолжила я, прищурившись, — Мне есть о ком вспомнить помимо Грэга. Например о тех, кого больше нет. О моей семье, о школе, о Праведных, которые приютили меня и научили сражаться, о моем учителе... Морлоке... — в горле пересохло от этого имени, и я запнулась.

Берт молчал, но на мой прямой взгляд отвернулся, сдавая позиции. Я сглотнула и продолжила, чтобы закрепить.

— О моей жизни, в конце концов. Ее тоже больше нет, и никогда не будет, той прежней беззаботной жизни. Вернувшись сюда, я в полной мере осознала, что стала совсем другим человеком. И ту, прошлую Верити я не помню и не знаю.

Чуть ранее. Военная база близ Зоны отчуждения.

-Во время проведения дежурства в квадрате Б19 вверенной нам территории, патрулем обнаружены и задержаны два гражданских лица, — рапортовал сержант своему начальству, глядя однако не на полковника, а на крышку его стола.

-Говоришь, Б19?.. — нахмурился полковник, не сводя с подчиненного уставших глаз.

-Так точно, товарищ полковник! — выпрямился сержант, выражая крайнюю серьезность и сосредоточенность.

-А ты... ничего не напутал, сержант?.. Гражданские? Что... искатели наживы дозиметры дома забыли? Или где-то раздобыли костюмы?

-Никак нет. Костюмов на них нет, товарищ полковник.

-Тогда, надо полагать, эти двое уже ожидают утилизации? Чего ты мне тогда рапортуешь тут?! — выдохнул полковник, склоняясь к документам на столе, теряя всякий интерес к докладчику.

-В том то и проблема... товарищ капитан, — возразил сержант, понижая голос почти до шепота. Капитан поднял глаза от стола.

-Какая... проблема?..

-Они живы и... состояние почти в норме.

Пожилой офицер вскочил из-за своего стола в гневе.

-Сержант, ты хоть понимаешь, что ты несешь?! После прогулки по квадрату Б19 без защит-костюмов от этих двоих у тебя в ушах должно трещать без Гейгера!

Молодой лишь развел руками, не найдя слов в свое оправдание, не зная, как убедить капитана, что он говорит истинную правду.

-Ну и где они сейчас? — выдохнул капитан снисходительно.

-В изоляторе, товарищ капитан. От медицинской помощи отказались...

Над зоной садилось солнце. В тесном помещении проходной за столом из бывшей школьной парты сидел дежурный, в свете настольной лампы гадая сканворд. За его спиной, в нескольких метрах от турникета начиналась решетка обезьянника. Свет лампы сюда еле доползал. Других источников почему-то не было. Возможно, перегорели лампы дневного света, а может военные просто экономили электричество? Об этом сейчас размышляла девушка, сидящая на полу камеры по-турецки. Лбом уперевшись в решетку, она оглядела темно-синие стены проходной, явно перекрашенные уже пару раз, бугристые. Кое-где краска отвалилась кусками.

-О! Мародер камикадзе... семь букв! — вслух прочел дежурный, хрюкнул и обернулся на арестантскую, — Ну? Подскажет кто?! — он улыбался во весь рот, кивнул девушке, но так и не дождался от нее ответа, — Правильно — ста-алкерр! — протянул он, возвращаясь к сканворду, чтобы вписать буквы.

-И чего веселится... придурок, — еле слышно выпалила девушка.

-Как себя чувствуешь? — спросил ее голос за спиной.

На прикрученной к стене скамейке сидел парень. Свет сюда не попадал вовсе, и второго заключенного дежурному было не видно, но тот не сильно переживал об этом.

-Подташнивает еще... — не оборачиваясь, отозвалась девушка.

-Хреново. Надо поесть...

-Ну, извини, сейчас некого! — вдруг вспылила она, шлепнув ладонями себе по коленкам.